— Как же, непременно…
Наталья тоже засмеялась, а Секонд снова ничего не понял.
— Я — не могу? — совершенно серьёзно спросил Воронцов.
— Насчёт переброски в Москву очередной Ударной дивизии — не сомневаюсь. Но здесь вопрос несколько тоньше…
— Хорошо, прямо сейчас и займёмся. Воронцов через вестового вызвал андроида — инженера, допущенного к самостоятельной работе на СПВ. Обычный на вид капитан-лейтенант в синей рабочей форме внимательно выслушал задание: разыскать по имеющимся в аппарате настройкам в Лондоне тысяча восемьсот девяносто девятого года госпожу Сильвию Спенсер. Не ошибившись и не соединившись с подобной личностью в любом другом году двадцатого века. Их там может оказаться около трёх. А возможно, и больше.
— Попросил бы пройти, господин адмирал, в нижний центральный пост, вне его такой контакт недопустим… — сказал робот. — При этом необходимо отключить уже действующий канал с две тысячи таким-то годом. И ему синфазным. Три межвременные связи сразу — мощный парадокс.
Фёст ощутил беспокойство. Прерывать канал со своей Москвой, где сейчас отдыхают девушки и где у него столько недоделанного, — просто немыслимо. Кто знает, куда войдёшь следующий раз? Туда, где жизнь идёт заведённым чередом?
«Отец пасёт крысиные стада, мать, как всегда, безмятежно несёт яйца. Дубы-гиганты по-прежнему перекочёвывают на юг…»[65]
— Не возражаю. Пойдём, — приняв решение, сказал он, вставая. — Но ты, брат, ступай домой. По ту сторону экрана. Если что не сойдётся — вернётесь в твоё время. У вас там всё устроено, и Государь своими милостями не оставит. Постарайся, чтобы Люда не подумала, что я её бросил. Жив буду — вернусь…
— Ты что-то в минор впал, — сказал Воронцов сочувственно.
— Не вам бы спрашивать, Дмитрий Сергеевич, — ответил Фёст не то чтобы резко, но убедительно, с большой долей печали в голосе. — Вы куда с сухумского пляжа попали? А если бы вас девушка в Мурманске, или где там, до сих пор ждала?
Он заметил, что у Натальи Андреевны губы слегка дрогнули. Значит — представила, как оно в любой момент с каждым случиться может. С ней — хорошо случилось, а с другой на её месте?
… Робот-оператор нашёл Сильвию всего через пять минут поиска по волнам сразу нескольких мировых эфиров.
Леди Спенсер в викторианском платье с огромным декольте беседовала за чашкой пятичасового чая с довольно неприглядного вида старухой. Берестина поблизости видно не было.
Блок-универсал, он же портсигар, издал в дамской сумочке едва слышный даже самой хозяйке писк. На грани ультразвука.
— Извините, дорогая Аннабель, — со всей возможной любезностью сказала Сильвия. — Мне настоятельно нужно отлучиться. Через несколько минут я вернусь и мы продолжим. Я почти уверена, вашего племянника в Сандхёрст мы устроим…
Единственное близкое место, где можно было разговаривать по межвременной связи спокойно, — дамский туалет. В нём, как убедилась леди Спенсер, не было никого.
— Кому я потребовалась? — спросила Сильвия, глядя на кафельную стенку кабинки.
— Мне, — ответил Воронцов, предупредительно открывая «дверь» до самого пола. — Заходи…
— Алексею сообщить не надо? — приподняла Сильвия бровь. — Он сейчас наверху, за бриджем.
— Не вижу необходимости. Пока роббер[66] доиграют, успеешь вернуться.
— Ну, хорошо, — приподняв подол муарово переливающегося платья, она шагнула в проём. — Рада вас видеть, господа. Вы — Секонд или Фёст? — спросила она Ляхова. — Подождите, не отвечайте, сама догадаюсь… — Сделала вид, что задумалась. — Да, разумеется, Фёст. Невозможно ошибиться. Как у вас там дела?
— Спасибо, леди. Дела у прокурора, у нас так, делишки… О них и хотелось бы потолковать…
Он с предельной лаконичностью изложил то, что случилось с курсантками Дайяны, от момента их гибели до сегодняшнего (если так можно выразиться о событиях, случившихся восьмьюдесятью годами позже) утра. И о том, какую именно личную игру он затеял в своём времени.
— Весьма, весьма интересно, — сказала Сильвия, выслушав. — Несмотря на все наши и ваши усилия, лавина парадоксов вот-вот готова сорваться со склона и покатиться вниз. Не слишком ли опрометчиво вы действуете? Кажется, роль охранителя реальности предполагает несколько более сдержанное поведение…
— Прошу прощения, леди. Некоторое время назад я от своего куратора слышал прямо противоположное. Он считает, что Ловушку Сознания следует перегрузить выходящими за пределы её опыта впечатлениями, заставить вцепиться зубами в собственный хвост…
— Александр всю жизнь страдает привязанностью к извращённым логикам. — Сильвия несколько раз шлёпнула сложенным веером по затянутой в перчатку ладони. — Вы, разумеется, вольны прислушиваться к именно его умозаключениям раз он ваш наставник и куратор. Только за помощью сейчас решили обратиться ко мне, не к нему…
Она повернулась к Воронцову.
— Что это твой стюард до сих пор не обслужил даму?
— Ах да! Прошу прощения, слишком быстрый набрала наша беседа. И зачем стюард? Всё на столе. Тебе шампанского, виски?
Леди Спенсер снисходительно улыбнулась.
— Мы с герцогиней уже начали вечер с розового джина. При дворе сейчас все подражают королеве, это самый популярный напиток…
— Будет исполнено. Вестовой — рысью! Джин, стакан, лёд.
— Итак, — спросила Сильвия Фёста, — какая помощь вам от меня требуется? По-моему, спасенные девушки вполне прилично у вас адаптировались. И что я вообще могу предложить сверх того, что имеется в распоряжении Дмитрия?
— Видите ли, вы ведь единственный для них, по-настоящему родной человек на всей Земле…
— А Ирина? — тут же возразила леди Спенсер.
— С одной стороны — её здесь нет, а с другой… Она ведь не слишком далеко от них ушла… По статусу. Вы же — представитель «старшего комсостава», почти Дайяна. С прерогативами и опытом…
— Интересно. Дальше…
— Потому я и хотел просить вас — побеседовать с каждой. С позиции одновременно и высокопоставленной аггрианки, и члена «Братства». Выяснить, какие из латентных качеств и свойств, полезных в этой жизни, у них можно дополнительно активизировать. Ведь, как я понял, диплом они не защищали и выпускных экзаменов не было, следовательно… И, напротив, не стоит ли окончательно заблокировать те, что им здесь могут только помешать. В том числе — и в личной жизни. Две из них уже подумывают о замужестве, остальные — только мечтают… Так вот…
Ляхов сказал всё, что хотел, со всей прямотой, потому что это его действительно волновало. Врачом со склонностью к психиатрии и психологии Вадим был не из последних. Сам президент с ним свободной дискуссии не выдержал.
Бог знает, какие на самом деле комплексы могут начать проявляться у великолепных по всем качествам девушек. Вадиму в институте, занимаясь в психиатрическом кружке, довелось столько всякого повидать… Надо быть очень уверенным в себе человеком, чтобы в восемнадцать поступить в медицинский, изучать и делать всё, что там положено, в двадцать четыре получить диплом, сохранив в себе и лучшие черты изначально заложенного характера, и романтическое отношение к жизни.
— Это я поняла, — сказала Сильвия. — Сделаю, что от меня зависит. Дальше…
— Дальше… В мастерской Лихарева на Столешниковом остался ваш Шар. Мы им пользоватья не умеем. Как следует. Девочки — тем более, допуска у них к такому нет. Я знаю, что у вас есть уровни. Ирина Владимировна так и осталась на третьем. Лихарев как будто — на шаг возвысился. Вы — насколько я знаю, после Дайяны самая квалифицированная агентесса. Можете научить меня и девушек работать на вашем уровне?
Тон Ляхова не выражал просьбы. Чувствовался нём и нажим, и вызов.
— О чём речь, Вадим? — спросила Сильвия. — Естественно, всё, о чём вы просите, я сделаю. Что такое Шар? Обычный инструмент. В моё время, чтобы получить право перейти на следующий уровень управления им, приходилось служить десятки лет. По понятным вам причинам. А технически… Я и вас за три дня обучу навыкам координатора… Моего уровня. Выше — извините, ключа не имею. Ясно?
— Вполне. И вашего уровня абсолютно достаточно для наших целей. Потребуется повыше — Дайяну попросим.
— Очень вы решительный молодой человек, — дохнула Сильвия. — Правда, Дмитрий?
— Мы ведь сами предложили ему учиться плавать, — ответил Воронцов. — Теперь наблюдаем результаты…
— Вполне впечатляющие результаты. Так мы прямо сейчас пойдём? — Сильвия с некоторым сомнением осмотрела свой наряд. В Лондоне рубежа веков — прелестно. На палубе «Валгаллы» — терпимо. В Москве второго десятилетия двадцать первого века — абсурдно.
— Хочешь — сначала ко мне, — сказала Наталья Андреевна, — найдём, во что приодеться.
Женщины ушли. Воронцов тут же разлил ещё по стопке.
— Как думаешь, не переигрываешь? — спросил Воронцов у «младшего брата», до сих пор не проявлявшего (по крайней мере, в его присутствии) признаков агрессивности.
— Вы думаете — я играю? — грустно спросил Ляхов. — Хотел бы. Беда в том, что положение у меня довольно дурацкое. Числюсь вроде бы за «Братством», а на самом деле — ни то ни сё… А это не по мне. У вас у всех хоть какие занятия есть, пусть и придуманные. Сами пьесу написали, роли распределили, для самих себя и играете. Где-то я подобную историю читал…
А я в вашу пьесу опоздал. Не нашлось у драматургов времени сообразить, для чего такой персонаж может пригодиться. Вот и приходится мне как бы настоящей жизнью жить. Представьте — вы с Антоном так и не встретились, но откуда-то узнали, что встреча такая должна была случиться, да Ловушка помешала. И всё, что потом произошло, — тоже знали бы. Хоть в виде воспоминания о несбывшемся, хоть — фантастического романа. Тоскливо, да? Сейчас там, у меня, вам бы под шестьдесят было. Пенсия скоро, Наталью Андреевну так и не нашли, «Валгаллу» только на картинке в альбоме увидели.
Что мне остаётся? Махнуть рукой и пользоваться предоставленными от щедрот благами жизни? Не мой стиль. Сопьюсь потихоньку, скучно и без эксцессов. Думал я, думал и решил сочинить собственный сценарий. По тем же правилам, о с поправкой на эпоху и психологию персонажей.