— Увы! Беспечность бессмертных не знает границ, — продолжила Мара. — Так же как Великое переселение народов, человечество неожиданно породило техническую революцию и прогресс. Тотальное образование, развитие критического мышления, и возникновение науки, построенной на опытах и доказательствах внезапно, всего за сто лет сокрушило религию, казавшуюся незыблемой и почти вечной! В контексте обрезанного восприятия людского представления о мире.
— Всё рухнуло в один миг, — пришёл к новому выводу Даймон. — В «железном» девятнадцатом веке, люди снова перестали в нас верить. И в вас. А двадцатый век вовсе словно искоренил веру.
— И боги «пали», — подтвердила Мара и свет её потускнел, а голос поник. — Опять. Даймоны стали слабеть, и уходили в забвение боги. Даже такие могущественные как некогда я.
Тут свет Мары окончательно потускнел и перед ним теперь снова стояла его младшая сестра.
— Так, ну мы идём или нет? — тут же спросила она. — Мне начинает надоедать эта серная вонь.
Глава 7В круге первом
Демонёнок поправил плащ из своих же крыльев, вздохнул и зашагал дальше. Было о чём подумать. И лишь гулкие удары сапог о полированный камень эхом отражались от каменных стен нового лабиринта. Заплутать в Чистилище было так же просто, как в ответах популярных блогеров, которые всегда привлекают много интереса, но имеют так мало глубокого смысла.
Дорогу держал Пукс, ориентируясь по тем же следам живущих здесь монстров. Но от переизбытка запаха серы в воздухе кружилась голова даже у него. В такие моменты он подбегал к своему хозяину, ложился у ног и некоторое время просто дремал, отключаясь.
— А не это ли та дорога, вымощенная благими намерениями в ад? — вновь почесал ему за ухом Даймон, усмехнулся и дал время, чтобы передохнуть.
Это было так странно — идти по каменной дороге, которая если куда-то и вела, то скорее в ту же бесконечность лимбо, чем в определённом направлении.
Пукс в этот раз очнулся довольно быстро. И они снова пошли за ним. Спустя десять минут ходьбы своды каменных лабиринтов окончательно расширились и привели к большущему подземному своду.
Взору предстали тяжёлые кованые ворота — это и был настоящий вход в ад. Потому что вокруг этих врат была сплошная река огня, которую не перепрыгнуть, не обойти. И судя по интенсивности и светимости, температуры в этом препятствии было достаточно, чтобы подпалить даже закалённого демона.
— Вот он, вход в первый круг, — точно знала Мара, но не знала — откуда. А что хуже того, не знала, как их открыть.
Вроде распахнутыми стоят. А шагнёшь к ним — тут же закрываются. Издеваются, скрипят и смеются демоническим хохотом.
— Ты всё-таки нашёл вход? Молодец, хороший мальчик! — тем временем похвалил демонёнок своего привратника, потому что даже демоническим пуделям приятна похвала.
— Собака — она и в аду собака, — добавила, глядя на это Мара, отметив как шустро Пукс завилял хвостом, а затем оглянулся и рванул куда-то в сторону.
И прежде, чем обоим подойти к воротам, пришлось снова брести куда-то в сторону.
— Пукс? Куда ты? Кого или что ты там увидел? — спешил за ним демонёнок, рассчитывая, что привратник нашёл по запаху если и не Малого сразу, то хотя бы сонную книгу.
Но это была не книга. Это была серая фигура человека в тёмном одеянии. Согнувшись в три погибели, она сидела перед небольшой лужей. Причём сидела в лодке, немного напоминающем каноэ. Но заметно длиннее. Зато в сторону того, что гребля где-то рядом говорило весло, которое держала сухими руками фигура давно подсушенного жизнью старика.
— Они не пускают меня. Больше не пускают, — бормотал старик.
Даймон подошёл поближе и глаза его широко распахнулись от удивления:
— ХАРОН?
Помнится, он ещё песню про него сочинял Ленке. И этот творческий порыв оказался всем по душе. Но сейчас перед ним был не могучий, тёмный и таинственный образ, который способен вдохновлять, а просто уставший старик, который маялся от скуки. А лужа мутно-грязного цвета, казалось, мелела перед ним на глазах. И если бы нужно было нарисовать мёртвую воду, Даймон без раздумий срисовал бы эту лужу.
Мрачная фигура повернулась к нему. Дряхлый голос снова запричитал:
— Сколько лет вожу мёртвые души через реку, а такого неуважение не разу не видал. Они просто выставили меня вон! А Стикс? Нет, ты видел, что стало со Стиксом? Да в нём скоро и муравья нельзя будет напоить!
— Ты… Харон? — демонёнок сделал попытку встать поближе, но старик сам резко распрямился, от чего тёмный балахон с капюшоном на миг обозначил сутулую фигуру. А в нём только кожа, да кости. И понимание, что старость — не радость.
«Даже в аду кумиры стареют», — подумал Даймон и подошёл к луже, некогда бывшей могуче Стиксом.
— А что случилось? — не понял демонёнок, больше рассчитывая увидеть мириады душ в тёмных водах, чем дно лужи под ветхой лодкой, знававшей лучшие времена.
Харон, если это был действительно он, резко шагнул из лодки ему навстречу. И балахон повис на нём, как будто был на несколько размеров больше.
— Они забыли! Все они — позабыли! И никто больше не верит! — возмущался старик. — Ещё эти проклятые черти. Всю воду в бани и термы перетаскали! Я сначала не замечал. Думал — ну ладно, пара десятков вёдер погоды не сделают. Но потом река начала мелеть, и берег показывался мне гораздо чаще, чем прежде. Я сначала думал, что это сезонный сбой и вскоре новые души наполнят Стикс. Но новые души просто перестали попадать в него! А теперь? Ты видишь, что теперь происходит? Не река мёртвых, а курам на смех! — сокрушался старик, то махая в сторону ворот первого круга, то сетуя на огненный периметр, который очевидно тоже подсушивал реку.
— Старой веры больше нет, — понял демонёнок, не зная, как ещё поддержать старика. Скажешь такому, что Древняя Греция пала, а за ним и Римской империи не стало, он и расстроится.
«Не все любят перемены», — понял Даймон и посмотрел на Мару, которая терпеливо выжидала, пока они наговорятся. А демонический пудель всё это время лежал у её ног и дремал.
Наконец, Харон сам подошёл к Даймону и положив руки ему не плечи, добавил:
— Эх, ты прав. Видно и мне на покой пора, — он подошёл к своей лодке, ткнул её веслом, и она тут же осыпалась прахом, как будто существовала одной его волей. А следом он протянул весло демонёнку. — Не верят больше в меня люди, вот и мельчала река, пока совсем не высохла. А там, — его рука указала на ворота, вместо другого берега, что существовало раньше, — ворота кованные поставили, когда предводители поменялись. Аид-то давно на пенсии сидит. Стало быть, и мне пора… вот, держи весло на память. В нём ещё есть немного древней силы.
Вручив подростку весло, он некоторое время смотрел на него, как будто хотел запомнить хоть одно лицо, которое видел здесь. А затем кивнул и добавил:
— Всё, мне пора… Бывай, парень!
С этими словами лодочник сам обратился прахом.
— Думаешь, всех прошлых кумиров ждёт нечто подобное? — спросил Даймон Мару, пока оба оставили в покое досыхающую лужу и возвращались к воротам.
— Думаю, даже Аид не избежал подобной участи, — ответила богиня. — Он был таким упрямым. А упрямцы и консерваторы не желают меняться в угоду миру. И ничего менять не желают. Поэтому часто сами доводят дела до такого запустения, что всё просто обращается в пыль и прах.
— Жалко лодочника, — признался демонёнок и так ему тоскливо стало. — Весло это ещё в руках ни к селу ни к городу. Зачем оно мне? Тут даже… реки нет!
Замахнувшись на ворота, Даймон вдруг швырнул его как метательное копьё, но из-за отсутствия утяжелённого острия подобный снаряд вскоре полетел вбок, а потом вовсе боком. Однако, весло вдруг оказалось между распахнутых ворот. От удивления демонические врата даже сразу попытались закрыться, но не тут-то было. Весло надёжно упёрлось между створками, не давая даже скрипнуть, не то что захлопнуться.
— Это наш шанс! Бежим! — первой сориентировалась Мара и рванула с места.
За ней с лаем бросился Пукс. Замыкал тройку бегуном сам демонёнок. Однако, весло всё же было старым. И ворота не сразу, но начали проверять его на прочность, перемалывая с треском, а затем и ломая с хрустом. Но все трое к тому времени уже успели оказаться по ту сторону. И ворота лишь с грохотом захлопнулись, но смеяться больше не смели.
Упустили, так упустили.
Первый круг ада оказался скорее городищем. За демоническим периметром стояли различные каменные дома и повсюду шныряли бесы и черти небольшого роста. Одни предлагали что-то в качестве обмена, другие торговали в долг, а третьи обещали выбить долги.
— Если клиент упрямится, мы сработаем, — пообещал один такой мордатый Даймону и воинственном хрустнул кулаками.
Тогда как другой отдёрнул его за хвост и тут же показал накачанные ноги, которые точно помогут в драке, если нужно запинать противника или как следует на нём поскакать.
Тогда Даймон и понял, что один такой чёрт может и не сила, но дюжина уже — сила. А бесы, что хоть и были на голову выше любого черта, и тоже на глаза попадались, но ходили скорее парами. Реже — по одному. И никогда — группами.
— Парень, у тебя умное лицо. Купи яйцо! — тут же заслонил собой обоих чертей продавец с корзинкой и действительно выудил из неё варёное яйцо, только в какой-то вонючей зелёной слизи.
После чего каждый чёрт в округе вдруг начал предлагать им свои товары, обступив со всех сторон.
Мара подхватила и подняла Пукса над головой, чтобы ненароком не попал в эти агрессивные, навязанные рыночные отношения. И не приходилось попадать в долги, чтобы его выкупить.
— Не нужны нам ни товары, ни в долг, ни выбивать долги, — отметил и демонёнок громко. — Нам бы к вашему главному попасть. Этому… как его… Синехвостому!
— А, старшой нужен? — тут же хмыкнул ближайший бес, который тоже мало обращал внимание на группы чертей и показал рукой в сторону. — Так это туда!