– Разве Бернард делал ей предложение?
– Так, по крайней мере, он сказывал мне, и она отказала ему. Быть может, с ее стороны это было весьма естественно, потому что она не привыкла смотреть на него, как на будущего мужа. Я не виню ее. Я не сержусь на нее.
– Сердиться на нее! Да едва ли вы можете сердиться за то, что она не влюблена в своего кузена.
– Я и говорю, что не сержусь на нее. Но мне кажется, она могла бы еще поразмыслить об этом. Ведь вы не против такой партии, не правда ли?
Мистрис Дейл не дала сейчас же ответа, она начала обдумывать этот предмет и рассматривать его с различных точек зрения. С первого взгляда в этом браке было очень много хорошего. Все сопутствующие обстоятельства были в его пользу. Относительно самой мистрис Дейл этот брак обещал все, чего она желала. Он предоставлял ей возможность часто видеться с Лили, потому что, если бы Белл устроилась в старом фамильном доме, Кросби, весьма естественно, часто приезжал бы к своему другу. Она тоже, как и сквайр, любила Бернарда, и ей представлялось, что если брак этот состоится, то между ней и старым Дейлом восстановится доброе согласие и взаимное уважение.
– Ну, что же? – сказал сквайр, пристально смотревший в лицо своей невестки.
– Я все думала, – отвечала мистрис Дейл. – Так вы говорите, что она отказала ему?
– К сожалению, это правда. Впрочем, вы знаете…
– Я знаю, что это должно быть предоставлено ее воле.
– Если вы хотите сказать, что Белл нельзя принудить выйти замуж за ее кузена, то, конечно, мы все это знаем.
– Я хочу сказать еще больше.
– Что же?
– Что это дело надо предоставить решить ей. Ни вы, ни я не должны в этом случае прибегать к убеждению. Если он сам может убедить ее, тогда…
– Ну да, конечно. Он должен убедить ее. Я совершенно согласен с вами, что он должен сам защищать свое дело. Но послушайте-ка, Мэри… Ведь Белл всегда была покорна вам…
– Это правда.
– Слово с вашей стороны будет много значить в этом деле. Зная, что вам приятно было бы, если бы она вышла замуж за кузена, она будет считать своим долгом…
– Вот этого-то я и не в состоянии сделать.
– Дайте мне договорить, Мэри. Вы останавливаете меня и начинаете браниться, прежде чем я высказал половину того, что намерен сказать. Разумеется, я знаю, что в нынешние времена девушку нельзя принудить выйти замуж, но, насколько я вижу, они поступали бы в этом деле менее опрометчиво, если бы действовали не совсем по-своему.
– Я никогда не позволю себе просить мою дочь выйти замуж за человека, который, может быть, ей и не нравится.
– Но вы можете объяснить ей, что она обязана хорошенько обдумать предложение, прежде чем сделать решительный отказ. Девочка должна быть или влюблена, или нет. Если влюблена, то она готова повиснуть на шее мужчины, как это и было с Лили.
– Она никогда не думала о замужестве, пока ей не сделали предложения.
– Теперь это дело решенное. Но если девочка не влюблена, она считает долгом уверять и клясться, что никогда не будет любить.
– Я знаю, что Белл ничего подобного не делала.
– Нет, делала. Она сказала Бернарду, что не любила его и не могла его любить. Мало того – она не хочет даже и думать об этом. Мэри, это факт, который я называю упрямством. Я не хочу принуждать ее, не хочу, чтобы и вы принуждали, но есть одно обстоятельство, которое для нее будет очень хорошо, – вы должны допустить это. Нам всем известно, что она в превосходных отношениях с Бернардом. Поэтому можно полагать, что они не будут ссориться и ненавидеть друг друга всю жизнь. Она говорила, что очень любит его, и что будет для него сестрой, и другой вздор в этом роде.
– В этом я не вижу никакого вздора.
– Вздор, вздор, особенно в нынешнем случае. Если мужчина просит девушку выйти за него замуж, ей нечего говорить, что она будет для него сестрой. Я считаю это за чистейший вздор. Если она поразмыслит о предложении как следует, то скоро научится любить его.
– Этот урок, если только нужно выучить его, должен быть выучен без помощи учителя.
– Значит, вы вовсе не хотите мне помочь?
– По крайней мере, я не буду вам мешать. И сказать вам правду, я должна подумать об этом вопросе, прежде чем решусь говорить о нем с Белл. Судя по ее молчанию…
– Я думал, она уже говорила с вами.
– Нет, мистер Дейл. Если бы она приняла предложение Бернарда, то, без всякого сомнения, объявила бы мне. Если бы она намерена была принять его, то, вероятно, посоветовалась бы со мной. Если же она решилась отказать…
– Ей не следовало бы этого делать.
– Если она решилась отказать, то мне кажется весьма естественным, что она не говорила об этом. Вероятно, она думает, что Бернарду будет приятнее, если никто не узнает об этом.
– Вздор! Вам нужно время подумать об этом, потому теперь я больше ничего не скажу. Будь она моей дочерью, я бы не задумался объяснить ей то, что считал бы за лучшее для ее благополучия.
– Можете быть уверены, мистер Дейл, что я сама забочусь о ее благополучии. Я скажу ей непременно о вашем к ней расположении и любви. Поверьте мне, что за это чувство я всегда буду питать к вам искреннее уважение.
В ответ на такие слова мистер Дейл покачал головой, и что-то промямлил.
– А как вы сами, желаете их брака? – спросил он.
– Даже очень желаю, – сказала мистрис Дейл. – Я всегда любила Бернарда и уверена, что моя дочь была бы с ним счастлива. Но в деле подобного рода, вы сами знаете, моя любовь или нелюбовь ничего не значат.
И они расстались, сквайр вышел в ту же дверь, вполовину довольный этим свиданием. Впрочем, это был человек, для которого и половинного удовольствия было достаточно. Он редко позволял себе надеяться, что люди охотно будут доставлять ему полное удовольствие. Мистрис Дейл с самого своего переезда в Малый дом никогда не была для него источником утешения, по этому случаю он даже сожалел, что привез ее туда. Он был человек, настойчиво преследовавший свои цели, но без горячности, и ни под каким видом не ожидая, что у него все пойдет гладко.
Он решил для себя, что его племянник и племянница должны соединиться брачными узами. И если бы ему не удалось исполнить этого, то такая неудача отравила бы всю его последующую жизнь, ведь также не в характере этого человека было сердиться или браниться, встречая сопротивление. Он сказал мистрис Дейл, что любит Белл как родную дочь. Действительно, он так и любил ее, хотя в разговорах с ней редко выказывал ей особенное внимание и никогда – особенной нежности. Теперь же он любил ее меньше, потому что она действовала наперекор его желаниям. Он был постоянный, сдержанный человек, действовавший скорее настойчиво, чем рассудительно, более строгий в словах, чем в мнениях, с более теплым сердцем, чем полагали другие или чем считал он сам, но вместе с тем он был человек, который, однажды пожелав добиться какой-нибудь цели, не изменит этого желания всю жизнь.
Мистрис Дейл, оставшись одна, начала разбирать этот вопрос более обстоятельно, чем вместе со сквайром. Не будет ли этот брак для них всех счастливейшим семейным событием? Ее дочь не имела никакого состояния, а тут для нее предоставляются все блага, которые только может доставить богатство. Она будет принята в дом дяди не как бедная, бесприданная невеста, которую бы Бернард мог взять за себя, но как жена, выбор которой одобрили бы все друзья Бернарда. И потом, относительно самой мистрис Дейл, в таком браке решительно бы все восхищало ее. Он осуществил бы все мечты ее о будущем счастье.
Но, как она снова и снова говорила себе, все это не решает вопроса. Решить его должна была сама Белл, и только она одна. С идеей о любви соединялось в ее понятиях что-то священное. Она стала бы считать свою дочь погубленной, если бы та вышла замуж без всякой любви, если бы она не любила своего мужа, как Лили любила Кросби, – всем сердцем, всею силой своей души.
При таком убеждении мистрис Дейл чувствовала, что не много хорошего может она посоветовать Белл.
Глава XX. Доктор Крофтс
Изабелла Дейл ни в чем не была так вполне уверена, как в том, что она не влюблена в доктора Крофтса. Что касается ее любви к кузену Бернарду, ей не представлялось еще повода спросить себя об этом. Правда, она любила его как брата, но никогда не думала о том, чтобы быть со временем его женой, а теперь, когда Бернард сделал предложение, она не могла заставить себя думать о браке с ним. Что же касается доктора Крофтса, то она всерьез поразмыслила об этом и решила, что она не влюблена.
Надо сказать, что мисс Белл нельзя было бы оправдывать за такие, хотя и самые сокровенные думы, если бы сам доктор Крофтс не подал ей к тому повода. Поэтому необходимо разобрать, каким образом доктор Крофтс подал подобный повод. Это может быть сделано различным образом. Мисс Дейл не могла думать о нем, если не представлялось к тому удобного случая.
Профессия медика в небольшом провинциальном городке редко дает занимающемуся этим делом большие доходы, пока он молод. Быть может, ни на каком другом поприще не следует так много трудиться, чтобы заработать что-нибудь, а иногда и вовсе ничего нельзя заработать. Мне часто казалось, что молодые и старые доктора согласились делить между собой различные последствия, которые ждут того, кто избрал медицину профессиональным поприщем: молодые доктора исполняют весь труд, а старые собирают все деньги. Этим можно объяснить преждевременную серьезность, которая появляется в наружности многих медиков. При таком положении нельзя винить молодого человека за его склонность оставлять характерные для молодых людей привычки очень рано.
Доктор Крофтс занимался практикой в Гествике около семи лет, пристроившись в этом городке, когда ему было двадцать три года, а в период нашего рассказа ему было около тридцати лет. В течение тех семи лет его искусство и трудолюбие были вполне оценены, так что он успел взять на себя медицинское попечение обо всех бедняках города и за этот труд получал сто фунтов стерлингов в год. Кроме того, он был помощником в небольшом городском госпитале и занимал еще две или три другие подобные общественные должности, что вообще служило доказательством его способностей и успеха. Они избавляли его от опасностей лености, но, к несчастью, не доставляли ему возможности считать себя человеком независимым в материальном отношении, между тем как старый доктор Груфен, о котором не многие отзывались с хорошей стороны, приобрел состояние в Гествике и все еще продолжал извлекать из недугов горожан значительные и нисколько не уменьшающиеся доходы. Положение доктора Крофтса было крайне стеснительно, особенно при обстоятельствах, о которых мы упомянули.