[280]. Изменениями в солнечной радиации, по-видимому, объясняется менее половины роста температур в XX веке.
В настоящее время солнечная активность высока по сравнению с рекордным значением за последние 8000 лет, а значит, в будущем солнечная радиация будет влиять на мировой климат гораздо меньше, чем парниковые газы. Даже во время минимумов солнечных пятен снижение солнечной светимости, вероятно, объясняло похолодание не более чем на 0,5 °C. Солнечная радиация достаточно сильна, чтобы влиять на глобальное потепление, но не чтобы всецело его определять.
Даже если Солнце действительно сильно влияет на изменение земного климата, парниковые газы антропогенного происхождения, которых практически не было в течение малого ледникового периода, почти наверняка стали главными факторами нынешнего устойчивого потепления. Здравый смысл подсказывает, что мы стоим на пороге совершенно новой эры климатических изменений[281].
Какую форму обретут эти изменения? Одна из концепций, популярная среди энергетических компаний, предполагает безмятежно-равнодушное отношение к глобальному потеплению: при постепенном изменении климата установятся более благоприятные температуры, уровень океана немного повысится, будут возникать некоторые экстремальные погодные явления, но через несколько столетий установится равномерный и теплый климатический режим. Площадь ледников сократится, зимы станут более мягкими, а погода в целом – более предсказуемой, во многом как во времена динозавров. Человечество легко привыкнет к новым условиям точно так же, как оно приспособилось к более экстремальным изменениям в древние времена.
История показывает, что это иллюзия. Климатические сдвиги почти всегда происходят внезапно: климат меняется за несколько десятилетий (или даже лет) совершенно непредсказуемым образом. Климат малого ледникового периода менялся особенно быстро. За десятилетиями относительно стабильных условий следовало резкое похолодание, как в конце XVII века, зимой 1740/41 года или даже в 1960-х. История таких внезапных изменений прослеживается вплоть до ледникового периода (15 тысяч лет назад) и даже, возможно, до начала геологического времени. Учитывая это, было бы опрометчиво предполагать, что резкие изменения климата чудесным образом сменятся равномерной тенденцией к потеплению. Более вероятным представляется обратное. Судя по всему, во времена динозавров кратковременные климатические сдвиги были столь же непредсказуемы, как и изменения последних 10 тысяч лет, – хотя бы по той причине, что вулканическая активность была тогда не меньше, чем в наши дни. События малого ледникового периода напоминают нам о том, что изменения климата неизбежны, непредсказуемы и иногда губительны. Будущее сулит столь же резкие перемены в локальном и глобальном масштабе. Если нынешняя необычайно долгая положительная фаза САО действительно вызвана антропогенными факторами, то нам стоит ожидать, что глобальное потепление усугубит естественные климатические процессы на самых разных уровнях. Некоторые из возможных изменений опасны для перенаселенного и индустриализованного мира.
У этих опасений есть богатая историческая почва. Одиннадцать тысяч лет назад, задолго до промышленной революции, человечество пережило резкое изменение климата, которое стало для него настоящим шоком. После примерно трех тысячелетий глобального потепления, повышения уровня океана и таяния ледяных щитов в конце ледникового периода массивный приток воды от тающих ледников в Арктике перекрыл нисходящий поток, который нес соленую воду вглубь океана. Теплая «конвейерная лента», поддерживавшая естественное глобальное потепление на севере, внезапно остановилась. Само потепление прекратилось, вероятно, на несколько поколений, и Европа на тысячу лет погрузилась в холода. Ледники наступали, вытесняя леса с севера, а паковые льды значительную часть года продвигались далеко на юг. Зоны выпадения осадков изменились, в Юго-Западной Азии установились сильные засухи, из-за чего многие племена каменного века перешли от собирательства к земледелию. Поздний дриас – тысячелетний этап последнего оледенения, названный в честь полярного цветка дриады, – закончился так же внезапно, как и начался: переключатель опускания поверхностной воды включился снова и потепление возобновилось.
Европу времен позднего дриаса населяли небольшие группы охотников-собирателей, которые были достаточно мобильны, чтобы адаптироваться к быстро меняющимся природным условиям. Что произошло бы сегодня, если бы опускание теплых вод в Северной Атлантике замедлилось или прекратилось, и Европу сковал бы леденящий холод? Антропогенное глобальное потепление легко может запустить этот процесс. Модели циркуляции океана указывают на то, что даже незначительное увеличение притока талой воды в Арктике может перекрыть нисходящий поток в Северной Атлантике. Слой пресной талой воды окажется поверх плотного соленого Гольфстрима, как это было 11 тысяч лет назад, и тем самым образует временную «крышку», которая помешает охлаждению и опусканию вод Гольфстрима. Вскоре после этого может образоваться шапка из морского льда, которая не позволит Гольфстриму возобновить движение, и тогда в Европе установятся сильные морозы. Никто не может предсказать, как долго продлится такое похолодание. Возможно, в необычно теплые летние месяцы морской лед растает, освободив Гольфстрим, опускание воды возобновится и восстановится мягкий климат. Или же из-за испарения воды в тропической части Атлантики вдали от ледяных щитов накопится такое количество соленой воды, что ее опускание начнется на периферии покрытой льдом области, вдали от обычных мест, и это вновь вызовет быстрое потепление европейского климата.
Последствия нового этапа, подобного позднему дриасу, для промышленного сельского хозяйства вообразить довольно сложно, но возможно. Вероятность его наступления мала, однако европейские планирующие организации все же учитывают ее в долгосрочных сценариях климатического будущего.
Спрогнозировать климатическое будущее в краткосрочной перспективе относительно нетрудно. Если потепление продолжится в соответствии с нынешней динамикой, то периоды вегетации в Европе станут продолжительнее, в Центральной Англии вновь появятся виноградники, а ближе к Полярному кругу возобновится сельское хозяйство. Северная Европа и бо́льшая часть Северной Америки выиграют от потепления, но Южная Европа, значительная часть Тропической Африки, а также Центральная и Южная Америка будут чаще страдать от сильного зноя и дефицита воды, а сельскохозяйственный потенциал этих регионов снизится. Могут вспыхнуть конфликты вокруг прав на воду – в таких странах, как Египет, которые зависят от воды из рек, пересекающих национальные границы. Люди будут приспосабливаться, как и всегда, но в сухих тропических регионах, где по меньшей мере 400 миллионов человек живут в тяжелых условиях перенаселения, адаптация станет особенно трудной.
А что произойдет в долгосрочной перспективе, если глобальное потепление ускорится? Запасов ископаемого топлива на планете достаточно, чтобы обеспечить постоянный рост уровня углекислого газа в атмосфере в течение всего XXI века. Если этот рост будет продолжаться бесконтрольно, климатические изменения на Земле, вероятно, станут весьма серьезными и крайне непредсказуемыми. Но многое ученым еще только предстоит выяснить. Недавно Джеймс Хансен и его коллеги утверждали, что быстрое потепление в последние десятилетия вызвано главным образом газами, не содержащими CO2, такими как хлорфторуглероды. Аэрозоли и углекислый газ от сжигания ископаемого топлива оказывают как положительное, так и отрицательное воздействие на климат, как правило, нейтрализуя друг друга. Хансен с коллегами отмечает, что темпы роста концентрации газов, не содержащих CO2, за последнее десятилетие снизились, и их можно сократить еще больше. Это наряду с уменьшением выбросов сажи и CO2 может привести к снижению темпов глобального потепления[282]. Для подтверждения этой гипотезы требуется больше исследований.
Оптимисты считают, что мы легко адаптируемся. Мы, люди, обладаем поразительной способностью приспосабливаться на местном уровне к меняющимся природным условиям – вспомним аграрную революцию во Фландрии, в исторических Нидерландах, а затем в Англии в XVI и XVIII веках, когда капризы погоды были совершенно непредсказуемы.
Однако оптимизм меркнет перед лицом демографической реальности. Сегодня Землю населяет шесть миллиардов человек[283], из которых сотни миллионов все еще живут от урожая к урожаю, от сезона дождей к сезону дождей – точно так же, как когда-то жили многие европейские крестьяне. Жителям Европы и Северной Америки, где развито промышленное сельское хозяйство и инфраструктура для перевозки продуктов на большие расстояния, голод кажется чем-то очень далеким. Но фермеры, ведущие натуральное хозяйство на других континентах, все еще сталкиваются с постоянной угрозой голода. Пока я пишу эти строки, более 2 миллионов скотоводов в Северо-Восточной Африке голодают из-за сильной засухи. Такие цифры трудно осмыслить жителям процветающего Запада. Но их будет еще сложнее осознать, если глобальные температуры поднимутся намного выше нынешнего уровня, моря затопят густонаселенные прибрежные равнины и вынудят миллионы людей переселиться вглубь страны, или же еще более сильные засухи придут в Сахель и другие безводные регионы мира. В книге я избегал описаний войн. Было бы упрощением считать, что войны или другие серьезные политические события были вызваны климатическими изменениями, однако не стоит думать, что голод и массовые миграции бедного населения не повлекут беспорядки и гражданское неповиновение. Мы можем только гадать о возможном числе жертв в эпоху, когда климатические сдвиги могут быть более резкими, экстремальными и совершенно непредсказуемыми из-за воздействия человека на атмосферу. Великая французская революция и Великий голод в Ирландии покажутся на этом фоне малозначительными событиями.