Анна положила ложку каши в рот Мелани, и это дало ей секунду на размышление.
— Я не знаю, — сказала она наконец.
— Ты сказала, что устала быть одна. Неужели со мной ты чувствовала себя одинокой?
Странно, но когда Джерри задал ей этот решающий вопрос, ей показалось, что это происходит во сне. Она так долго мечтала о том, чтобы он задал его!
— Мелани сейчас вся выпачкается, — сказала она, чтобы хоть что-то сказать. — Ты не можешь принести нагрудник?
Джерри просто кивнул и пошел в дом. А когда вернулся, в руках у него был не только нагрудник, но и влажные бумажные салфетки и полотенца.
— Я не знаю, что конкретно тебе нужно, поэтому принес все, что нашел.
Анне показалось, что мир медленно переворачивается. Джерри предлагал ей выбор…
— Спасибо, полотенца лучше всего подойдут. — Она вытерла мордашку Мелани, надела на нее нагрудник и снова положила ей в рот ложку каши. — Ты сегодня действительно очень много всего накупил, — сказала она. — Влажные салфетки, полотенца, подушки для кровати, вино…
— Я хотел сделать тебя счастливой.
Эти простые слова, наполненные чувством, которые она всю жизнь жаждала услышать от него, явились последней каплей, переполнившей чашу этого тяжелого дня.
— Хватит, Джерри! Я не готова к этому… Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Ты смущаешь меня. Все эти годы ты так не говорил со мной, а теперь… — Она покачала головой. — Я просто хочу покормить ребенка и пообедать.
В желудке ее громко забурчало — так громко, что перекрыло шум дождя. Джерри рассмеялся — немного натянуто, как показалось ей.
— Глупый мужчина! Задает трудные вопросы голодной женщине и еще ждет ответа. Пойду накрывать на стол. Может, ты хочешь поесть здесь?
— Да, пожалуйста, — сказала она, смутившись.
Лазанья сверху была украшена томатами и посыпана тертым сыром. Она была так привлекательна на вид, что Мелани сразу же потянулась к ней ручонками, но, обжегшись, запищала.
— Подожди, — сказал Джерри, когда Анна попыталась охладить пальцы ребенка влажной салфеткой. Он выбежал на улицу, под проливной дождь, и вернулся через две минуты с высоким деревянным детским стульчиком, который, она думала, он отдал Лаусам. Этот стульчик Анна покрасила сама в небесно-голубой цвет, как и подобает для мальчика, и нарисовала на нем Дональда Дака. — Я не все отдал, — произнес он хриплым голосом, увидев ее изумленное лицо. — Я хотел это сделать… Не мог видеть все эти детские вещи повсюду в доме, когда его не стало… Но я не мог отдать все. Мне казалось, что, если я отдам все, я вычеркну Адама из своей жизни навсегда.
Впервые он так честно признался ей в своем горе, и Анна почувствовала, как что-то раскрылось в ее душе. Слезы наполнили глаза, потекли по щекам.
— Джерри…
— Но я думаю, он бы одобрил нас, — прошептал он, будто слова душили его. — Он был бы не против того, чтобы мы использовали эти вещи для другого ребенка, если это принесет счастье его матери.
Джерри поставил на пол детский стульчик и стал усаживать в него Мелани.
— Вот так, малышка, — пропел он и потерся носом о ее мягкий животик.
Мелани, мгновенно забыв о своей боли, рассмеялась. Джерри подул ей в шею, и она радостно сжала его волосы крошечными кулачками. С тихим смехом, который звучал почти естественно, Джерри посадил ее на стул и для надежности пристегнул малышку лямками.
Желая еще больше разрядить атмосферу, Анна бросилась на кухню и вернулась с двумя сухими бисквитами. Один она протянула Мелани.
— Теперь мы можем поесть, — сказал Джерри, наливая вино в два бокала.
За обедом Джерри вел непринужденный разговор, играя с Мелани, когда Анна погружалась в молчание, словно пытаясь отвлечь ее от смятенных мыслей.
Они вместе искупали ребенка. Джерри играл с малышкой, щекотал и громко дул в шейку, когда Анна доставала свежую пижаму из чистой стопки белья.
А затем Джерри мыл посуду, а Анна укладывала малышку в новую кровать, безопасную и уютную. У них возникло странное чувство единения, когда они так трудились рядом друг с другом.
Наконец утомленная и сытая Мелани уснула с соской во рту, и часы словно остановились. Даже прекратился стук дождя. Тишина окутала Джарндирри, словно весь мир замер в ожидании того, что скажет Анна.
Но в голове ее было пусто.
— Пойдем обратно на веранду, — тихо сказал Джерри, когда она вернулась на кухню.
Он протянул ей руку. Где-то вдали вспыхнула молния, будто предупреждая о том, что произойдет, если она прикоснется к нему, и все же она взяла его руку.
Когда они прошли сквозь широкую дверь, Джерри нажал кнопку на пульте, который держал в руках, и тихая музыка просочилась сквозь окна и открытую дверь.
— Потанцуем? — Анна почувствовала, как голова ее поднялась. Она смотрела на него секунду. Ее любимая песня — «Оставайся рядом со мной»… — Мы так давно не танцевали, — сказал он, слегка улыбнувшись и привлекая ее к себе.
Он почувствовал, как поднялись и опустились ее плечи, когда он стал вести ее медленно и плавно по мокрой деревянной веранде, лавируя между столом и покрашенными деревянными перилами.
— Не считая обязательных танцев на свадьбах и родео, мы не танцевали со времени нашей свадьбы. А эта песня… я думаю, ты не помнишь…
— Мы танцевали под эту мелодию на вечере, где объявили о нашей помолвке. Ты прошептала мне, что это наша песня. — Губы его дернулись. — Ты обо мне плохо думаешь, считая, что я забыл об этом.
Анна напряглась, стиснув зубы.
— Я всегда знала, зачем ты женился на мне, Джерри. Я не имела права ждать от тебя романтической любви, или того, что ты потанцуешь со мной, или вспомнишь мою любимую песню.
Вглядевшись в ее глаза, он прошептал ей на ухо:
— Я понимаю, что бесполезно просить тебя остаться со мной…
Они двигались в такт музыке, почти не шевелясь. Наполненная мучительной любовью и болью утраты, она видела лишь конец без всякого начала. Разве она может жить без Джерри? Она влюбилась в него, как только впервые увидела.
Медленно и тихо Джерри привлек ее к себе, прижав к своей груди, к своему сердцу.
— Я никогда не знал другого пути, кроме как победить, Анна. Я боролся за то, что принадлежало мне. — Он приложил палец к ее губам, когда она хотела возразить. — Но такой ценой мне победа не нужна. Ты останешься, но будешь ненавидеть меня.
В горле у нее возник комок, но она сумела прошептать:
— Я не могу ненавидеть тебя, Джерри.
— Но ведь ты ненавидишь Джарндирри?
Анна, вздохнув, отрицательно покачала головой.
— Тогда что? — прошептал он ей в ухо, заставив вздрогнуть.
— Оно… преследует меня, — пробормотала она, снова задрожав. — Призраки тех, кого я любила, ходят за мной следом, но я не вижу их, не могу к ним прикоснуться. Мне здесь так холодно, и я не знаю, что еще здесь может произойти, и я страдаю от одиночества и боли… — Она закрыла глаза. — Я не хочу быть счастливой. Я просто хочу все забыть. Все.
— Ты не сможешь этого сделать. Всю свою жизнь ты пыталась убежать от всего, что видела, и всего, что не видела, а от этого невозможно убежать.
— Ты так считаешь? — Внезапно ее снова охватил гнев. Высвободив свои руки, Анна толкнула его в грудь. — Но разве ты говорил мне о том, что творится у тебя на душе? Я лишь слышала: «Не будем об этом!» — Она пыталась вырваться из его объятий, но он ее не отпускал. — Я вышла за тебя замуж, зная, что ты не любишь меня. Но за день до того, как я ушла от тебя, Ли сказала мне, что я должна поговорить с тобой. Что тебе известна боль моей потери, потому что это ты нашел своего отца мертвым в тот день, когда он покончил с собой…
Джерри отдернул от нее свои руки, будто она обожгла его.
— Она сказала тебе о моем отце? — Эти резкие слова вонзились в нее, словно нож. Один шаг назад, второй… и пропасть между ними стала еще шире.
— Она думала, что я об этом знаю, что ты, конечно, сказал об этом своей жене. — Анна вскинула голову. — В тот день, когда я ушла от тебя, я спросила тебя об обстоятельствах смерти твоего отца, и ты оттолкнул меня: «Не будем об этом, Анна».
Голос его звучал как металл, но он еще не осознал глубины предательства Ли:
— Я никогда не думал, что она расскажет тебе, нарушит свое слово.
Он поведал ее сестре свой самый страшный секрет, но Анне ничего не рассказывал. Это было предательство, равносильное измене.
Она помертвела.
— Ведь ты бы женился на ней, если бы она захотела, разве нет? Ты любил Ли, действительно любил. Между вами был контакт. — Внезапно осознав, что он ее больше не держит, Анна повернулась, но ей некуда было идти, негде спрятаться. Куда бы она ни пошла, он последовал бы за ней. Анна села на верхнюю ступеньку веранды, и дождь стал хлестать по ее разгоряченным ногам. — Вода скоро накроет нижнюю ступеньку, — пробормотала она, ощущая непоследовательность своих слов.
— Я никогда не хотел ее…
Эти слова, которые она хотела услышать так много лет, принесли ей мало утешения. Она вздохнула:
— Но ты любил ее. Ты, возможно, хотел завлечь меня в свою кровать, но именно Ли ты любил. Она была единственным человеком, с кем ты разговаривал. — Анна пошевелила босыми ногами под дождем.
Он сел рядом с ней, снял свои ботинки и носки.
— В эти дни я с ней почти не разговаривал. Она позвонила сегодня днем, но она искала тебя.
— А ты со мной не разговаривал вообще.
Анна почувствовала, как в нем что-то напряглось, будто он старался приблизиться к ней, увидеть нечто внутри ее.
— Последние несколько дней разговариваю я один…
— Нет, — тихо сказала она. — Ты всего лишь старался разговорить меня, заставить меня расчувствоваться. Ты всего лишь хотел вернуть Каррен в Джарндирри. Ты думаешь, я слепая? — Слезы выступили у нее на глазах. — Даже детский стульчик — стул нашего сына… Ты использовал его, чтобы я прониклась к тебе благодарностью и осталась. Но сам ты не раскрылся передо мной. Ты никогда этого не делал. — Прошло пять секунд, но он молчал. Она поковыряла ногой дыру в ступеньке. Прошло тридцать секунд, минута, и она встала. — Я пойду спать.