– Валентин, я довольно давно знакома с Ольгой, но она мне никогда не рассказывала о вас. Однако в Бобровку она поехала с вами. Насколько я ее знала, она предпочитала ходить повсюду одна…
Женя сочиняла на ходу. Пусть Валентин знает, что она была именно такая. Следует побольше напустить туману и окончательно заморочить ему голову сведениями об Ольге, чтобы, главное, не дать ему возможности вставить хотя бы слово. Пока.
– Она вообще любила одиночество и была человеком замкнутым, скрытным. Быть может, мы с ней и сблизились в последнее время лишь потому, что я ее полная противоположность. Я чрезмерно активна, люблю шумные компании, всегда громко смеюсь… А Ольга… Она была не такая. Напротив, она всегда вела себя сдержанно, быть может, даже снисходительно, как… как королева, вы понимаете меня? Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, все производило впечатление, вызывало восхищение… – И сразу, без перехода: – Где и когда вы с ней познакомились?
– В кафе, – просто ответил Валентин. В эту минуту в дверь постучали. Официантка принесла поднос с кофе, поставила на столик и, получив деньги, вышла. – Вот. Кофе, бутерброды с сыром. Сигареты. Отлично. Мне прямо не верится, что сегодняшнее утро так хорошо началось. И за окном солнце, и у меня в гостях такая очаровательная девушка. Вот только беседуем мы с вами на грустную тему. Все в прошедшем времени: «вела себя», «была человеком скрытным»… Знаете, до того, как случилось несчастье, мы с ней были знакомы около месяца. Я взял отпуск за два года и приехал в Саратов порыбачить. У вас здесь есть такое замечательное место, называется Чардым. Волга, изумительный вид, одиночество, костер, тишина и рыбалка. В Москве я лишен такого удовольствия. Я снял там домик у одного своего старого знакомого, к которому довольно часто приезжал раньше, когда не был так занят, и мы с ним на его лодке отправлялись на острова, где рыбачили. Но время от времени я наведывался в город за продуктами и, не скрою, новыми впечатлениями.
– Искали, с кем бы провести время? – на правах «подруги» Ольги кольнула его Женя. – Я правильно вас понимаю?
– Нет. Женщины были и там, если вы об этом… В Чардыме есть турбазы, где много скучающих женщин. Все они не прочь поразвлечься с одиноким, не старым и не бедным москвичом, вы уж мне поверьте.
– Я верю.
– И вот однажды я увидел Ольгу. Она сидела в летнем кафе и пила пиво. Вид у нее действительно был несколько неприступный, а взгляд ироничный. А сколько было пренебрежительности в голосе, когда она отшивала меня, когда смеялась мне в лицо, пытаясь освободиться от моего общества. Но мне она так понравилась, что я стал настаивать, чтобы она поехала со мной в Чардым или зашла на чашку кофе сюда в гостиницу. Тем более что это кафе расположено всего в двух минутах ходьбы отсюда. Но она все продолжала смеяться надо мной. И знаете, я вдруг понял, что теперь просто так не отпущу ее. Что сделаю все возможное, чтобы быть с ней.
– Вы влюбились в нее? С первого взгляда? – теперь уже иронизировала Женя. Она не верила ни единому его слову.
– Я не могу сказать, что это была именно любовь. Любовь, в моем понятии, – чувство емкое, сложное.
Женя подумала о том, что, отправляясь на встречу, меньше всего рассчитывала на то, что будет разговаривать с приятелем Астровой о любви. Но как чудесно развиваются события! Валентин, кажется, готов выложить все, что знает об Ольге! Это просто невероятно. Такого не бывает.
– И она поехала с вами в Чардым?
– Нет, конечно. Сначала я уговорил ее поужинать со мной в китайском ресторане, после чего мы провели ночь здесь, в этом номере. В этих стенах она уже не была такой ироничной и злой. Она немного оттаяла. Но я понимал, что все это временно. Как понимал и то, что своим поведением она обязана какому-то конкретному событию в ее жизни, связанному, скорее всего, с мужчиной. Думаю, она любила кого-то, кто сильно обидел ее, заставил страдать.
– И тогда вы признались ей в вечной любви?
– Нет. Но я сказал ей, что она очень нравится мне и что я готов помочь ей и даже увезти с собой в Москву.
– И как? Она обрадовалась и захлопала от счастья в ладоши?
– Думаю, что поначалу она просто не поверила мне. Но позже, когда я оплатил ее долги и сказал, что в Москве сниму ей отдельную квартиру, она стала смотреть на меня уже совсем другими глазами.
– А разве она не говорила вам, что она и сама москвичка, что жила там до того, как переехать сюда?
– Сказала, но значительно позже. Я спросил ее, понятное дело, зачем она уехала из Москвы, что такого там могло случиться, чтобы она решила кардинально поменять свою жизнь, но она мне так ничего и не рассказала. Мне больно об этом говорить, но у меня после этих разговоров о Москве сложилось впечатление, что она занималась там… сами знаете, чем…
– Чем? – Женя сделала вид, что ничего не понимает и ни о чем не догадывается.
– Проституцией, теперь поняли? – жестко сказал Валентин и нервно загасил сигарету. – Думаю, что она уехала из Москвы, чтобы ее не могли найти сутенеры. Но это всего лишь мое предположение.
– Ольга – проститутка? – Женя постаралась вложить в эту фразу как можно больше возмущения, ведь речь шла о ее «лучшей подруге».
– Я думаю, если бы причина была не столь постыдна, то Ольга бы сама рассказала мне все. Особенно если бы дело касалось денег или ситуации, в которой Ольга была бы жертвой. Предположим, ее кинули с квартирой… Вы понимаете меня?
– Да, кажется… Но все же предположить такое…
– Поэтому, когда ее убили, первое, что пришло мне в голову, что ее нашли. Нашли те, от кого она сбежала из Москвы. При всем моем нежном чувстве к Ольге, я не могу не признать, что девушка она была непростая, что все ее привычки и образ жизни свидетельствовали о том, что перед тем, как обосноваться в провинции, она успела пожить бурной и весьма обеспеченной жизнью в Москве. Возможно, что она не была проституткой, но была замешана в криминале. Скажем, была замужем или просто жила с каким-нибудь крупным бизнесменом, с которым случились неприятности. Или он разорился, или его убили. Ольга могла просто сбежать, чтобы и ее, возможно, как сообщницу каких-то криминальных дел, как соучастницу преступления, не убили вслед за мужем. Но это, повторяю, лишь мои фантазии. Но, фантазии фантазиями, а, глядя на Ольгу, я все равно пытался определить, кто она и из какого мира. Я хочу сказать, что, даже если бы ее не убили, я обязательно бы выяснил, прежде чем забрать ее с собой в Москву, в какую историю она вляпалась, чтобы обезопасить не только ее, но и себя! А уж когда ее убили, мои сомнения в том, что касалось ее прежнего образа жизни, развеялись сами собой. Я почему-то сразу подумал, что ее смерть не случайна, что Ольгу искали и наконец нашли.
– Значит, ее точно убил кто-то посторонний. Я хочу сказать, что убийца не входил в число присутствовавших на вечеринке людей. Ведь там, кроме вас, все были, так сказать, местные. Привычные лица, состоящие в приятельских отношениях.
– Вы вздумали подозревать меня?
– Нет-нет, что вы!
– Тогда я скажу вам, кого в первую голову подозревал я сам: Сайганова! Я знал об их связи, как знал и то, что Ольга рассталась с ним. Он из ревности мог ее убить, я уверен. Но когда мы там, в Бобровке, после убийства Ольги собрались за столом и все проанализировали, рассчитали по секундам, то получилось, что у нас у всех железное алиби. Ольга в тот момент, когда отправилась в садовый домик, была одна. Совершенно одна. В сущности, так оно и должно было быть… Мы планировали это.
– Что «это»?
– Я был в курсе того, чем и как она собиралась удивить собравшихся. Но для того, чтобы загримироваться, необходимо было соблюсти два условия. Первое: Ольга должна была незаметно пробраться в садовый домик. Второе: никто не должен был ее увидеть в садовом домике, пока она там готовится.
– Кому принадлежала идея?
– Ольге. Ей так хотелось выиграть и получить эту тысячу долларов, что она решила играть, как она выразилась, «по-крупному». Она сказала, что ничем другим нельзя так произвести впечатление, как смертью. И я не мог не согласиться с ней. Хотя для того, чтобы инсценировать собственную смерть, ей пришлось потратиться на бутылку специальной «киношной» крови. Не представляю даже, где она ее достала. Кроме того, в результате розыгрыша она испортила свою одежду.
– Но зачем ей было так из кожи лезть ради тысячи долларов, когда вы могли бы предложить ей, насколько я поняла, куда больше?
– Разумеется. Но ведь речь-то шла об игре, о возможности выиграть конкурс. Это был азарт. Хотя деньги ей тоже были нужны.
– Деньги всем нужны… – подтвердила Женя, ловя себя на том, что последние несколько минут она не беседовала с Валентином, а допрашивала его. Надо было срочно менять тон разговора и возвращаться к тому, с чего она начала: изображать из себя подругу Ольги. – Вас послушать, так в жизни все легко…
– Что вы имеете в виду? Или кого?
– Да вас! – жеманно проговорила она, розовея. – Как у вас, у мужчин, все просто. Увидели женщину, дали ей понять, что вы при деньгах, – и она ваша. Уверена, будь Ольга жива, вы бы ее увезли, конечно, обратно в Москву. Хорошо, когда есть деньги… А что остается делать нам, бедным женщинам, у которых нет денег?
– Деньги? Они могут быть как у мужчины, так и у женщины, – пожал плечами Валентин и даже попытался улыбнуться. – Все зависит от человека. Я бы не удивился даже, если бы со временем узнал, что и у Ольги в свое время были деньги, причем немалые. Вряд ли она была предпринимателем, конечно. У нее не такой характер. Она, если так можно выразиться, была не деловая женщина, а, наоборот, слишком легкомысленная, никогда вовремя не приходила на свидания, вечно опаздывала, никогда не могла назвать точную цифру, когда я спрашивал ее, сколько ей понадобится денег на что-то… Да, деньги она не считала, это верно, и они уплывали из ее рук как вода.
– Вы сейчас так говорите о ней, словно она вас этими самыми качествами нервировала.