– У меня в руках ваша записка к этому джентльмену, – отвечал Прат. – Он нашел за лучшее, чтобы я переговорил с вами, и действительно, при его обстоятельствах это будет лучше.
– Неужели он такой трус, что побоялся меня видеть?
– Бывают поступки, мистер Дейл, после которых всякий человек становится трусом. Мой друг Кросби, я знаю, довольно храбр в обыкновенном светском смысле, но он оскорбил вас.
– Так, значит, это правда?
– Да, мистер Дейл, к сожалению, правда.
– И вы этого человека называете своим другом! Мистер… я не знаю вашего имени.
– Прат, Фаулер Прат. Я знаю Кросби четырнадцать лет, знаю с тех пор, как он был еще мальчиком, не в моем характере, мистер Дейл, бросить старого друга при каких бы то ни было обстоятельствах.
– Даже если бы он совершил убийство?
– О нет, да он и не совершил убийства.
– Если слышанное мною – правда, то этот человек хуже убийцы.
– Не знаю, мистер Дейл, что вы слышали. Конечно, мистер Кросби весьма дурно поступил с вашей племянницей, мисс Дейл, я слышал, что он хотел жениться на ней и даже сделал предложение.
– Предложение! Помилуйте, сэр, это было дело решенное, весь округ знал об этом. О свадьбе так твердо условились, что из нее не делали никакой тайны. Клянусь честью, мистер Прат, я не могу понять этого. Если я не ошибаюсь, то прошло менее двух недель, как он оставил мой дом в Оллингтоне… да, менее двух недель. Эта бедная девушка провожала его как нареченная невеста. Никак не больше двух недель! И теперь я получил письмо от старого друга нашего семейства, который пишет, что Кросби намерен жениться на одной из дочерей лорда Де Курси! Я тотчас же отправился в замок Курси и узнаю, что он уехал в Лондон. Я за ним сюда – и вы говорите, что это правда.
– К сожалению, мистер Дейл, сущая правда.
– Не понимаю, решительно не понимаю. Я не в состоянии подумать, чтобы человек, который еще недавно сидел за моим столом, мог быть таким величайшим подлецом. Сознавался ли он в этом самому себе, когда находился в Оллингтоне?
– Нет, конечно нет. Леди Александрина была, мне кажется, старинным его другом, с ней, вероятно, он поссорился, а по приезде в замок Курси помирился, результат вам известен.
– И вы думаете, что этого достаточно для моей бедной Лили?
– Надеюсь, сэр, вы поймете, что я не защищаю мистера Кросби. Все это весьма грустно, да, весьма грустно. Я могу только сказать в его оправдание, что он не первый поступил так низко.
– И в этом заключается все его оправдание? И это все, что я должен сказать моей племяннице? Я должен сказать ей, что она обманута бездельником. Что же потом? Что ты не первая и не последняя! Мистер Прат, даю вам слово джентльмена, что я ничего не понимаю. Я пожил уже на свете, и поэтому меня изумляет подобный поступок более, чем следовало бы.
– Мистер Дейл, я вполне вам сочувствую…
– Вы мне сочувствуете! Но что станется с моей племянницей? Неужели вы думаете, что я позволю состояться этой свадьбе, что я не расскажу всем Де Курси и всему свету вообще, какой это человек, что я оставлю его без наказания? Неужели он думает, что этим дело и кончится?
– Не знаю, что он думает, я только прошу вас не вмешивать меня в это дело, не считать меня за его участника.
– Не можете ли вы передать ему, что я хочу видеть его самого?
– Не думаю, чтобы это привело к чему-нибудь хорошему.
– Ничего, вы явились сюда по его желанию, будьте же так добры, исполните и мою просьбу.
– Вы хотите его видеть сегодня, теперь?
– Да, сегодня, теперь, сию минуту.
– К сожалению, это невозможно, он ушел уже из клуба, теперь его здесь нет, он ушел, когда я явился к вам.
– Значит, он и трус, и подлец.
В ответ на это мистер Фаулер Прат только пожал плечами.
– Он трус и подлец. Не угодно ли вам передать вашему другу, что он трус и подлец… и вдобавок лжец.
– Если это так, то мисс Дейл будет довольна, что брак ее с таким человеком не состоится.
– В этих словах заключается ваше утешение? Да, сейчас, быть может, оно и хорошо, но когда я был молодым человеком, я бы скорее отжег себе язык, чем позволил бы себе говорить в этом роде о подобном предмете. Непременно бы отжег. Доброй ночи, мистер Прат. Пожалуйста, скажите вашему другу, что он еще увидится с Дейлом, по крайней мере, как вы намекаете, дамы этой фамилии убедятся, что такой человек не достоин их общества.
Сквайр взял шляпу и вышел из клуба.
– Я бы не поступил таким образом, – сказал Прат про себя, – не поступил бы ни за какую красоту, ни за какие богатства и почести, которыми бы обладала женщина.
Глава XXVI. Лорд Де Курси среди своего семейства
Леди Джулии Де Гест в течение жизни редко приходилось писать письма к оллингтонскому мистеру Дейлу, да к тому же она и не слишком его жаловала. Теперь же, когда она увидела, что происходило или, вернее сказать, что произошло в замке и семействе Де Курси, то взяла в руки перо и села за письменный стол, воображая, что исполняет свой долг в отношении к ближнему.
«Любезный мистер Дейл, – писала она, – полагаю, нет надобности скрывать, что мне известно о помолвке вашей племянницы с мистером Кросби. Если это правда, то вменяю себе в обязанность сообщить вам в виде предостережения о том, как ведет себя здесь этот мистер Кросби.
Я не принадлежу к числу женщин, которые имеют привычку вмешиваться в чужие дела, и при обыкновенных обстоятельствах поведение мистера Кросби ничего бы для меня не значило, – даже менее, чем ничего, – но я поступаю с вами так, как бы желала, чтобы поступали и со мной. Дело в том, что мистер Кросби сделал предложение леди Александрине Де Курси и получил ее согласие. Смею думать, что вы поверите, что я говорю это не без основания и что ради бедной вашей племянницы мне необходимо было познакомить вас с этой неприятной истиной.
Примите уверение в искренней вам преданности, Джулия Де Гест.
Замок Курси, четверг».
Сквайр никогда не чувствовал расположения к фамилии Де Гест вообще, а к леди Джулии в особенности. Он обыкновенно называл ее старой пронырой, припоминая, вероятно, ее злобу и гордость в те давно минувшие дни, когда храбрый майор Дейл бежал с леди Фанни. Получив это письмо, он после первого прочтения не хотел поверить ни одному слову.
– Злая сплетница, – сказал он громко своему племяннику. – Посмотри, что пишет мне твоя тетка.
Бернард два раза прочитал письмо, и во время чтения в лице его прибавлялось все более и более суровости и гнева.
– Неужели ты веришь этому? – спросит сквайр.
– С нашей стороны было бы неблагоразумно оставить это без внимания.
– Как! И ты думал, что друг твой способен на подобные вещи?
– Это весьма возможно. Он страшно сердился, когда узнал, что Лили не имеет состояния.
– Боже мой, Бернард! И ты можешь говорить так?
– Я не говорю, что это истина, но, во всяком случае, нам не следует пренебрегать этим известием. Я съезжу в замок Курси и узнаю истину.
Сквайр решил наконец, что поедет сам. Приехав в замок Курси, он узнал, что Кросби выехал оттуда часа за два до его приезда. Он спросил леди Джулию и узнал от нее, что Кросби действительно оставил дом в качестве нареченного мужа леди Александрины.
– Графиня, вероятно, согласится принять вас, если вы желаете ее видеть, – сказала леди Джулия.
Но сквайр этого не пожелал. Более того, сколько было необходимо, он не хотел разглашать тайну о несчастном положении своей племянницы, и потому пустился в погоню за Кросби. Нам известно, каков был успех этой погони.
Леди Александрина и ее мать слышали, что мистер Дейл приезжал в замок, но между ними ни слова не было сказано по этому поводу. Слышала о приезде мистера Дейла и леди Эмилия и решилась завести об этом речь.
– Ты разве не знаешь, как далеко зашел он в этой связи?
– Да… нет, в точности не знаю, – сказала Александрина.
– Я полагаю, он говорил ей что-нибудь на счет женитьбы?
– Кажется, говорил.
– Ах Боже! Это большое несчастье. Да что это за люди эти Дейлы? Вероятно, он говорил тебе о них?
– Нет, не говорил, так… немного. Должно быть, это хитрая лукавая девушка! Жаль, что мужчины поступают подобным образом.
– Да, очень жаль, – сказала леди Эмилия. – Я полагаю, что в этом отношении винить нужно больше его, чем ее. Ведь я говорю тебе правду.
– Но что же я могу сделать?
– Я не говорю, что ты можешь что-нибудь сделать, но все же тебе бы следовало знать.
– А я не знаю, да и ты не знаешь, и, право, я не вижу никакой пользы рассуждать об этом. Я знала его задолго прежде нее, и если она позволила ему одурачить себя, то вина не моя.
– Никто, душа моя, этого не говорит.
– Только ты, кажется, намерена прочитать мне проповедь. Что же могу я сделать для этой девушки? Дело в том, что он не любит ее и никогда не любил.
– В таком случае ему не следовало бы говорить, что он ее любит.
– Все это прекрасно, Эмилия, но согласись, что люди не всегда делают то, что следовало бы. Я полагаю, что мистер Кросби не первый сделал предложение двум девушкам. Я не говорю, что это хорошо, но поправить дело не могу. Что касается приезда мистера Дейла сюда с объяснением горести своей племянницы, то это нелепо, в высшей степени нелепо. Это заставляет думать, что у них была ловушка, в которую хотели заманить мистера Кросби, и я убеждена, что ловушка эта была на самом деле.
– Надеюсь, что тут не будет ссоры.
– Ты знаешь, Эмилия, в нынешнее время мужчины не дерутся на дуэлях.
– А ты помнишь, что сделал Франк Грешам мистеру Моффату, когда последний так низко поступил с бедной Огустой?
– Мистер Кросби не боится подобных вещей. Притом же я всегда такого мнения, что Франк был неправ, решительно неправ. И что хорошего – подраться на улице?
– Конечно, все же лучше было бы, если бы дело обошлось без ссоры. Признаюсь тебе, однако, это дело мне очень не нравится. Ты видишь, что дядя узнал обо всем. Он сам дал согласие на женитьбу, иначе бы он не приехал сюда.