да.
– Вовсе я о ней не плакала, но кто бы мог ее туда поставить?
– Лови ее! – сказала Лили, бросив чернильницу на груду ковров.
В эту минуту послышались в прихожей чьи-то шаги, и вслед за тем через раскрытую дверь вошел сквайр.
– Так вы все за работой? – спросил он.
– За работой, – отвечала мистрис Дейл голосом, в котором отзывался стыд. – Уж если что задумано, то чем скорее это кончится, тем лучше.
– Грустно, очень грустно, – сказал сквайр. – Впрочем, я пришел сюда не за тем, чтобы говорить об этом. Я привез вам записку от леди Джулии Де Гест, и сам получил такую же записку от графа. Они просят нас приехать после Светлого воскресенья и погостить у них с недельку.
Мистрис Дейл и ее дочери, когда им объявили это неожиданное приглашение, остались неподвижно на своих местах и с минуту не могли вымолвить ни слова. Приехать и погостить недельку в гествикском господском доме! Приехать всем семейством! До этой поры сношения между гествикским и оллингтонским Малым домом ограничивались одними утренними визитами. Мистрис Дейл никогда не обедала там и в последнее время отправляла с визитами одних дочерей. Однажды только Белл обедала там с дядей своим, сквайром, как обедала однажды и Лили с дядей Орландо. Даже и это было очень давно, когда они только что начали показываться в люди и смотрели на этот случай с чувством детского торжества и благоговения. Теперь же, когда они собирались занять в Гествике скромный уголок, между ними было решено, что визиты в гествикский господский дом могут быть прекращены. Мистрис Имс никогда туда не ездит, а они собирались поставить себя на один уровень с мистрис Имс. Теперь, в минуту потери положения в обществе, их всех приглашают приехать на неделю в гествикский господский дом! Если бы королева прислала лорда камергера просить их приехать в Виндзорский замок, то едва ли бы такая неожиданность изумила их больше, чем эта. Белл, когда вошел дядя, сидела на свернутом ковре и теперь снова заняла то же самое место. Лили стояла на верхней ступеньке лестницы, а мистрис Дейл – внизу и одной рукой держалась за платье Лили. Сквайр передал приглашение весьма отрывисто, впрочем, это был такой человек, который ничего не умел передавать иначе, как отрывисто, без всяких приготовлений.
– Приглашает нас всех! – сказала мистрис Дейл. – Как же нужно понимать слово «всех»?
И она, распечатав записку, стала читать ее, не меняя своего положения у лестницы.
– Позвольте мне посмотреть, мама, – сказала Лили.
И записка оказалась в ее руках. Если бы мистрис Дейл сообразила, в чем дело, она бы придержала записку, но все это случилось так внезапно, так неожиданно, что понять происходящее сразу было невозможно.
«Любезная мистрис Дейл (так начиналась записка).
Посылаю вам это в письме, которое брат мой пишет к мистеру Дейлу. Мы в особенности желаем, чтобы вы и ваши дочери приехали к нам на недельку, начиная с семнадцатого числа нынешнего месяца. Принимая во внимание наши родственные связи, нам бы следовало видеться с вами гораздо чаще, чем это делалось в прошедшие годы, и, разумеется, виноваты в этом мы одни. Впрочем, как говорит пословица, никогда не поздно исправиться, и я надеюсь, что вы примете мое признание с тем чувством искренности, с которым оно выражено, и что приезд к нам будет служить доказательством вашего расположения.
Я приму все меры, чтобы ваши дети не скучали у нас в доме, я к обеим им питаю искреннее уважение.
Нелишним считаю сообщить вам, что на этой же самой неделе у нас будет гостить Джон Имс. Мой брат без души от него, он считает его лучшим молодым человеком из нынешней молодежи. Со своей стороны, я должна признаться, что это один из моих героев.
Душевно вам преданная Джулия Де Гест».
Лили, стоя на лестнице, читала письмо очень внимательно. Сквайр между тем обменивался словами с невесткой и племянницей. Никто не мог видеть лица Лили, обращенного к окну, оно было обращено к окну и в то время, когда она сказала:
– Мама, тут нечего и думать, мы не должны туда ехать, решительно не должны.
– Почему же? – спросил сквайр.
– Со всем семейством! – сказала мистрис Дейл.
– Они этого-то и желают, – сказал сквайр.
– Я бы лучше осталась дома на целую неделю, – сказала Лили. – Пусть мама и Белл едут одни.
– Это невозможно, – сказал сквайр. – Леди Джулия особенно желает, чтобы вы были ее гостьей.
Дело было обстряпано весьма дурно. Намек в записке леди Джулии на Джонни Имса сразу объяснил Лили все замыслы и до такой степени открыл ей глаза, что даже общее влияние фамилий Дейла и Де Геста не могло завлечь ее в гествикский господский дом.
– Отчего же невозможно? – спросила Лили. – Чтобы всем семейством отправиться туда, об этом нечего и думать, но для Белл это будет прекрасно.
– Ничего хорошего я тут не вижу, – сказала Белл.
– Будьте снисходительнее в этом случае, – заметил сквайр, обращаясь к Белл. – Леди Джулия имеет для вас в виду много хорошего. Но, моя милая… – И сквайр снова обратился к Лили с тем особенным вниманием и расположением, которое он в последнее время постоянно оказывал ей и которое, наконец, становилось для Лили приторным. – Но, моя милая, почему же ты не хочешь ехать туда? Перемена сцены всегда бывает приятна, а такая перемена, как эта, еще может принести тебе пользу, особенно теперь, когда ты начинаешь поправляться. Мэри, пожалуйста, уговорите их.
Мистрис Дейл ничего не сказала, она снова читала записку. Лили спустилась с лестницы, подошла прямо к дяде, взяла его за руку и отвела к одному из окон.
– Дядя, – сказала она, – не сердитесь на меня. Я не могу ехать. – И с этими словами она приподняла свое личико, чтобы поцеловать его.
Сквайр наклонился и поцеловал Лили, не выпуская ее руки. Он взглянул на это личико и прочитал на нем все. Он узнал, почему Лили не могла, или, вернее, почему она сама полагала, что ей нельзя ехать.
– Не можешь, моя милая? – спросил сквайр.
– Нет, дядя. Это весьма мило, весьма любезно, но я не могу ехать. Я не гожусь для того, чтобы ездить куда бы то ни было.
– Но, друг мой, ты должна преодолеть это чувство. Ты должна побороться с ним.
– Я борюсь и надеюсь побороть его, но не могу сделать этого сразу. Во всяком случае, ехать туда я не могу. Передайте леди Джулии мое глубочайшее почтение и не позвольте ей сердиться на меня. Может быть, поедет Белл.
Какая польза из того, что поедет туда Белл? Какая польза сквайру нарушать свои привычки визитом, который сам по себе будет ему скучен, если нельзя представить туда главной виновницы этого визита? Граф и сестра придумали приглашение, собственно, с намерением дать Лили и Имсу возможность встретиться. По-видимому, Лили была тверда в своей решимости отказаться от этого приглашения, а если так, то не лучше ли совсем отменить этот план? Ему было очень досадно, а между тем он не сердился на Лили. В последнее время все и во всем сопротивлялись ему. Все его семейные предначертания не исполнялись, но все же он редко позволял себе сердиться. Он до такой степени привык к тому, чтобы все делалось ему наперекор, что никогда не мог рассчитывать на успех. В деле доставления Лили другого жениха он вызвался действовать не по своему побуждению. Его вызвал на это сосед-граф, и он принял вызов с большим великодушием. Он был вынужден сделать попытку со всем усердием и искренним желанием успеха, но как в этом, так и во всех его собственных планах он сейчас же встречал сопротивление и неудачу.
– Я предоставляю вам переговорить об этом между собой, – сказал сквайр. – Но, Мэри, прежде чем пошлете ответ, повидайтесь со мной. Если вы теперь же придете ко мне, то Ральф после обеда отнесет обе записки.
Сказав это, сквайр оставил Малый дом и пошел обратно в свои одинокие хоромы.
– Лили, милая, – сказала мистрис Дейл, лишь только уличные двери затворились за сквайром, – в этом приглашении выражается особенное расположение к тебе, особенное расположение.
– Я знаю, мама, вы должны ехать к леди Джулии и сказать ей, что я знаю это. Вы должны передать ей заверения в моей любви. И действительно, я ее люблю теперь. Но…
– Неужели ты не хочешь ехать, Лили? – спросила мистрис Дейл умоляющим голосом.
– Нет, мама, я решительно не поеду.
Лили вышла из столовой, и в течение последовавшего часа ни мать, ни сестра не решались прийти в ее комнату.
Глава L. Мистрис Дейл благодарит за особенное внимание
В этот день в Малом доме обедали довольно рано, это вошло уже в обыкновение с тех пор, как начались сборы и упаковки. После обеда мистрис Дейл шла через сады к другому дому с запиской в руке. В записке этой она говорила леди Джулии, с выражением искреннейших благодарностей, что Лили после своей болезни не может еще выезжать так скоро и что она сама обязана оставаться при Лили. Она объяснила также, что в доме делаются приготовления к переезду и что поэтому она не может принять приглашения. Что касается другой ее дочери, – говорила мистрис Дейл, – то она с особенным удовольствием отправится в гествикский дом со своим дядей. Потом, не запечатывая этой записки, мистрис Дейл понесла ее к сквайру на его рассмотрение, согласовалось ли оно или нет с его планами. Могло случиться, что он и не захочет ехать к лорду Де Гесту с одной Белл.
– Предоставьте это мне, – сказал сквайр. – Конечно, если не встречаете препятствий.
– О, никаких!
– Я сейчас же скажу вам, Мэри, прямую истину. Я поеду сам с этой запиской и увижу графа. Потом я отклоню приглашение или приму его, смотря по тому, чем кончится наше свидание. А я бы желал, чтобы Лили поехала.
– Бедненькая! Она не может.
– Хотелось бы, чтоб она могла, очень хотелось бы, от всей души.
В то время как он повторял свое желание, в его голосе звучало столько искренности, что сердце мистрис Дейл вдруг сделалось особенно мягким и нежным.
– Дело в том, – сказала мистрис Дейл, – что она не может ехать туда, собственно, из-за встречи с Джонни Имсом.