Кроме меня, за столом у Камиллери сидели еще двое гостей. Мужчина лет сорока весьма привлекательной внешности и эффектная моложавая женщина. Оба они расстались со своими бывшими супругами. Но об этом подробнее в главе «Развод».
Смешанный брак
Ольга сидела в своей бухгалтерии в Петербурге и с тоской глядела в пыльное окно. Все уже разошлись, а у нее на столе лежала гора финансовых отчетов и, несмотря на все ее усердие, почти не уменьшалась.
Скрипнула дверь, на пороге стояла главный бухгалтер, начальница:
– Ты чего такая тоскливая, случилось что?
– Случилось, – мрачно отозвалась Ольга. – Не могу больше работать – мозги вообще не шевелятся.
– А отпуск у тебя давно был?
– Давно. И в ближайшее время не предвидится.
– Да, сейчас время горячее, не до отдыха, – согласилась начальница. Задумалась. Еще раз взглянула на поникшую Олю, потом вдруг махнула рукой: – Ладно, надолго тебя не отпущу, а на неделю, так уж и быть, поезжай.
Оля сначала обрадовалась, кинулась звонить в турагентства. А потом расстроилась: путевок, которые бы начинались с завтрашнего дня, не было. Провести целую неделю в пыльном городе, какой же это отдых? Ни на что не надеясь, она продолжала набирать номера туристических фирм – и вдруг: «Да, у нас только что заболела клиентка, отказалась от путевки на Мальту».
В суматохе стремительных сборов Оля даже не поинтересовалась, в какой именно город на знаменитом острове ей предложили поехать. Поняла только, что это не Слима, не Сан-Джулиан и вообще ни один из известных курортов.
В гостинице почувствовала, что отдых предстоит так себе: городок маленький, ничем не примечательный, гостиница плохонькая, никаких развлечений. Разве только дискотека. Туда от нечего делать Оля вечером и побрела.
Народу было много. Она отметила, что наряды девушек старомодны, мужчины тоже как-то уж очень провинциальны. Она даже и танцевать с ними не захотела, отказывалась. И вдруг она заметила этого парня. Не по-мальтийски высокий, лицо интеллигентное, чуть насмешливое. Он подошел к ней, представился:
– Оскар, программист. Я в этом городе в первый раз, в командировке. А вы?
Так они и познакомились.
– Я в судьбу никогда не верила. Но согласитесь, чтобы вот такое совпадение: я сюда попала случайно, и он тоже случайно. Значит, все-таки нам было суждено встретиться?
После недолгих танцев они вышли на воздух и прогуляли всю ночь. Я хотела сказать «проговорили», но это было бы преувеличением. Олин английский в пределах средней школы был, мягко говоря, несовершенен. А если точнее – весьма слаб. Оскар русского, естественно, не знал вовсе.
– Как же вы общались? – спрашиваю Оскара.
– Немножко на плохом английском. Немножко жестами и улыбками. И много – глазами.
– Как это?
– Понимаете, я сразу обратил внимание на лицо этой девушки. Оно было очень выразительным. А глаза – просто говорящие. Наши мальтийки более замкнуты, скупы на мимику. Выражение лица Оли часто менялось. Она живо откликалась на каждое мое слово. Мне показалось, что она меня хорошо понимает. И теперь, когда Оля научилась бегло говорить по-английски, да к тому же и по-мальтийски, я уверен: мое первое впечатление было правильным. Оля мне друг, умный и верный друг. Она интересуется моей работой, я делюсь с ней своими планами и проблемами, когда они возникают. Она часто подсказывает мне, как найти правильное решение, как построить отношения с партнерами. Она лучше меня выражает мысли словами. То, о чем я рассуждаю расплывчато, она формулирует коротко и понятно. Это для меня очень большое подспорье. Мы вообще много говорим о моих рабочих делах. Это вызывает большое удивление у моих друзей. Они привыкли, что с женой можно болтать о детях, о быте, о покупках, об отдыхе. А работа – это дело мужа.
Оскар впервые узнал, что женщина может быть не только любовницей, хозяйкой, матерью детей, но и хорошим товарищем. Ощущение это было для него настолько ново, что он отважился на серьезный, пожалуй, даже шокирующий шаг. Порвал отношения с невестой.
Да, у него была невеста, девушка, знакомая с детства. Они встречались несколько лет. Она очень нравилась его маме и уже была принята в доме как родной человек. Все готовились к свадьбе, которую долго ждали. Были приглашены гости, приготовлены подарки. Я, как мать, хорошо представляю себе состояние женщины, которой сын вдруг заявляет:
– Извини, мама, но этой свадьбы не будет. Я полюбил другую.
Возможно, моему российскому читателю событие это покажется если не рядовым, то уж не чересчур драматичным. Но для мальтийцев – родни, соседей, знакомых – это был скандал. Позор. Нарушение всяких этических норм. Так приличный молодой человек не поступает.
– И вы геройски выдержали натиск этого общественного порицания?
– Выдержал. Но ничего героического здесь нет. Выбора-то не было. Что же мне было делать, когда я узнал, что между мужчиной и женщиной бывают такие глубокие отношения, о которых я раньше и не слышал? Так просто от них отказаться?
К чести Оскара, надо сказать, что он не сразу решился на разрыв с невестой. Он долго колебался, жалел свою бывшую подругу, корил себя за неверность. Последнее слово, однако, сказала мать: «Если ты чувствуешь, что с этой русской можешь быть счастлив, принимай решение».
Я думаю, что и сейчас мама Оскара не испытывает слишком горячих чувств к независимой, немного резкой, слегка категоричной невестке. Мне кажется, что она скучает по несостоявшейся родственнице: та была ближе ей по духу и понятнее. Но мать ни разу не упрекнула сына в его выборе. Ни разу не показала своих чувств. И Ольга это ценит:
– Мы, конечно, видимся с родственниками, как это здесь и положено. Но они держатся корректно. Я не ощущаю их сильного вмешательства в нашу жизнь.
В своей книге о Кипре («Лист посреди моря») я много страниц посвятила проблемам смешанных браков – киприотов с русскими. Были среди них удачные, но мало. В большинстве союзы эти были раздираемы противоречиями, ссорами. И довольно часто распадались. Вспоминаю об этом потому, что здесь, на Мальте, я не встретила ни одной такой неудачной пары. Может, мне просто повезло? Нет, я думаю, что дело в существенных национальных различиях.
И у мальтийцев, и у киприотов существуют естественные для маленького острова тесные родственные связи. И те, и другие взрослые искренне хотят помочь своим детям. Но родители-киприоты понимают помощь как непосредственное и активное участие в жизни молодых. Русские невестки жаловались мне, что это участие часто перерастает в неумеренное вмешательство в их быт.
Мальтийские родители намного сдержаннее. Они тоже готовы предложить свою помощь, особенно если это касается внуков. Но держатся при этом на некотором расстоянии. Границы, отделяющие две семьи, стараются не переходить. Советы, конечно, дают, но очень аккуратно, и на них не настаивают. Вот эта деликатность сохранила, я думаю, многие русско-мальтийские семьи. Во всяком случае, именно об этом говорили мне многие соотечественницы, имеющие мужей-мальтийцев. Все это, конечно, облегчило привыкание, как говорится, «притирку» Ольги и Оскара. Но отнюдь не гарантировало полной идиллии.
– Меня немного смущала быстрота, с которой Оля решала вопросы, ее категоричность. У нас принято не торопиться, обдумывать не спеша, – говорит Оскар.
– Ох, это их знаменитое «куда торопиться?» и «некуда спешить». Меня это ужасно раздражало, – вспоминает Ольга. – И не только это. Было такое ощущение, что я попала из питерского мира – бурного, полного перемен, с напряженным ритмом жизни – в совершенно другой мир. В нем ничего не менялось, а жизнь, казалось, течет как в замедленной съемке: такая неспешная, спокойная. Мой папа, когда приехал из Петербурга, сказал: «Здесь прекрасное место для пенсионеров и детей».
Угнетало Ольгу и то, что она не работает. Правда, она часто помогала мужу: выполняла бухгалтерские задания то на одной, то на другой его фирме. Но ей хотелось трудиться самостоятельно.
– Оля могла бы сделать хорошую карьеру, она ведь очень способный человек, – признается мне Оскар. Но при этом добавляет: – Хотя я бы предпочел, чтобы она работала со мной.
Эта проблема стала особенно острой, когда подросли дочки. Теперь у Ольги значительно больше свободного времени. И разговоры о ее работе стали возникать все чаще. Во время наших бесед мне показалось, что они стали даже перерастать в напряженные споры. И я уже начала опасаться, не станет ли эта тема поводом для серьезного конфликта.
Но вот, уже в Москве, я получила эсэмэску: «Я наконец нашла работу. Поздравьте меня!»
Поздравляю, Оля. И очень надеюсь, что эта перемена не испортит, а только улучшит нелегкий процесс взаимной адаптации в этом смешанном браке.
Нетипичные пары
Я хотела на этом закончить главу о мальтийской семье. Мне казалось, что я нашла примеры довольно типичных браков – и традиционного, и обновленного современными веяниями, и смешанного. Но поняла, что в этом описании явно чего-то не хватает. Я догадалась: картина будет неполной, если я не расскажу о парах нетипичных.
Пара первая
«Антрепренеры и их стартапы должны рассматриваться как важнейшие агенты инновационности и креативности не только в ракурсе их продукции и сервисов, но также в применении к технологиям и утилизационным услугам».
Вы что-нибудь поняли? Тогда пожалейте меня. Я взяла эту фразу из доклада на Первой международной конференции по стратегии инноваций (Мальта, 2009 год). Автор доклада – Леони Балдаччино. Я испугалась, что и со мной она будет говорить этим профессиональным языком. Она было так и начала, но, увидев мой испуг, сжалилась и дальше уже объясняла мне смысл своей работы на вполне понятном языке.
Суть ее исследования, в ходе которого она опросила девяносто предпринимателей, сводится к следующему. От чего зависит успех вновь создаваемого бизнеса (startup)? Разумеется, от множества условий: денег, организаторских способностей руководителей, спроса на рынке… Однако, как показало исследование, главный залог успеха – способность коллектива к творческому мышлению и к поиску нового (creativity и innovation).
В ходе опроса, проведенного Леони, более успешными из всех компаний оказались те, где было соблюдено несколько требований. Во-первых, подобраны креативные сотрудники. Во-вторых, создан климат, комфортный для их творческих и инновационных устремлений. В-третьих, всячески поощряются новые идеи – любые, в том числе и непригодные сегодня, но, возможно, полезные в будущем.
Сейчас Леони продолжает исследования в этом направлении. Тема ее новой работы кажется мне очень интересной: «Роль интуиции в бизнес-успехе». С нетерпением жду завершения этой работы, думаю, что она будет интересна бизнесменам не только на Мальте.
До того как познакомиться с Леони Балдаччино, я кликнула в Интернете ее имя. Мне высыпало более трех десятков ссылок. Я узнала, что она закончила психологический факультет Мальтийского университета, защитила диссертацию в Бизнес-школе Ноттингемского университета в Англии, работала в разных компаниях. Опубликовала несколько работ о принципах успешного предпринимательства.
Направляясь к ее кабинету в Мальтийском университете, я ожидала увидеть пожилую леди, на носу очки – глаза устали от книг и компьютера. Но меня встретила молодая, очень эффектная женщина, просто-таки воплощение современности. Короткая стрижка, очень модная прическа, деловой, туго обтягивающий костюм. А в ушах – клипсы. Да ладно в ушах. Когда она улыбается широкой своей, «международной» улыбкой, я вижу клипсы и на… языке.
А на ее рабочем столе рядом с компьютером и принтером – желтая каска.
– При чем тут каска? – от неожиданности я задаю именно этот мой вопрос первым.
– При голове, – насмешливо отвечает она. – Я же приезжаю на мотоцикле.
Ее университетские коллеги передвигаются на машинах, а у кого авто нет – на автобусе. Пару дам я видела даже на велосипедах. Но на мотоцикле?
– Да, я знаю, что нетипична. Но это меня как-то мало занимает.
У нее миловидное лицо. Очень яркие глаза. Итак, с одной стороны, серьезный ученый, глубоко увлеченный наукой. А с другой – привлекательная женщина. Интересно, что у нее с личной жизнью?
– У вас есть семья, Леони?
– Да, есть. Муж, две собаки и несколько кошек.
– Муж тоже ученый?
– Нет, он автомеханик, занимается ремонтом машин.
– Как это вы, интеллектуалка…
Не успеваю я договорить, как она вспыхивает:
– Черт, неужели и вы о том же! Как это случилось, что женщина-ученый предпочла всем своим кавалерам простого рабочего?
– Да, я и вправду хотела спросить…
– Вы не первая, так что вопрос этот для меня не новый. Но вот вы скажите – что для вас интеллект? Это университетский диплом? Или ученая степень? Или научные труды? Да нет же, это природный ум и тонкость восприятия. И еще умение понимать другого. Вот что такое интеллект. – Для Леони это, очевидно, чувствительная тема, и она продолжает меня убеждать: – А еще я очень уважаю мужа за то, чего сама лишена полностью. У него замечательные руки. Он умеет делать все – от ремонта машины до ремонта дома. Я, кстати, почти никогда не вызываю мастеров – ни плотников, ни электриков, ни сантехников: все делает он. Я иногда просто сижу и любуюсь тем, как ловко и красиво он работает руками. Сама-то я умею работать только головой.
– Это замечательно, но, если вы такие разные, простите, вам не трудно общаться?
– Да что вы! Мы же можем разговаривать часами. Нам никогда вместе не бывает скучно.
– И это притом что у вас нет ничего общего?
– Почему нет? Мы оба, например, меломаны. Часто ходим на концерты. Не пропускаем гастроли известных музыкантов. А еще мы любим животных.
– Да, вы уже сказали, что дома у вас две собаки и несколько кошек. Кстати, сколько?
– Больше тридцати.
– Зачем так много?
– Так получилось. Щенят, когда они появляются, мы пристраиваем знакомым. А котят берут неохотно. Что же нам с ними делать? Не бросать же. Жалко их. Пусть живут у нас. Благо дом просторный.
– И давно длится ваш брак?
– Давно. Только формально это вовсе не брак. Мы не венчаны и в мэрии не зарегистрированы.
– А почему?
– А потому что не считаем это нужным. Мы любим друг друга, и до этого нет никакого дела ни государству, ни церкви.
– У вас пока нет детей?
– Детей нет не пока, а вообще. Это наша философия. Зачем в нашем перенаселенном мире еще новые люди?
Я признаться опешила. С такой философией мне хоть и редко, но приходилось встречаться. Однако это было в Америке, в Голландии. Но на католической Мальте?
Леони заметила мою озадаченность, засмеялась:
– Вы подумали, что для моей страны это нетипично? Так я же вас предупредила: мы с мужем пара нетипичная. А можно сказать и по-другому: мы просто современные люди.
Пара вторая
Статьи Элисон Беззины я часто встречаю в газете «Times of Malta». Они в основном посвящены женщинам.
– Вам известно, что среди всех стран Европы на Мальте меньше всего работающих женщин? – спрашивает она. – А знаете почему? Потому что женщина в сознании моих соотечественников – это, прежде всего, жена, мать, хозяйка.
– Но, Элисон, будьте справедливы, я встречала уже несколько работающих женщин.
– Вот именно «несколько». А большинство продолжает сидеть дома и замыкать круг своих интересов семьей. Я считаю, что во многом тут виноваты наши СМИ.
«Женщина в медиапространстве» – так называется большой проект под руководством ученых Мальтийского университета. Элисон принимает в нем деятельное участие. И в своих статьях не упускает возможности поделиться выводами.
– В чем же СМИ виноваты, Элисон?
– А вы посмотрите наши журналы, телепрограммы, нашу рекламу. В большинстве случаев освещается не трудовая, а домашняя жизнь женщин. Их вовлечение в общественно полезную деятельность совсем не поощряется.
Другая ее любимая тема – та, что социологи называют «glass seiling». В точности это выражение переводится как «стеклянный потолок». То есть потолок, до которого позволяется расти женской карьере. А то, что находится за этим пределом, женщина может наблюдать лишь сквозь стекло. Туда ей хода нет.
– Но о себе вы этого сказать не можете?
– Могу!
Элисон – специалист высокого класса. Я сужу об этом хотя бы по такой детали. Она говорит, что ей надоело работать в очень престижной компании «Мелита», она там специализируется по общественным связям. На это место обычно претендует много желающих. Компания отбирает сотрудников по итогам конкурса. А безработица на Мальте растет, и я спрашиваю, не боится ли Элисон остаться без работы.
– Совершенно не боюсь, – уверенно отвечает женщина. – Не было еще случая, чтобы я не прошла собеседование.
Она выдержала большой конкурс на студии телевидения. Потом так же легко поступила в филиал «Пепси-колы». Потом в ведущую телефонную компанию Vodafon.
Аналитически мыслящая, энергичная, с хорошо поставленной речью, Элисон – весьма ценный работник.
– Вы всегда на хорошем счету. Вас-то «glass seiling» не касается?
– Касается! Во всех компаниях, где я работала, я считалась одним из лучших сотрудников. Я успешно делала карьеру, но… до определенного предела. Мне ни разу не предложили должность директора, например.
Элисон хорошо известна по газетным выступлениям, и к ней иногда обращаются женщины, к которым пристают начальники с интимными предложениями. И она пишет возмущенные статьи против sexual harassment (сексуальные домогательства).
Элисон человек резкий – как в публицистике, так и в жизни. Успела даже испортить отношения с местным церковным приходом. Написала в газете о том, что недавно в церковном приюте был выявлен случай сожительства священника с подростком. После ее статьи спонсоры прекратили помогать приходу. Кому же это понравится? И церковники ополчились против Элисон.
– Сейчас собираюсь писать статью о проблемах геев.
– У вас есть знакомые гомосексуалисты? – спрашиваю я, даже не предполагая, сколь неожиданным для меня будет ее ответ.
– У меня много знакомых геев. Я и сама лесбиянка.
Меня потрясает откровенность, с которой она признается в своей нетрадиционной ориентации. Ведь это не Америка с ее широким гей-движением, не Голландия, где гей-браки разрешены официально. На католической Мальте? Вот так запросто сказать об этом мне, совершенно незнакомому человеку…
– Вы часто признаетесь в своей нетрадиционной ориентации? – спрашиваю.
– Всегда! – с некоторым вызовом отвечает она. – Когда-то, конечно, было по-другому.
В школе у нее не было недостатка в друзьях – и мальчиках, и девочках. К ней, явному лидеру, тянулись и те и другие. Но вот девочки стали взрослеть. Они влюблялись, ходили с мальчиками на свидания. И Элисон вдруг почувствовала, что с ней что-то не так. Она очень хотела влюбиться. Но ни один из знакомых мальчиков – независимо от их интереса к ней – не вызывал у нее никаких чувств, кроме дружеских. Позже девушка иногда даже привирала подругам о якобы существующих романах. А потом, когда поняла, что привлекают ее вовсе не мужчины, а женщины, стала скрывать свои гомосексуальные наклонности.
– Но однажды мне все это надоело. Почему я должна врать, или скрывать, или прятать своих возлюбленных? И я решила говорить только правду.
– Как к этому отнеслись окружающие?
– Были в шоке. Но постепенно привыкли. Не перестали меня уважать. Я поняла, что главное для человека – быть сильной и независимой личностью. Ты должна научиться уважать себя сама. Тогда к тебе соответственно будут относиться и другие.
– А у вас постоянная партнерша?
– Да, у меня одна герлфренд. Это очень близкий мне человек, у нас с ней полная гармония, никогда не возникает даже намека на ссору.
– И вы, разумеется, не думаете о детях?
– Почему же, думаем.
– А как же?..
– Ну, для этого есть несколько способов, и один, самый простой, – переспать с мужчиной. К сожалению, для меня это совершенно неприемлемо: я уже вам сказала, что мужчина у меня не вызывает никакого сексуального влечения. Так же как и у моей подруги. Можно усыновить ребенка, но я не уверена, что нам это разрешат. Скорее всего, мы прибегнем к ЭКО. А пока, поверьте, мы очень гармоничная пара.