— В любом случае, это надо будет проработать, — пробормотал Шейн.
— Почему бы вам не подумать об этом? Мне кажется, что детектив должен видеть дальше собственного носа.
— Думаю, что не в этом случае, — упрямился Шейн, — но я попробую. Миссис Эмбери, я должен узнать у вас адрес той леди, что ходила вместе с вами на пьесу.
— Конечно, — холодно ответила Юнис и продиктовала адрес.
— Ну, мы последуем дальше, — Шейн встал со своего места.
— Миссис Эмбери, вы не арестованы, но только пока. Не пытайтесь покинуть этот дом без предварительного разрешения…
— Ну, знаете! Уйду, как только захочу! Все эти ваши запреты…
— Тихо, Юнис, — одернул ее Хендрикс. — Мистер Шейн, она не станет. Я ручаюсь за нее. Она не ослушается.
— Не станет, если не хочет навредить себе, — выпалил на прощанье Шейн, и двое полицейских удалились.
Глава XI. Фифи
— О, мистер Шейн, конечно же, миссис Эмбери моя подруга, очень хорошая подруга, я бы хотела пойти повидаться с ней, успокоить ее, утешить ее, попытаться поднять ей настроение, но… я звонила ей вчера вечером, чтобы договориться о встрече сегодня, и она… она…
Голубые глаза миссис Дэстерней наполнились слезами, ее симпатичные губки задрожали, и она уткнулась лицом в платок. Затем она продолжила лепетать:
— Ох, я не имела в виду, что она была недружелюбна или сердита, но… она была немного малословна… может быть, прохладна. Я одна из ее лучших подруг, и все же я не вполне понимаю ее.
— Возможно, вам стоит учесть состояние миссис Эмбери, — предложил Шейн. — Вспомните внезапную и таинственную смерть ее мужа. Она повергла ее в шок…
— Ох, ужасно! Да, конечно, я принимаю все это во внимание! Когда я звонила ей прошлым вечером, а это было как раз после ее долгого разговора с вами и вторым детективом, мистером Как-его-там, и… Да, мистер Эллиот попросил у нее мой номер и позвонил мне, и рассказал мне обо всем… но я действительно считала, что дорогуша Юнис захочет меня увидеть, хотя, конечно, все в порядке, даже если она не нуждается в моем сочувствии. Конечно, я бы не стала вторгаться в ее горе! Но у нее никого нет, никого, кроме полубезумной тети, и я…
— Что вы имеете в виду под «полубезумной»?
— Ох, она помешалась на спиритизме, оккультизме и как его… я не помню, как оно называется.
— Но она показалась мне здравомыслящей и толковой леди.
— Во многих отношениях да, но она с ума сходит по призракам, медиумам и всему тому подобному! Ох, мистер Шейн, как вы думаете, кто убил мистера Эмбери? Как ужасно! Настоящее убийство в кругу… знакомых — я едва не сказала друзей, но, кажется, дорогуша Юнис не считает меня подругой…
Ее голубые глаза просили о сочувствии, и даже не всегда чувствовавший себя комфортно в присутствии дам Шейн принялся ее успокаивать.
— Миссис Дэстерней, мне так жаль! Я уверен, что вы бы очень помогли ей справиться с трудностями.
Фифи Дэстерней вскинула руки в беспомощном жесте. Она была худощава и едва одета — детектива она принимала в утренней комнате, присев на дэвенпортский диван. Все это происходило на следующий день после трагедии у Эмбери.
Ее маленькое личико было изящно, а мягкие светлые волосы закручивались над ушами. Она спешно набросила узкое сатиновое платье, из-под которого виднелись ноги в шелковых чулках и тапочках, украшенных бантами.
Она была абсолютно раскована, но, тем не менее, детектив чувствовал, что каждое ее слово тщательно продуманно.
— Ну, мистер Шейн, — внезапно сказала она, — так мы никуда не придем. Зачем вы сюда пришли? И чего вы от меня хотите?
Полицейский обрадовался возможности приступить прямо к делу.
— Я пришел, чтобы расспросить вас о подробностях той вечеринки, на которой присутствовала миссис Эмбери позапрошлым вечером — в ту ночь, когда ее муж умер.
— Ох, да. Позвольте подумать, здесь особо нечего рассказывать. Юнис Эмбери провела тот вечер здесь… мы играли в карты… и прежде, чем был подан ужин, появился ее муж, мистер Эмбери. Он забрал ее и увез домой на машине. Вот и все, что я знаю.
— Во что вы играли?
— В бридж.
— С высокими ставками?
— Ой, нет, что вы! Это не было настоящей игрой! — она развела руками, отгоняя саму мысль об этом. — У нас были только маленькие ставки… ну, для оживления игры. Ну, вы понимаете, так веселее играть.
— Да. И что же вы считаете «маленькими ставками»? На этот счет мнения могут быть разными, вы понимаете.
— Как делаются ставки, конечно, мы не всегда играем одинаково, и на разных столах ставки разные. Отчего вы суете нос в частные дела?
— Только по долгу службы, мэм. Никогда раньше не думал о бридже. Мистер Эмбери был сердит на жену, когда приехал за ней?
— Ну откуда мне знать? — ее голубые глаза недоумевающе посмотрели на полицейского. — Я же не читаю мысли!
— Вы же женщина! Мистер Эмбери был раздражен?
Фифи звонко рассмеялась.
— Был ли он? — воскликнула она, внезапно решив рассказать правду. — Могу сказать, что был! Он был так зол, что я испугалась его!
— Что он сказал?
— В том-то и дело! Он ничего не сказал! То есть он вежливо говорил со мной, был любезен, но все-таки я видела, что он прямо кипел!
— Выходит, что вы читаете мысли!
— Нет, но это было очевидно! — Фифи раскачивалась на диване взад-вперед и, обхватив колено руками, артистично реконструировала ход событий.
— «Юнис, пойдем!» — так он сказал. И Юнис ушла!
— Она была также сердита?
— Конечно! Знаете, у нее довольно вспыльчивый темперамент! Когда она раздражена, она становится аки рыкающий лев и голодный медведь — как об этом говорится в Библии или у Шекспира, или еще где-то там.
— Кстати, о Шекспире. Вы ведь недавно вместе с миссис Эмбери ходили на «Гамлета»?
— О, да. Когда его ставили в «Эйвон Плэйерс». Все ходили на него. А вы? Много потеряли, если не ходили! Отличное представление. А еще «Макбет». Моя любимая пьеса. Я ходила на нее с…
— Простите. Сейчас о «Гамлете». Вы обратили внимание на монолог об отравлении…
— Отца Гамлета! Могу сказать, что да! Ведь его читал мистер Постлетуэйт, который играл Призрака, и это было очень здорово — наравне с монологом Гамлета! Он так читал, что не представляешь, а просто видишь, как происходило отравление!
— И миссис Эмбери была впечатлена?
— Ох, мы обе! Мы вместе ходили в школу, и обе любили Шекспира, считали его чем-то особым. Мы ужасно заинтересовались постановкой «Эйвон Плэйерс» — она была не похожа на все те, что мы видели ранее.
— Да. А вы обсуждали с миссис Эмбери яд, использовавшийся дядей-злодеем?
— Последнее время — нет. Давно, еще в школе, мы обсуждали его, но это было много лет назад — это была одна из наших шекспировских задачек. Вы бы не смогли подловить нас на незнании Шекспира. Я сомневаюсь, что вы смогли бы найти двух других светских львиц, знающих его лучше нас!
— Вы знаете, что мистер Эмбери был убит тем же методом, который описывается в «Гамлете»?
— Нет! Что вы имеете в виду? Я никогда не слышала о подробностях. Едва услышав о его смерти, я тут же позвонила Юнис, но, как я уже говорила, она была холодна со мной. Затем я занялась собственными гостями, а потом, прошлый вечер и сегодняшнее утро, ну, я ведь еще толком не проснулась!
Фифи протерла глаза тыльной стороной ладони, такой детский жест, а затем подавила зевок.
— Хотя я ужасно заинтригована, но я не могу слушать об… об убийстве! Я имею в виду подробности. Думаю, Юнис едва не сошла с ума! Я думала, что она найдет утешение в том, чтобы прийти сюда, и тогда я бы ее расспросила, но вышло наоборот! Но что вы имели в виду, он убит, как отец Гамлета?
— Да. Яд был введен в ухо мистера Эмбери, когда тот спал…
— Правда?! Как трагично, как ужасно! Кто его убил?
— Вот это мы и пытаемся выяснить. Как вы думаете, у миссис Эмбери был достаточно весомый мотив…
— Юнис! — вскрикнула Фифи. — Вот так идея! Юнис Эмбери убивает мужа! О, нет!
— Но возможность была только у нее и у ее тети. Вы знаете, как расположены их спальни?
— Да, я знаю. Мисс Эймс пользуется гардеробной Юнис, что не очень удобно.
— Значит, вы знаете, что по ночам эти три спальни изолированы от всего мира и от остальной части дома капитальным замком в дверях.
— Да, я знаю.
— Тогда разве вы не понимаете, как был убит мистер Эмбери? Доктора говорят, что это произошло на рассвете или раньше, а значит, его не мог убить никто, кроме людей, находившихся за запертыми дверьми вместе с ним.
— А окна?
— Десятый этаж и без балконов. И, кроме того, там кругом ящички для цветов, и цветы не тронуты. Единственное окно без цветов смотрит на боковую улицу, это в комнате мисс Эймс. И я сам проверил: за ним нет ни балкона, ни карниза. Туда не добраться из соседней квартиры, если вы подумали про нее.
— Ни о чем я не думала, — ответила Фифи. — Я слишком потрясена, чтобы думать! Юнис Эмбери! Вы хотите сказать, что на самом деле подозреваете ее?
— Именно это я и имел в виду, мэм. И я здесь, чтобы расспросить вас, можете ли вы дать мне дополнительные свидетельства против…
— Свидетельства! Показания против моей дорогой подруги! Даже если я что-то знаю, то не скажу вам ничего, что может быть использовано против Юнис!
— О да, конечно. Но закон может вас заставить. Вы знаете что-то определенное?
— Нет, конечно, я не знаю! Я знаю лишь, что мистер и миссис Эмбери не всегда ворковали, как два голубка! У нее дьявольский характер, и у него был не лучше! Я знаю, что он доводил ее до бешенства, отказываясь предоставить ей то, о чем она просила — не предоставлял ей достаточно свободы, и в целом он был властен. Я знаю, что Юнис злилась из-за этого, и часто доходила до края, и часто говорила… хотя она, конечно же, не имела это в виду… она говорила, что убила бы его! Ох, я не думаю, что она всерьез этого хотела!
— Хм! Выходит, они жили, как кошка с собакой?
— Какое ужасное выражение! Ну, Сэнфорд, конечно, не превратил ее жизнь в постель из роз, но при этом и она не прилагала особых усилий, чтобы угодить ему!