- Ну как?
- Ты в них такая sexy bitch.
- Не знала, что тебе нравятся суки.
- Merry Christmas, babe! А ты у нас кто: ангел небесный, что ли? - Он сунул руку в задний карман моей джинсовой мини-юбки и ущипнул меня за задницу.
Утром по квартире ходили какие-то люди: кто-то обнимал меня за плечи, кто-то гладил по голове, кто-то доебывал совершенно мудацкой фразой: «Поплачь - и тебе станет легче».
А в моей голове было только три мысли:
1. Когда же они, наконец, уйдут?
2. Как мне жить дальше?
3. Я улечу в Лондон.
Все вокруг стало каким-то невыносимым. Даже воздух. Не сиделось, не ходилось, не разговаривалось. И тогда я продолжила печатать.
На мониторе появлялись буквы, буквы строились в слова, слова складывались во фразы, а фразы - в рассказ о нем. И пока мои пальцы касались клавиш, было немного легче дышать.
Именно тогда у меня появилась потребность отыскивать слова, начинающиеся на букву «М», и связывать эти слова с ним. Ведь его имя тоже начиналось на букву «М».
Так родился мой странный словарь, в котором все статьи начинаются с одной буквы.
Михаил. Его имя. Созвучно со словом «любил». Что он любил? Меня и свое дело. Что ему нравилось? Секс, модели и хороший коньяк. Что он обожал? Жизнь, понты и спортивные тачки. Что он ценил? Дружбу.
Сразу после похорон я улетела в Лондон, в нашу с Мишкой студию в Фулхеме, где отгородилась от внешнего мира крышкой лэптопа и бутылками виски.
Раз в неделю, по вторникам, ко мне приходила пожилая литовка. Она убирала квартиру, приносила продукты и сигареты. Литовка меня ненавидела, но делала это молча, а потому вполне меня устраивала. Работу свою она выполняла качественно и без лишней суеты. Я, ранее никогда не умевшая находиться в помещении, где все моется и чистится, была ей благодарна уже за то, что даже во время уборки мне не приходится выходить из дома и отвлекаться на вещи, не имеющие отношения к моим любимым словам на букву «М».
Но однажды я все-таки оторвалась от ноутбука и спросила:
- Почему вы меня ненавидите?
- Потому что я, архитектор, вынуждена обслуживать таких как вы - богатых русских бездельниц. Вы - ровесница моей дочери. Только она, выпускница консерватории, работает официанткой, а вы целыми днями лежите на диване и пьете.
- У вас все?
- Все.
- Вам стало легче?
- Нет.
- Вот и мне - нет. Вы закончите уборку?
- Да.
- Вы будете и дальше приходить ко мне?
- Да.
- Спасибо.
Ей нужны были деньги, а я неплохо платила. И за деньги она засовывала куда подальше свою национально-классовую ненависть и молча выполняла свою работу. Качественно и без лишней суеты.
Я не помню точно, когда закончились бутылки: то ли в пятницу, то ли в субботу. В общем, до вторника еще далеко. Впервые за долгое время мне пришлось выйти из дома. На улице было свежо и солнечно. Дико потянуло в Москву, и двадцать пятого марта я вернулась.
Март. В этом месяце мы познакомились - столкнулись в «Селфриджис» четыре года назад.
Мне было 23 года. В Лондоне я приятно проводила время, периодически заглядывая в Cambridge College of Learning (просьба не путать это малобюджетное заведение с настоящим Кембриджем).
А вообще была выпускницей МГЛУ и любила Земфиру и выпить. Ради Мишки я бросила Лондон, нудный курс Business English и вернулась в Москву.
Ему было 37 лет, в Лондоне он таскался по пабам, клубился и покупал квартиру. А вообще был отмывальщиком и любил гонки «Формулы-1» и тоже выпить. Ради меня он бросил жену, «первый» и побрился наголо.
В Шереметьево меня встречал Макс.
Макс. Мишкин лучший друг и партнер. Их дружба зародилась еще в школе, а закалилась в районе Беговой, у бывшей культовой комиссионки. Там в девяностые они в компании таких же добрых молодцев в дутых куртках и пидорках показывали прохожим фокусы с денежными банкнотами, резинками и газетами. Лет через пять Мишка и Макс оставили «цирковое искусство» и ушли в серьезный бизнес: вместе открыли «Laundry». «Money Laundry».
Макс был одет по принципу «черный верх, черный низ, все D&G», что, на мой взгляд, выглядело безвкусно.
- Вырядился как гопник, - «поздоровалась» я, целуя Макса в щеку.
- Ой, хламур-тужур! Здорово, Мальвин-ка! Ну а ты, как всегда, красоффка!
Мальвина. Это я, Мишкина girl-friend. Меня действительно зовут Мальвина. Так захотели мои фантазийные родители - мама Вика и папа Алик.
Папа Алик (по паспорту Олег Александрович) - сотрудник МИДа, любитель французского кино и русского бильярда. Мама Вика - очень красивая, неглупая и деятельная женщина.
Когда мне было года три, папе Алику предложили поработать на Кубе. Мама Вика всегда хотела на Кубу, потому что там «жил и творил великий Хемингуэй». Это ее официальная версия. Хотя я подозреваю, что на творчество «великого Хемингуэя» ей было глубоко наплевать. Просто работающим за границей советским гражданам платили в валюте, и для практичной мамы Вики это послужило куда более весомым аргументом, чем все сокровища мировой литературы, вместе взятые. Папа Алик - карьерный коммунист и дипломат - хотел быть на острие атаки на мировой империализм, а также подле Варадеро.
В общем, Вика и Алик отправились на Кубу, а меня отвезли в Питер - к Викиной маме. Там, в двушке рядом с Исаакием, я прожила до окончания школы. Потом поступила в Мориса Тореза и вернулась в Москву, где меня уже ждали мои перелетные родители.
Неудивительно, что с таким именем и биографией существо получилось упрямое и независимое. А вы попробуйте все свое детство пропредставляться Мальвиной, когда остальных девочек зовут Наташами, Юлями и Ленами. Ну, в крайнем случае, Анжелами или Кристинами. И тогда вы поймете, как вырабатывается характер.
Из аэропорта Макс повез меня домой, в нашу с Мишкой квартиру на Кутузовском. Мишка купил ее после того, как ушел от жены, а через некоторое время ввязался в очередную аферу и на всякий случай переоформил всю недвижимость на меня.
- Ну как тебе моя ласточка? - спросил Макс, похлопывая ладонью по рулю новенькой «семерки» BMW.
- Вполне в твоем духе.
- В смысле, по-пацански?
- В смысле, дорого и не стильно.
- Значит, хорошая тачка. Без лишних выебонов, - удовлетворенно хохотнул Макс. - Ладно. Сейчас не об этом. Есть тема. Надо серьезно обсудить. Давай зарулим куда-нибудь по дороге. В «Калина-бар», например.
- Я только с самолета. Поехали ко мне.
- О’кей, - кивнул мой друг и включил sound. «Сучки и горы кокаина». Или что-то в этом роде.
Дома я сварила кофе, и мы прошли в кабинет. В кабинете стояли машинки.
Машинки. Для счета денег. К нам часто приезжали разные люди и вносили деньги. Да-да, именно вносили. В коробках, пакетах, пластиковых контейнерах. Денег у нас было много, потому что Мишка их отмывал.
В кабинете всегда были задвинуты шторы, на столе, рядом с компьютером, стояли три машинки, а на полу валялись разорванные бумажные ленты Центробанка и резинки - желтые, синие, зеленые.
«Деньги нужны для того, чтобы себя баловать. Никогда не раздумывай, если тебе чего-то захочется. Бери и покупай. Или мне звони. И я куплю тебе все, что скажешь. Обещаю». Мишка нарушил свое обещание лишь однажды, наотрез отказавшись купить мне водительские права.
Вместо этого он подарил мне шофера и записал на водительские курсы.
- Что за тема? - затягиваясь сигаретой, начала я.
- Как всегда, отмывка. Реально биговая. У меня есть приятель - топ-менеджер крупного холдинга. Он имеет доступ к деньгам компании и готов пойти на то, чтобы покрутить их через мой банк. Путем краткосрочной экономии на налогах можно сделать десятки миллионов баксов.
- Что требуется от меня?
- Скомпрометировать гендира этой компании так, чтобы его сняли с должности. Пока он занимает свой пост, у нас связаны руки. Сделаешь - сразу получишь бабки.
- Сколько?
- Пол-лимона баксов.
- Прилично. Раз ты готов выложить столько, наверняка есть подводные камни.
- Натюрлих. Если бы от чувака можно было избавиться за меньшую сумму, я бы это сделал. Подбросили бы кокса и не заморачивались. Но его по-любому отмажут, а историю замнут.
- Откуда такая уверенность?
- В скором времени планируется продажа пакета акций стратегическому инвестору. В такой ситуации оскандалить первое лицо компании практически невозможно. Тем более он англичанин и был специально взят на эту должность в качестве заманухи для Запада. - Макс немного помолчал, а потом как-то очень тихо, но твердо сказал: - Знаешь, Мальвинка, это будет моя последняя афера. Проверну ее и свалю. Куда-нибудь в Марбелью. Заебало все. Покоя хочу.
- Не отвлекайся от темы. Давай детали.
- Ты устраиваешься личным переводчиком к англику. На то, чтобы его убрать, у тебя есть максимум три недели.
- Жестко.
- Знаю, но я за это хорошо плачу. Дело в том, что мы сможем отмывать бабки только в период с момента ухода гендира до продажи пакета. Потом добавится контроль финансовых потоков со стороны инвестора. И тогда все - пиздец!
- Зачем вам я? Если твой приятель - один из топов, он владеет конфиденциальной информацией. Найдите кого-нибудь подешевле, устройте переводчиком, снабдите секретными сведениями и отправьте в службу безопасности.
Типа гендир проболтался. Чем не компромат?
- Мы думали об этом. Не канает. Переводчик генерального имеет доступ к любой информации, открытой топ-менеджерам. Стало быть, то, что известно моему компаньону, известно и переводчику. Нужно что-то, о чем не знает никто, кроме акционеров. Собрания акционеров всегда проходят в закрытом режиме, но иногда на них приглашают генерального. Без переводчика. Если ты раздобудешь сведения, обсуждаемые там, и поделишься ими с безопасниками, англику - крышка. Он бесповоротно скомпрометирован. - Макс внимательно посмотрел на меня. - Справишься?