В.Я. Шашков. «Ликвидированный класс» на защите Родины. ВИЖ. 4/2001:
«...На основании приказа штаба управления тыла 14-й армии Карельского фронта от 5 августа 1941 года в Кировском районе был создан полк народного ополчения, личный состав которого почти полностью состоял из бывших заключенных».
Рокоссовский:
«В августе (1942 года) к нам на пополнение прибыла стрелковая бригада, сформированная из людей, осужденных за различного рода уголовные преступления. Вчерашние заключенные добровольно вызвались идти на фронт, чтобы ратными делами искупить свою вину. Правительство поверило чистосердечным их порывам, таким образом, и появилась эта бригада у нас на фронте».
Это не осужденные. Бойцы 3-й Московской дивизии народного ополчения на занятиях по приемам штыкового боя. Но особых отличий нет, разве что зэки были одеты похуже
На самом деле очень часто в воспоминаниях фронтовиков встречаются подобные упоминания.
Из сформированных на дальнем Востоке в 1942 году 22 дивизий, как минимум 4 состояли из освобожденных зэков и спецпоселенцев.
И все же некоторые осужденные в штрафроты попадали. Это были те добровольцы, кто не попадал под амнистию, т.е. рецидивисты, лица, осужденные за грабежи, бандитизм, а также приговоренные к срокам свыше 10 лет и т.п. Направляли их именно в штрафные роты, как рядовой состав, в штрафбатах их быть не могло даже теоретически.
Таких брали далеко не всех, для решения вопроса о возможности отправки на фронт собиралась комиссия. Если ее члены решали, что на вот этого заключенного можно положиться, то ему заменяли оставшийся срок на пребывание в составе штрафной роты на период от 1-го до 3-х месяцев.
Правда, подобный контингент осужденных попадал на фронт только до 1944 года. По приказу N004/0073/006/23 от 26 января 1944 «осуждённым за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой, грабежи, ворам-рецидивистам, лицам, имевшим уже в прошлом судимость за перечисленные выше преступления, а также неоднократно дезертировавшим из Красной Армии» право «искупить кровью» больше не предоставлялось.
Вот политических на войну практически не брали – не было к ним доверия. Случаи направления на фронт добровольцев, сидящих по политической 58-й статье и ей подобным, хоть и встречаются, но исключительно редки, Все они приходятся только на 1941 и 1942 год. Пример – разведчик, добывший 45 языков, будущий писатель Карпов, осужденный по 58-й и вырвавшийся на фронт в 1942 году.
Нужно отметить, что обратный процесс тоже наблюдался. Находились дезертиры, которые предпочитали сесть в лагерь, чтобы избежать фронта. Да что далеко ходить – всем известный Солженицын, судя по его же рассказам, буквально все сделал, чтобы по 58-й загреметь. Зато под пулями больше ходить не надо было.
Встречались умники, которые специально садились в лагеря за шпионаж по статье 193-24 тогдашнего Уголовного Кодекса. Тут хитрый правовой выверт. За шпионаж во время войны полагается расстрел. Но такой приговор возможен только в случае доказанного факта
«Передачи иностранным правительствам, неприятельским армиям и контрреволюционным организациям, а равно похищение или собирание с целью передачи сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР».
А в случае добровольной явки и без передачи сведений максимум, что могло грозить «шпиону» - это 10 лет лишения свободы, но часто еще меньше давали, потому как сам признался, ничего плохого не сделал. В общем, можно проявить снисходительность, что и делали.
И вот выявленные дезертиры заявляли на фильтре, что они де попали в плен к немцам, где дали согласие вести разведывательную и подрывную деятельность, для чего и направлялись в тыл Красной Армии, но совершить ничего не успели.
Получали такие «затейники» срока до 10 лет и отправлялись на лесоповал. Потом они в начале 50-х по амнистии повыходили, а в 90-х сплошь в «узников режима» перекрасились (кто дожил, естественно). Кое-кто и амнистию и компенсацию за «страдания» себе выбил.
Нужно отметить, что в целом бывшие заключенные дрались стойко и храбро, что отмечено и в наших мемуарах и даже в немецких источниках.
Глава 3. Товарищ штрафник
Про штрафные части в Красной Армии написано и снято много, в том числе и откровенного бреда. Особенно искажением информации и откровенными выдумками грешат фильмы, где хватает откровенной лжи. А еще в них часто смешиваются штрафные роты и батальоны, так что совершенно непонятно становится, чем они друг от друга отличались. Например, нередко в фильмах можно увидеть, что в штрафбате служат направленные туда по решению трибунала рядовые и сержанты или бывшие зэки. А такого быть не могло.
Различие же было и довольно жесткое. Штрафные батальоны создавались для службы в них исключительно командиров и начальствующих лиц РККА. Никак иначе. А в штрафные роты попадали совершившие преступление солдаты и младшие командиры.
Правда, в штрафной роте все-таки мог оказаться и бывший офицер. Тут вот какое дело – по приговору трибунала военнослужащий мог быть направлен в штрафную часть на срок от 1 до 3 месяцев. Точнее он присуждался к уголовному наказанию, по которому выносили отсрочку до окончания войны с заменой наказания на отбытие в штрафном батальоне. Освобождение производили в трех случаях: по отбытию назначенного срока, по ранению – в этом случае штрафник считался искупившим кровью или за успешное выполнение боевого задания. После отбытия наказания военнослужащему возвращалось прежнее звание и награды.
Кадр из наполненного нелепостями и откровенными выдумками сериала «Штрафбат»
Вот пункт 15 из жуковского «Положения о штрафных ротах:
«За боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно по представлению командования штрафной роты, утвержденному военным советом армии. За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде. Перед оставлением штрафной роты досрочно освобожденный ставится перед строем роты, зачитывается приказ о досрочном освобождении и разъясняется сущность совершенного подвига».
Но мог быть и другой приговор, когда командира сначала разжаловали в рядовые, лишали наград и приговаривали к уголовному наказанию. В этом случае путь был только в штрафную роту и никак иначе. И по освобождению бывший командир начинал карьеру с чистого листа – с рядового. Впрочем, некоторые умудрялись и обратно в офицеры выслужиться – в войну карьера порой двигалась семимильными шагами.
Все военнослужащие в штрафных частях делились на постоянный и переменный состав. Первый считался кадровым и состоял не из штрафников. Постоянным был весь начальствующий состав, включая младших командиров. На сержантские должности могли ставить штрафников только в исключительных случаях, как правило, такое происходило во время интенсивных боев, когда из строя выбывала значительная часть начальствующего состава. Штрафники считались временным составом, так как по окончанию назначенного срока выбывали обратно в свои части.
Штрафбаты представляли собой довольно сильные подразделения, нередко по численному составу они мало уступали иным полкам, хотя по штату должно было быть всего 800 человек. Реально часто было значительно больше. В батальон входило 3 стрелковые, пулеметная и минометная роты. Вооружение пулеметной роты – 12 станковых пулеметов, минометной – 6 82-мм минометов. В стрелковых ротах также имелось от 3 до 9 ручных пулеметов Дегтярева, но нередко использовались и трофейное вооружение. Также в состав штрафбата мог включаться противотанковый взвод с двумя противотанковыми ружьями.
Из штрафников формировались исключительно стрелковые роты. В пулеметной и минометной ротах, в противотанковом взводе состав был постоянный.
Кстати, вот об этом вообще мало кто упоминает. В штрафбатах никогда не было обращение «гражданин начальник», как в тюрьмах. Штрафники осужденными не считались, поэтому обращение к ним оставалось прежнее – «товарищ». Уставное обращение было – «товарищ временный боец». И тыкать бойцам запрещалось. Обращение в отношении рядовых должно было быть строго на вы.
Все временные бойцы получали красноармейские книжки особого образца, остальные документы изымались, кроме партбилета.
Да, штрафники не исключались из партии! Партбилеты у них оставались при себе. Вот так!
Из воспоминаний командира штрафников И.М. Богатырева:
«...Он не убежит, штрафник. Скорее убежит солдат обыкновенный или отступать будет, или в плен сдастся... А штрафники – нет, не сдавались. Их командирства, орденов и всего прочего лишали, а в партии оставляли. Партбилеты были при них. Воевали до крови...»
А еще в штрафбатах никогда не служили освобожденные зэки. Они могли быть только в штрафротах, да и то не так часто. В каких случаях они могли там оказаться, написано в предыдущей главе:
https://author.today/reader/461671/4303050
Вообще к попавшим под суд офицерам доверия было больше, чем к простым бойцам. В конце войны порой офицеры из трибунала сами в штрафбаты являлись даже без конвоя. И в разведку штрафбатовцы ходили за линию фронта без сопровождения.
В штрафротах было жестче – в разведку и они ходили, но, как правило, в составе группы с постоянными бойцами и командирами. Тут дело в том, что в штрафротах случаи дезертирства отмечались, а вот в штрафбатах практически нет. Все офицеры, служившие в штрафбатах, отмечают – никаких заградотрядов за ними никогда не было.
Из воспоминаний заместителя командира штрафной роты Ефима Гольбрайха:
«Представьте, ушла в разведку группа штрафников и не вернулась. Пропала без вести или перебита на «нейтралке», и никто не знает, кто погиб, а кто в плен попал. Что скажет на допросе в свое оправдание командир роты, когда особисты пришьют ему – «оказание помощи в умышленном переходе на сторону врага»? Где мы такого «камикадзе» найдем?..Если штрафники и ходили в разведку, то только вместе с офицерами, из постоянного штата роты. Да не уголовников брали в разведвыходы, а бывших полковых разведчиков, уже имевших опыт разведпоисков. В офицерских штрафных батальонах в разведку ходили нередко, но там командиры доверяли штрафникам. А с нашей публикой - разговор особый...»