Оба места Кирилл старательно обшарил, но на первом хуторе металлоискатель не пикнул ни разу, а на втором вдруг заголосил отчаянно, решительно заявив, что здесь закопан по меньшей мере полнехонький котел полновесных червонцев. Кирилл схватился за лопату, и очень быстро таинственный предмет был выкопан. Им оказался алюминиевый наконечник от пожарного брандспойта, неведомо как занесенный в эту глушь.
Вот в таком раздрае чувств и встречал Кирилл новый день, не слишком подходящий для археологических и кладоискательских штудий. Со стороны Кайвологи наползала туча, ожидалась воспетая Тютчевым майская гроза.
Пока погода позволяла, Кирилл возился на огороде. Пробки пробками, но из них пол-литры не вырастут, надо и морковь сажать. Потом сидел в доме, наблюдал, как дождевые струи секут землю. Когда дождь утих, вышел на улицу. Гроза уползала в сторону Алексеихи, там еще громыхало и беспросветно чернело. А здесь умытый лес, луга и деревня улыбались под солнцем. Над всем этим великолепием царила семицветная радуга, она обнимала четверть неба; один конец висел в воздухе, не доходя колокольной деревни Эваново. Под многоцветной аркой умещались бывшие угодья хутора Лисий, заросшая дорога на Сницово и болотистые Легусеи, место дневки диких кабанов. А самый конец радуги упирался в землю там, где, по рассказам старух, располагался некогда хутор Угланы.
Очень кстати вспомнилась легенда: мол, где радуга упирается в землю, закопан клад – полный горшок золота. И хотя Угланы были хутором небогатым, в котором и серебряную монетку найти проблематично, Кирилл натянул резиновые сапоги и плащ, взял свой металлоискатель и вышел из дому. Кто не ищет, тот не находит. Пришла пора исследовать Угланы, на которые с завидным постоянством указывала небесная дуга.
Где конкретно расположен хутор, Кирилл не знал. Понимал, что люди селятся на сухом, так что в лягу соваться не имеет смысла. Но ляга образовалась оттого, что поблизости бьют родники, к которым женщины ходят за водой, а значит, и жилье должно быть неподалеку. Значит, рыскать нужно по узкой полосе между бором и болотом.
Ох уж эти Угланы! Вроде бы из окна собственного дома видать излюбленное радугой место, а попробуй там походить, попродираться сквозь цеплючий ивняк, который местные называют метким словом «брединник». Раз побродишь – второй не захочется, особенно если в руках металлоискатель, а за спиной под ремень засунута саперная лопатка.
И все же Кирилл проламливался сквозь кустарниковую чащобку – уже не из меркантильных соображений или любознательности, а из одного корявого чувства долга. И упорство было вознаграждено.
Где-то совсем близко послышался звон, не бряканье коровьего ботала, тем более что в окрестных деревнях ни одной коровы не осталось, и не настороженный звонок рыбацкой донки. Куда, спрашивается, забрасывать донку в болотистых Легусеях? Звук чистый и нежный, словно кто-то тихонько позванивает в оркестровый триангль.
Кирилл крадучись двинулся вперед. Кустарник, словно почувствовав решимость человека, уже не цеплялся за полы плаща, кочкастая почва ровно ложилась под ноги.
Десяток шагов – и глазам открылась крохотная прогалинка, где под перезвон триангля кружился маленький, едва по колено Кириллу, человечек. Башмаки, зеленые гольфы, зеленые штаны чуть длиннее шорт, с подвязками; кажется, такие штаны называются кюлотами. В дополнение к наряду зеленая же курточка… или камзольчик? Кирилл не умел определить. Зато он с ходу вспомнил, как называется это существо. Лепрекон! Представитель дивного народца, живущего не то в Ирландии, не то в Шотландии. Никто и никогда не видел лепрекона в русских лесах, но все же вот он, выплясывает под нездешнюю музыку.
Мгновенно вспомнилось читанное где-то, что если поймать лепрекона, то в обмен на свою свободу он расплатится золотом. У каждого лепрекона припрятан горшочек с золотыми монетами, который он отдаст удачливому ловцу. Вот только как его поймать? Ни сачка, ни сети, ни иного приспособления у Кирилла нет. Не голыми же руками хватать проказливого духа? Он поди кусается… да и увертлив, как все мелкие твари. К тому же руки у Кирилла заняты металлоискателем, который не годится швырять на землю.
Раздумывать и сомневаться было некогда. Кирилл шагнул вперед и шлепнул лепрекона по башке индукционной катушкой, надеясь прижать его к земле. Лепрекон тонко вскрикнул, протиснулся сквозь решетку детектора и мгновенно исчез. Металлоискатель, упершись в кочку, на которой танцевал карлик, запикал громко и требовательно. Такой звук Кирилл слышал лишь однажды, когда наткнулся на брандспойт. Но не может в здешних лесах быть прикопаны два брандспойта! К тому же вряд ли ирландский хранитель кладов почудился Кириллу. Как говорится, Кирилл находился в здравом уме и твердой памяти, галлюцинациями не страдал, хотя уже через минуту не был уверен, видел ли он проказливого духа или танцор померещился ему. Таково общее свойство потусторонних существ. Но пиканье металлоискателя – реальность несомненная. И если сбылись сказки о лепреконах, то должны сбываться и остальные сказки о зачарованных кладах. Так, если вызнать место, где закопан такой клад, и попытаться достать его, то он будет уходить от неудачливого добытчика, погружаясь в землю тем быстрее, чем отчаяннее станет трудиться землекоп.
Но ведь Кириллу удалось не просто узнать нужное место, но и зацепить сокровище электромагнитным полем надежного прибора.
– Не уйдешь! – прошептал Кирилл, вытаскивая лопату. Опасаясь вспугнуть сокровище, он начал копать чуть в стороне от того места, на которое указывал металлоискатель. Так у клада не будет никаких оснований уползать в глубину.
Земля, противу всех ожиданий, оказалась мягкой, корней почти не попадалось, а те, что встречались, легко удавалось перерубить лопаткой, так что вскоре заветная кочка была опоясана канавкой глубиной в лопатный штык. Некоторое время Кирилл углублял ровок, затем начал подкапываться под кочку сбоку. Металлоискатель немедленно откликнулся басовитым гудением. Сомнений не было, он реагировал на лопату, попавшую в зону его действия. Кирилл отшвырнул шанцевый инструмент и с облегчением услыхал тревожное пиканье. Клад не успел нырнуть в земные глубины. Кирилл опустился на четвереньки и, обламывая ногти, принялся рыть землю голыми руками, благо, что лесная почва позволяла такую работу. Копал истово, и в голову не приходило, как по-дурацки он выглядит со стороны. Кому соглядать со стороны в мокрых после грозы Угланах? Ближе к осени в соснячок у самой дороги порой захаживают грибники. Как говорила соседка Нина: «Мои на машине ехали и остановились на перекур в Угланах. Так представляешь, они там машинально по корзине подосиновиков наломали!» Так это у дороги, а в брединник машинально не влезешь, туда только с умыслом можно.
Еще пара минут, и ногти заскребли по твердому. Даже мысли не мелькнуло, что это может быть просто камень. Неважно, что ирландский дух улизнул, магия лепрекона против магии металлоискателя – мы еще посмотрим, кто кого!
Вот можно подсунуть снизу ладонь, обхватить находку сбоку, расшатать… Земля осыпается уже сама; еще усилие – и Кирилл выволок на свет небольшой, объемом примерно на литр горшочек, закрытый керамической крышкой. Такие горшки называют кашничками, и само название говорит, как эта посуда используется в деревенском доме. Но весу в этом кашничке было не меньше пуда. Так и должно быть, если под обожженной крышкой действительно хранится золото.
Поднять крышку и заглянуть в горшочек прямо в лесу Кирилл не решился. Чудилось, что сейчас из зарослей выйдет кто-то и предъявит права на находку. И хорошо, если это будет человек, пусть и незнакомый, а то окажется какое чудище или зверь: кабан, что скрывается в ближней ляге, или росомаха размером с тигра.
Росомах, даже нормальных размеров, в округе не водилось, но Кирилл поспешно упрятал горшочек в полиэтиленовый мешок, выключил и сложил металлоискатель, лопату засунул за ремень и, сориентировавшись по солнцу, поспешил домой. Через деревню идти не рискнул, прошел задами, никого не встретив.
Уходя из дома, Кирилл замков не вешал – кому и что здесь воровать? – накидывал плашку и засовывал в пробой палочку, чтобы зашедшие соседи знали, что хозяина нет дома. И уж тем более не приходило в голову запираться, когда Кирилл был дома. Даже ночью спал с незапертой дверью. «Можно подумать, на меня кто-то позарится, – говаривал Кирилл в веселую минуту. – А украдут – так через день назад вернут с приплатой». Но на этот раз, перешагнув порог, Кирилл заложил дверь на щеколду и занавески на окнах задвинул. И только после этого занялся найденным горшочком.
Неведомо, сколько лет посудинка находилась в земле, но крышка успела прикипеть к горшку и никак не соглашалась открываться. Наконец, поддев ножом, ее удалось сшевельнуть с горшка, и Кирилл осторожно снял крышку.
Горшок был заполнен монетами. Большие и совсем маленькие, все они отчеканены из одного желтого металла, который не потемнел и никак не изменился за годы, проведенные под землей. На монетах красовались всевозможные орлы, суровые лики истлевших государей, знаки, в которых с трудом угадывались буквы латинского алфавита. Другие были полностью покрыты нечитаемой восточной вязью. Дукаты, флорины, нобли, соверены, луидоры, гинеи, мараведи… а вперемешку с ними – приехавшие из Азии туманы, алтуны, мухры… Кирилл когда-то слышал эти названия, но определить принадлежность монет, конечно, не мог. Он перебирал золотые кругляши, взвешивал на ладони, разглядывал изображения и надписи, но почему-то не мог заставить себя пересчитать свалившееся богатство. Монет было… одна, две, много… и все разные по весу да, наверное, и по пробе. И потом, почти наверняка среди них есть нумизматические редкости, цена которых многократно превосходит стоимость золота. Продавать их надо по одной штучке, и ни в коем случае не признаваться, откуда они взялись. Ведь никто и ни при каких обстоятельствах не поверит, что подобный клад может отыскаться на месте нищего хутора Угланы.