— Прошу прощения, мне нужно уладить один рабочий вопрос, — повернулся он к гостям с виноватой улыбкой и тут же присел перед этим бугорком.
Душа-холмик тут же навострилась, и словно стала менее серой. Потерянная и испуганная, с трепетом подняла она глаза к этому величественному существу. В ней смешивались страх и любопытство, как в бурном море, где волны накатываются одна на другую.
— Ты смотришь на меня свысока, чтобы осудить меня? — произнесла душа несмело. Голос её дрожал, как лист на ветру. — Я лишь человек, который ошибался, как и все. Почему ты пленил меня?
Люцифер усмешкой на губах ответил незамедлительно:
— Ошибки — это неотъемлемая часть человеческой природы. Но здесь не для того, чтобы судить, а чтобы понять. Как думаешь, что привело тебя в эти мрачные глубины? Что опустило на самый низ?
И душа, чуть посмелев, начала рассказывать свою историю. Она говорила о любви, о предательстве, о мечтах, которые сгорели в огне амбиций. Даймон невольно заслушался. Тогда как Мара лишь поджимала губы и закатывала глаза. Всё-таки её жизненный опыт был на несколько десятков тысяч лет старше и в словоблудии она разбиралась.
А душа пыжилась, стараясь выдать желаемое за действительное. И каждый её вздох был наполнен горечью.
— Вот так и я попала к тебе, Люцифер. Сам, понимаешь, это всего лишь недоразумение. Отпусти меня. Чего я здесь как гриб торчу? А?
Люцифер слушал внимательно. Но ни один мускул не дрогнул на его прекрасном лице. И пусть некоторые скажут, что его сердце, закованное в лед, начало таять. Но другие им ответят — нет. Он просто выполнял свою работу. Как и тысячи лет до этого. И, как и богиня смерти и холода, и первая защитница северных земель, он не верил ни единому слову тех, кто прятал истину за словами.
— Так ли всё было на самом деле? — переспросил он с той же лёгкой улыбкой.
— Ты не знаешь, что такое страдание', — произнесла душа, напирая на жалость. — Ты лишь наблюдаешь за ним, как за спектаклем. И я единственный актёр в этом театре. Отпусти же меня, молю!
Люцифер, наклонившись ближе, ответил с глубоким пониманием вопроса:
— Страдание — это не театр одного актёра, а симфония в нашей ОБЩЕЙ игре. Я сам был изгнан, как один из актёров этого фарса, и прекрасно тебя понимаю. Есть роли более и менее значимые. Но каждый из нас носит свои цепи, свой грим и свои украшения. Именно в страданиях по пережитому мы находим истину. За отпущенное нам время мы получили опыт. Получила его и ты. Но нового ты узнала о себе в этом аду за время, что провела и здесь, душа?
Душа замерла, задумавшись. В её глазах зажглось искорка надежды.
— О, да много всего! — ответила она бодро и принялась перечислять. — Я узнала, что даже в темноте можно найти свет. И я поняла, что мои ошибки — это не конец, а начало нового пути.
Люцифер, с лёгким кивком, произнёс:
— В этом и заключается сила. Даже в аду можно найти искру, способную разжечь пламя искупления. То есть ты готова принять свою судьбу и начать заново?
Душа, полная решимости, ответила:
— Да, я готова! Я хочу освободиться от своих оков и найти свой путь к свету.
Люцифер, с гордостью в голосе добавил:
— Хорошо, если так… Но видишь ли в чём дело. Я видел души, с которыми ты пересеклась. И как понимаешь, у них другое мнение. Мы оба знаем, что ты не попала бы на самый нижний этаж, завершись ваши встречи на Земле как-то иначе. Но ты, как самая чёрная душа, забирала всё даже у тех, кому и отдавать-то было нечего. Мучимые голодом, жаждой, холодом, они все обретали лишь смерть. А ты обогащалась и пировала за богатым столом за их счёт. И продуктов на твоём столе было столько, сколько не нужно одному человеку. Они гнили, портились, затем ты выкидывала их. А семьи тех, кого ты обобрала до нитки, умирали, засыпая в голодных судорогах. Оставь ты им хоть что-то, хоть самую краюху чёртового хлеба, у них хватило бы сил прожить ещё один день, а оставь чуть больше, прожили бы и лишнюю неделю. А неделя — это не мало. Где неделя, там и месяц. За это время многое может произойти. Многие могли найти работу, получить наследство, откопать клад, в конце концов. Но ты не позволила им, добивая тех, кто и так был слаб. Вместо протянутой руки ты била по их ладоням, топтала их пальцы и смеялась в голос, крича «Я — богатство, а вы — бедность!» и «Я здесь власть, а вы — никто!». И они проклинали тебя. Каждый по отдельности и все вместе. Семьями, кланами, нациями, а порой и целыми странами. А как ты понимаешь, каждое проклятье добавляло по одному звену к твоей цепи. Когда звеньев мало, их можно не замечать. Но когда ты обмотана от кончиков пят до последнего седого волоска на голове так, что только нос торчит на полянке, есть о чём задуматься.
— Прости меня! — взмолилась душа.
— Я-то прощу, но они — не могут. Говорят, что время лечит, душа по имени Виктор. Но пока последнее звено на твоём тяжёлом бремени не распадётся ржой, что проест нержавеющее железо, ты не получишь свободы и будешь мучим тем, что будешь помнить о каждой загубленной тобой душе. Так твой сытый день за их счёт обернётся тысячью ночей в раздумьях. Твой путь искупления начат, но был сделан лишь первый шаг. А впереди ещё долгое-долгое время для раздумья, которое ты проведёшь как частичка дорожки в моих владениях. И будь добр, кричи и требуй громче, когда я снова пройдусь по тебе.
Люцифер рассмеялся, Виктор запричитал. А Даймон с Марой переглянулись.
— Сурово, — протянул демонёнок.
— Сурово? — приподнял бровь Люцифер. — Вон тот куст, похожий на колючий кустарник, это наследный принц. Он закопан в моей земле в цепях уже не одну сотню лет. И пока черви точат на него зубы, каждый момент он вспоминает как заразил чумой целый город своих поданных, лишь бы те не достались во владения другому королю, претендующему на трон. При этом он не голодал, не нуждался в ночлеге и мести. А десятки тысяч жизней погибли не на войне с врагом, а лишь ради его тщеславия, чтобы принявший трон заразился и помер. Так одни считают, что в праве распоряжаться жизнью других, а другие не видят другой жизни, кроме как в подчинении. Ведь не сам принц заражал людей. Он-то как раз был здоров и благоухал розами, мыл руки с розовой водой и пил розовую воду. А вот его подопечные построили людей в линию и заводили в заражённые дома, пока принца на золочёной карете покинул город. Но избежал ли он расплаты по итогу? Нет. Лишь метр земли досталось ему над головой. И мудрые наставления от меня в подарок, — Люцифер снова улыбнулся, но на этот раз это был скорее оскал. — Хотите ещё прогуляться? Или перейдём к вашим историям? Говорят, вы покусали моих подопечных.
— Конечно, покусали, — не стала отговариваться Мара. — Они пытались похитить нашего брата. А мы — семья.
Изящная бровь Люцифера вновь согнулась в дугу:
— Не эта ли семья пожелала ему попасть в ад?
— То моя вина! — выступил вперед Даймон. — Я был глуп и в моменты своей ярости наговорил и наделал такого, чего не могу себе простить. Но Малой тут ни при чём. Он не должен здесь находится. Верните его домой. И сестру. И пса. Он просто увязался за мной. Но в целом это всё моя вина.
— Занятно, — кивнул Люцифер. — Но я не помню, чтобы ты тащил волоком за собой сестру или призывал привратника последовать за тобой.
— Я открыл портал!
— И всё же это был их свободный выбор.
— А Ленка что же? За что вы запихали в Лимбо Ленку? — припомнил демонёнок. — Уж она точно ни в чём не виновата, кроме дружбы со мной!
— Признаться, люди редко дружат с демонами. А ты всё же больше демон, чем человек. И эти земли могут быть твоими.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что мне нужен садовник, который любит шутки. Признаться, я долго смеялся, когда Ферату лишили носа. Ведь всё, что от него осталось после того, как сгнили его цепи, это именно нос. И я охотно отпустил этот нос восвояси, закинув на предыдущий этаж. Никто и не думал, что его путь к свободе будет таким коротким и закончится в желудке демонического пуделя… Не так ли, Пукс?
Пёс, услышав своё имя, тут же гавкнул и тоже присел на чей-то торчащий из земли нос, но его владелец уже не мог с этим ничего поделать.
— Предлагаю оставить все разговоры здесь и продолжить их за ужином. Приглашаю вас в мой дворец на трапезу.
— Такую же трапезу, как у некромантов? — хмыкнула Мара. — Вот уж спасибо, но мы… не голодны.
— О, нет. Что вы? Вкусы мёртвых меня не интересуют. Я в некотором роде эстет. И обожаю человеческую еду. Должен отдать им должное, готовят люди прекрасно. И несколько земных поваров трудятся на моей кухне. Хотите увидеть адскую кухню?
Адовы посмотрели друг на друга. Но желудки выдали их раньше, жалобно заурчав. Даже в аду иногда надо что-то есть, чтобы существовать. И пусть хоть сам Сатана позовёт на бал, отказываться от приглашения в таком случае — дурной тон.
Глава 28В круге девятом: трапеза и тропа
Глядя на клочки душ, торчащие из серой земли, одни видели страдания обречённых, другие — надежду на возможное искупление, а Даймон видел обрывки цепей. И судя по ним, рано или поздно даже нержавеющие металлы возьмёт ржа и всё было обратиться в прах. И тогда демонёнок понял, что даже в самых тёмных уголках ада можно найти свой путь к искуплению.
Значит, прежде чем Люцифер вынесет приговор им все, у него есть шанс поговорить с ним и всё объяснить. В то же время ад любит силу. И пустыми разговорами ничего не добиться. С этими мыслями Адов расправил свои крылья, и его душа, ещё не пленённая, но полная надежды на лучшее, сделала шаг вперед. Навстречу своему новому началу!
— Эй, братец, — Мара, идущая рядом, ткнула в бок. — Что ты собираешься делать? Нам действительно стоит идти к нему на званный ужин? Он же абсолютное зло и высший адский босс.
— Но выбора у нас нет. Я хочу поговорить с ним, прежде чем сделаю окончательные выводы.
— Полагаешь, демонам интересны разговоры с теми, кто слабее? А не получится ли так, что в качестве основных блюд подадут нас.