Сняв куртку и шапку, я вешаю их временно на стойку для клиентов и киваю официантам.
– Доброе утро. Мне чай, девушкам кофе, пожалуйста.
– И вам доброе утро, Есения. Сейчас принесу.
Катя уходит, а я сажусь за стол перед девушками.
– Неожиданная встреча, – выдаю первое, что они должны знать.
– Да мы уже поняли. Не пишешь, не звонишь.
– Правда? Звучит как упрек. Мне казалось, что это было вашим желанием, судя по последней встрече.
– Мы были растеряны. Сама понимаешь.
Слегка задумываюсь, по какому поводу они были растеряны, но долго думать об этом нет желания.
– Была растеряна я, потому что разорвала отношения с парнем после пяти лет совместного проживания. А вы приняли решение. Разные вещи. Вы пришли за этим?
– А ты долго не мучилась, да? – кивают в сторону двери, куда недавно ушел Макар.
– Почему я должна была мучиться, – на моих губах полуулыбка, с некоторым непониманием. – О чем, собственно говоря, претензия?
В этот момент Катя ставит чашки, и эти двое тут же хватаются за них, отпивая по глотку.
Я к чаю даже не притрагиваюсь.
– А Яша знает о нем?
Они задают вопросы по очереди, словно это игра в парный теннис, только на моей стороне поля я одна, а их двое.
– Яша? Почему он должен о чем-то знать? Я не понимаю цели вашего визита, если честно.
– Мы хотели спросить – приедешь ли ты праздновать Новый год, как мы делали это всегда, но, кажется, у тебя уже есть компания.
Кажется так, словно в них говорит обида, но я понимаю, что это не так. Им нужны были сплетни, они их сейчас получили в достаточном количестве.
– Вы правы в своих домыслах, я встречаю Новый год с Макаром. Я даже не думала ехать к вам, или кому-либо еще. Зачем? Вы словно отказались от меня в пользу Яши, хотя никакой дележки мы с ним не устраивали, я так точно. Теперь сидите тут и возмущаетесь по поводу того, что у меня есть мужчина?
– Мужчина? Сколько ему лет-то? – ехидно спрашивает Лиза.
– Тебя это правда волнует? – смотрю в ее глаза прямо.
– Мы не ссориться приехали, – пытается разрулить Регина, но уже нет в этом никакого смысла, мы говорим с ними в последний раз. – Яша с поломанной рукой с последнего твоего визита.
– И?
– Ты правда беременна?
– Да. И Яша конкретные ответы дал на поднятые вопросы. При чем тут его поломанная рука и я?
– Он психанул. Ты не должна приезжать и говорить такие вещи. Зачем тебе оставлять ребенка, которого он не хотел? Чтобы он был дерьмом в глазах всех друзей, а ты бедной и несчастной, но положительной? Ты прекрасно знала его жизненные принципы.
В этот момент голова моя пошла кругом. Я сильно разозлилась, хоть и не хотела испытывать такие эмоции.
– А теперь послушайте обе, – пригвождаю их обеих взглядом. – Этот ребенок только мой. Мы с Яшей это обсудили на берегу. К нему он не имеет никакого отношения. Оставлять его тем более МОЕ решение. И за одно то, что вы сейчас тут мне наговорили, я вас уже шлю куда подальше. Снова увижу рядом, звонок или сообщение от вас, буду слать снова и снова.
– Ёсь… – пытается что-то сказать в свое оправдание Регина.
– А теперь проваливайте отсюда и забудьте дорогу.
– Да блин, ты че…
Но я не слушаю их больше. Я встаю и ухожу.
– И за кофе заплатите, здесь не благотворительные обеды, – громко через весь зал, благо посетителей еще нет.
***
– Детка, – Макар обнял меня со спины, пока я готовила нам ужин, и мне показалось, что его голос был слишком грустным.
– В чем дело? – убираю в сторону лопатку и разворачиваюсь в его руках, свои поднимаю к его плечам и поглаживаю.
– Я насчет завтра.
– Завтра?
– Да. Завтра будет одно мероприятие на весь день практически, я… не смогу прийти.
– Ты про УЗИ, что ли? Да не страшно. Я тебе все расскажу.
– Прости, – упирается лбом в мое плечо.
– Было бы за что. Успокойся, – улыбаюсь, а потом начинаю смеяться, потому что он внезапно начинает щекотать губами шею. – А-а-а… Не надо, не надо… Ну, Макар… – но он продолжает. – Овощи сгорят…
Только после этого я оказываюсь свободна и выдыхаю.
– Не люблю щекотки, – жалуясь, снова начинаю помешивать наш ужин.
– Трусишка, – рокочет на ухо.
В обед следующего дня я первым делом села у кабинета УЗИ. В некоторые дни мой врач проводит половину рабочего времени в УЗИ кабинете, остальную часть принимает беременных. Поэтому я последняя на УЗИ и первая на прием к ней же.
Пока ждала, успела написать Макару о том, что добралась благополучно, и пообещала позвонить сразу после того, как выйду из больницы.
– Так, Ковская, – слышу свою фамилию и отрываюсь от экрана мобильного.
– Я.
– Давайте, Есения и на прием поднимемся.
Я вхожу в кабинет. Оставив сумочку на стуле, ложусь на кушетку и приспускаю штаны.
– Ну и дурдом, ужас какой-то, – тихонько ворчит врач, совершая действия на автомате.
За столом неизменная медсестра, которая вписывает меня в журнал и готовится записывать результаты.
– Ну что, посмотрим, как тут у нас дела.
– Скажите, а пол можно будет узнать?
– Посмотрим. У нас там по срокам сколько недель?
– Тринадцать. На прошлой неделе не было мест на запись, и вы перенесли скрининг.
– Ну тогда все возможно. Главное, чтобы лежал удобно.
На живот ложится прохладный гель, и я зажмуриваюсь.
Ненавижу щекотки.
– Вот и наш, ребеночек, – улыбается женщина, словно гипнотизируя мягкими движениями датчика и словами.
Проходит не меньше секунды, прежде чем ее лицо становится серьезным.
– Так… а это… что такое?
– Что? – пальцы на руках и ногах леденеют буквально в одно мгновение.
– Ну-ка еще раз, – она сопровождает свои слова очередным движением датчика и останавливается. – Галя.
– Да?
Медсестра ждет указаний, а я жду… еще сама не знаю чего.
– Бегом за сосудистым хирургом. Скажи срочно.
Глава 22
Эти несколько десятков секунд стрелка часов, висящих над столом врача, шла десять лет.
Медсестра вскочила, быстро вышла из кабинета, только после этого гинеколог посмотрела на меня. Казалось, я была уже в полуобмороке от страха.
– Что там? – голос был каким-то не моим и переполненным страхом.
– Диагнозы ставить не буду, Есения, – отозвалась женщина. – Это сделает врач, который в этом специализируется. А мы с тобой пока что будем смотреть, как подрос твой ребенок.
Но я не могла взять и переключиться. В моей голове развивались сразу тысячи сценариев, один хуже другого, и мне уже хотелось плакать даже от гипотетических вариантов.
– Вы сказали… сказали срочно… Кто такой сосудистый хирург?
Она опустила голову, затем встретилась с моим взглядом.
– Мы поговорим об этом буквально через пару минут, когда придет Дмитрий Александрович, – не уступала она.
– Ну, Алевтина Геннадьевна, у меня сейчас случится приступ…
– Приступ чего? Вопросительного знака?
Ее шутка заставила ощутить слезы в глазах.
– Мой ребенок…
– В порядке он, – постаралась заверить врач. – Точнее, она.
– А… вы… что? Вы уверены?
– Опыт подсказывает, что уверена, – женщина улыбнулась и повернула ко мне монитор, затем указала на бугорок. – Вот это видишь?
– Да.
– Было бы выше градусов на десять, то сто процентов мальчишка. А он всего тридцать, если не меньше. Девочка.
– Девочка, – глаза наполнились слезами.
Теперь я могла думать о ее имени. Обращаться к ней, а не просто говорить «малыш».
Пока я думала о своем, врач записывала и отмечала сама же параметры ребенка. Так или иначе, ей удалось меня отвлечь от болевых мыслей.
Стук в дверь раздался так неожиданно, что я дернулась, словно приходя в себя от гипноза.
– Входи, Дмитрий Александрович.
Мужчина вошел вместе с медсестрой.
– Добрый день.
– Здравствуйте.
Он сел на стул рядом с Алевтиной Геннадьевной и заглянул в монитор, надевая перчатки.
– Что у вас тут?
– Смотрите сами.
Он взял у нее датчик и стал водить по моему животу, в определенном месте у пупка. Хмурясь и присматриваясь через толстые стекла очков.
– Хм… – все, что выдал спустя минуту молчания.
– Что думаешь?
– Надо сделать КТ. Точнее скажу после.
Они говорили так, словно не я лежала тут, как подопытный кролик, которому не следовало знать, что он умирает.
– Да что там такое? – не выдержав, чуть ли не закричала.
Теперь слезы были не от умиления пола моего ребенка. Я была напугана и до ужаса тряслась.
– Как вас? – спросил он, отдав датчик гинекологу.
– Есения.
– Значит так, Есения, – он облокотился на свои колени и вздохнул. – Исходя из моего опыта могу сказать так, что у вас аневризма брюшного отдела аорты.
Ощущение словно меня в живот кто-то ударил, прямо туда, где он только что водил.
– Ан… аневризма?
Знакомое и услышанное однажды слово возможно в фильме или где-то еще не давало пояснений. Я даже не догадывалась о том, что это может быть такое. Но слово срочно и вся эта таинственность все же прояснили одно: это плохо.
Это слово было плохим.
– Что это такое? Это лечится? Это передается по наследству? Или…
– Я хочу пригласить вас сделать КТ, чтобы убедиться в своем заключении и уже подробно с вами поговорить о методах решения подобной ситуации, а также сроках.
– Смертельно… это… мой ребенок… – слова не складывались в предложение, а выходили бурным потоком.
– Есения, – вклинилась в разговор Алевтина Геннадьевна. – Просто пройдите на КТ, сейчас аппарат свободен, да и случай безотлагательный, и мы вместе поговорим в моем кабинете. Сразу после того, как вы пройдете обследование.
Их тон был слишком серьезным, а мое воображение слишком разыгралось.
– Хорошо.
Тихо согласилась и встала с кушетки, борясь с истерикой.
– Ступайте за Дмитрием Александровичем и приходите в мой кабинет.