– А я уже и не буду работать. Взяла отпуск с сегодняшнего дня.
Мама замирает и, глотнув слюну, кивает, погрустнев.
– Ну мам, – подхожу к ней и обнимаю.
– Не могу, Ёська, не могу… – она плачет, а я стою и прижимаю ее к себе. – Как мне смириться с этим?
– Не нужно ни с чем мириться. Все будет хорошо. У меня уже почти двадцать шесть недель. Я в порядке, видишь? Они хотели вырезать из меня и ребенка, и проклятую аневризму почти два месяца назад. Не хотели рисковать, но я жива. Все еще жива, мам. Это о многом говорит, так ведь?
Я много думала о случившемся, о сроках. Да обо всем подряд. Страх это не уменьшило, но нашла понимание к врачам, хоть и все еще злюсь немного. Понимание самой себя и противоречия в своих решениях. Но моя вера – она помогает мне двигаться дальше.
В этом я уверена тоже. Теперь я хотела материнской веры.
– Мамуль, просто будь со мной. Ладно?
– Я всегда с тобой, дочка. Но… как подумаю…
– Не думай, прошу тебя. Не надо.
Я снова обнимаю эту прекрасную женщину, которую с гордостью называю мамой и преклоняю колени к ее любви, ее теплу и свету, окружающим меня с самого рождения.
– Я очень тебя люблю.
После обеда я засыпаю за чтением. Это литература для беременных. Точнее, журнал, который мне купила мама пару дней назад. Здесь советы по уходу не только за ребенком, но и за собой, до и после родов. Познавательная вещь.
Будит меня тихий стук в дверь.
Приоткрыв глаза, я смотрю на заглядывающую ко мне маму.
– Который час? – спрашиваю, потирая сонно глаза.
– Почти пять.
Она загадочно улыбается и открывает дверь шире. Когда я, неловко перекатываясь набок, сажусь на кровати и смотрю в дверной проем, то замечаю за ее спиной его.
Мое сердце тут же стучит чаще и сильнее, а губы мелко дрожать.
– Спасибо, Маргарита Максимовна.
– Я пройдусь по магазинам, – она отступает и напоследок улыбнувшись, скрывается.
Он входит в комнату и пройдясь по ее периметру, останавливается возле стула.
Такое огромное расстояние между нами. Словно он на Луне, а я здесь погибаю одна.
– Привет, – его губы вытягиваются в тонкую нить.
А я все дышу и не могу ни слова произнести. То голоса нет, то сил, чтобы произнести простое «привет».
Я волнуюсь. Мои ладони вспотели, как и все тело. Голова идет кругом.
– Хорошо выглядишь. Она растет, стала больше, – улыбается, смотря на мой живот, и дочь моментально реагирует, словно они только что пообщались.
Моя рука накрывает то место, где она сейчас пинает меня изнутри. И стоит опустить голову вниз, чтобы посмотреть на это движение, как слезы срываются с ресниц.
Именно сейчас, в этот момент я понимаю, как сильно скучала по нему. Даже сильней, чем это ощущалось все эти дни.
– Не поговоришь со мной?
– Я… – хрипота выдает меня с головой. – Прости.
Прокашливаюсь. Беру стакан воды, который всегда стоит на тумбе у изголовья, и немного отпиваю. Но уверенности это, увы, не добавляет тоже.
– Привет, – наконец говорю и снова смотрю на него.
«Господи, – молюсь этому небу, – не забирай у меня этот шанс. Позволь найти ответы, на его вопросы и вернуть его любовь. Вернуть его в нашу с дочерью жизнь».
Так странно смотреть на его лицо, которое лишено улыбки. Но я все же умудряюсь разглядеть там, спрятанную глубоко внутри нежность. Она дает мне надежду.
– Макар… – начинаю первой, потому что должна это сделать. – Мне очень жаль за те слова, которые я сказала. И прости, что ты вот так обо всем узнал.
Он опускает голову, но перенеся вес на локти, которыми опирается на колени, снова смотрит в глаза.
– В тот момент у меня было ощущение, что я лишний в твоей жизни. Будто, я услышал новость о какой-то там девушке соседке, не имеющей ко мне никакого значения. Вот как это выглядело. Точнее, это для нее я сосед, ведь она не обязана мне ничего рассказывать.
– Понимаю, – горло сводит болевой спазм.
– Есения, я не хочу постоянно стоять в стороне, пока ты с чем-то борешься, принимаешь важные решения. Я хочу быть таким же важным человеком в твоей жизни, как и ты в моей, понимаешь? Я не мальчик. И пока ты не станешь видеть во мне мужчину, у нас ничего не выйдет. Ты не можешь в случае сложности делать из меня юнца, а потом снова возвращать на должность мужчины. Это не сработает.
Дыхание прерывается и в груди болит, когда он говорит мне эти слова. Я ощущаю его боль как собственную, и мне стыдно за то, что я наговорила. За то, что отвергла его таким ужасным способом.
– Черт, кажется, я выучил эту речь наизусть, – он встает и начинает ходить по комнате. – Я собирался позвать тебя замуж, дать свою фамилию и отчество нашему ребенку. Я хотел поступить как мужчина, показать тебе окончательно, что то, что между нами – не игра, пока ты не сказала, что она только твоя. Ты оставила меня за бортом и лишила, даже призрачного шанса что-то тебе дать.
Из груди вырывается всхлип.
– Я испугалась, – начинаю свое признание. – Я боялась каждый день. Сначала узнав о диагнозе, а потом… я стала бояться, того, что ты отвергнешь мое решение и я тебя потеряю. Мне было важно, чтобы ты был на моей стороне. И, конечно, в итоге я тебя потеряла из-за своего недоверия к тебе… Но, я также боялась, что ты перестанешь любить ее, – кладу руки на живот. – Этого я бы не вынесла. Но это все не оправдание. Я должна была верить тебе и в нас. Но поддалась страху, потому что сама трусиха, а не из-за того, что не люблю тебя, Макар.
Мы сталкиваемся взглядом.
– Я очень тебя люблю и… Ты мужчина с головы до пят, я никогда так не думала, как сказала тебе в тот вечер. Прости меня.
Голос срывается в шепот, губы трясутся вместе с подбородком. Но он внезапно отворачивается, и я теряю всякую надежду.
Неужели я его и правда потеряла?
Всхлип срывается с губ, когда он начинает говорить.
– Когда ты сказала, что я бы попросил тебя сделать выбор, ты была права.
– Что?
– Первая моя мысль, когда я представил ситуацию в то время и в том месте была именно такой. Порыв. А потом я подумал и понял, что я бы хотел поступить иначе.
– Как?
– Поискать толковых врачей, услышать голоса других людей, поехать в другой город. Что угодно. Мы не миллионеры с тобой, но я бы потратил все до копейки, чтобы доставить тебя к лучшему врачу. Я бы не поставил тебя перед выбором.
Он поворачивается снова, и я вижу, как поднимается его грудная клетка и опускается. Автоматически подстраиваюсь, сама того не ведая.
– Есения, я не могу тебе обещать, что мы будем вместе до самого конца. Это было бы ложью, но я обещаю, что я буду все для этого делать. Потому что мои чувства к тебе не регулируемая установка, где можно в понедельник поставить чуть больше, а к субботе опустить.
Боже, я сейчас затоплю соседей, потому что его слова… Они меня убивают.
– Это я тоже заучил, не знаю зачем, – запускает пальцы в волосы и чешет затылок, выглядя уязвимым. – Никогда не говори мне, что она только твоя, – сурово сводит брови вместе.
– Не скажу, – сижу затаив дыхание, когда он начинается двигаться в мою сторону.
– Пообещай…
– Клянусь.
Макар, встает на колени и мягко раздвигает мои ноги, слегка втискиваясь между ними. Его аромат тут же, и он сам становится центром моей вселенной, и я ощущаю себя в раю.
Мне так страшно прикоснуться к нему. Поэтому я сижу и продолжаю смотреть в его глаза напротив.
Он делает это сам.
Берет мое лицо в свои ладони и первым делом, стирает остатки слез большими пальцами.
Я обхватываю его запястья и прижимаю к себе.
– Привет, детка, – на этот раз говорит с улыбкой и упирается своим лбом в мой.
– Привет, – шепчу в ответ.
– Я скучал, – вторит чуть слышно.
– И я по тебе скучала.
– Я люблю тебя.
– А я люблю тебя.
Его губы лишь слегка касаются моих. А потом настойчиво целуют. И мой мир возвращается. Все его краски, все привычные вещи. Все встает на свое место, когда я оказываюсь дома – в его руках.
Глава 34
– Я люблю тебя, – прижимаюсь к нему сильнее, с трудом умещаясь на своей полуторке.
Мне хочется прилипнуть к нему и не отпускать никогда.
– Я помню. Ты говорила это две минуты назад, – хмыкает самодовольно, заигрывая.
– Ну Макар, – тяну, хныча. – Я соскучилась и хочу тебе рассказать, как сильно. Я не говорила этих слов целую неделю.
– Да? А я вот тренировался на зеркале, – фыркаю и шлепаю его по груди.
– Ну ладно, продолжай. Я люблю быть в центре внимания.
Его слова вызывают смех и боже, я правда его люблю, и с ним так легко.
Он поворачивается набок, а меня укладывает на спину. Затем нависает и касается живота, целуя в губы мягко и так трепетно.
Я так рада, что мы помирились. Потому что иначе, я не уверена, что смогла бы вынести расставание. Эта неделя была пыткой, и я впервые поняла свои чувства к Макару. Это было то самое настоящее, что люди порой ищут всю жизнь. Иногда находят, а иногда довольствуются полумерами.
Но не мы. У нас все иначе. Если и быть вместе, то до глубины и до конца. Теперь я знаю это. И теперь это моя новая установка. Больше никакой лжи, недомолвок и прочего. Только правда. А если и боль, страх, то напополам.
Это то, чего бы у меня никогда не было с Яшей ни в прошлом, ни в будущем, останься я с ним.
– Я очень по тебе скучал, – прерывает мои мысли Макар, склонившись к моей щеке.
Он касается носом кожи и обводит каждый миллиметр, двигаясь к моим губам медленно. Смакуя этот путь.
– Прости, что из-за меня…
– Ш-ш-ш, – накрывает губы и запечатывает дальнейшие слова своим языком.
Когда он получает от меня отклик, отрывается от столь увлекательного занятия.
– Никаких больше извинений и сожалений. Ладно?
– Хорошо, если ты об этом просишь.
– Умоляю. Ты не должна жить с чувством вины. Мне это не по душе.
– Я так рада, что ты сбил меня с ног в тот вечер. И что пришел ко мне в беседку и составил компанию.