Взгляд упал на ободок кольца, блеснувшего в электрическом свете, и Рита больше не смогла сдерживаться, она вцепилась зубами в кулак и глухо зарыдала.
Хорошо плакать в аэропорту — никто не спросит, в чем дело, потому что и так понятно: у тебя кто-то улетел, и тебе от этого плохо. Или ты от кого-то улетаешь — и тебе опять же от этого плохо. Прощаться всегда тяжело, особенно если прощаешься навсегда. А именно это сейчас и делала в своей голове Рита. Все оказалось не так, как она думала, но так, как она подсознательно боялась: Рихтер на самом деле хочет детей, и это абсолютно логичное желание. Вот только она не сможет ему этого дать, хоть убей. Значит, надо расставаться. Другого выхода не было.
Причем надо еще придумать убедительную причину, по которой они расстаются. Если Рита честно скажет Марку — благородному и ответственному, — что она не может иметь детей, он тут же ответит, что это неважно, что он все равно ее любит и готов с ней жить и без детей… А потом всю жизнь будет мучиться от невозможности стать отцом. Зачем ему это? И зачем ей рядом человек, который всегда будет подсознательно считать ее виноватой в том, что в их семье нет детей? Это не выглядит как счастье, как ни крути.
Рита утерла слезы и вызвала такси. Марку лететь десять часов. И еще добираться от аэропорта до дома. Потом он будет уставший и наверняка захочет выспаться, так что разговор стоит затевать завтра, а лучше послезавтра. Дольше тянуть нельзя — это слишком жестоко. А еще Рита очень боялась, что если не скажет сразу, то смалодушничает и промолчит, оставив этот вопрос повисшим в воздухе до того момента, как Марк снова прилетит в Россию. Нет, лучше уж рубануть с плеча, а потом уползти в угол зализывать раны и пытаться как-то жить с этим дальше. Не очень, правда, понятно зачем, но Рита надеялась, что когда-нибудь этот смысл вернется.
Поэтому ровно через два дня после того, как Марк улетел, она попросила его найти время для важного разговора.
«Мне надо начинать беспокоиться?» — написал он.
«Я не знаю», — наконец ответила Рита через несколько минут молчания. Она на самом деле не понимала, что тут можно сказать. Тут же раздался звонок.
— Рит, что случилось?
— Марк, давай нормально поговорим, не на бегу, ты же на работу сейчас едешь.
— Что. Нахрен. Случилось. — отчеканил Марк таким голосом, какой она у него не слышала ни разу. Даже мороз по коже прошел от этого тона.
Рита выдохнула.
— Я думаю, нам лучше расстаться.
В трубке воцарилось молчание.
— Ты с ума сошла? — наконец прохрипел Марк. — Что, черт возьми, могло произойти за те два дня, что мы не виделись? Мы же решили пожениться! И ты согласилась!
Очень сложно говорить спокойно, когда по лицу текут слезы. Рите это пока удавалось, и как же хорошо, что Марк сейчас не видел ее.
— Это было как помешательство. Ты, я, одна квартира, у меня давно никого не было… Ты улетел, я обдумала все и поняла, что не готова никуда переезжать. Моя жизнь здесь, моя работа здесь, моя мама, в конце концов, здесь.
— Ты же с ней почти не общаешься, — глухо напомнил Марк, и Рита едва не чертыхнулась. Да, это было слабое место в ее плане, но, черт, никакой другой, более убедительной причины она не придумала. Потому что ни одна женщина в здравом уме не отказала бы Рихтеру.
— Рит, не надо мне врать, — в его голосе наконец зазвучала злость. — Я же слышу все. Скажи по-честному: у тебя есть кто-то другой?
«Спасибо, господи, спасибо тебе за эту идею — мне даже в голову не приходило, что можно оправдаться этим!»
— Ты прав, — глухо проговорила Рита. — Просто… мой бывший мужчина… он сказал, что готов начать все сначала, а я очень сильно его любила. И до сих пор люблю. Думала, что забуду о нем с тобой, но вот он позвонил и…
Как отвратительно было врать, как больно было ранить Марка, как мерзко было от себя самой. Рита давилась словами, чувствуя, какими неживыми и корявыми они выходят. Но Марк был слишком ослеплен болью, чтобы обратить на это внимание.
Он поверил.
Он ей поверил.
— Прости меня. Если можешь, Марк, прости меня, — Рита говорила это, а сама почти физически ощущала, как замораживается пространство между ними, становится ледяным, безмолвным и чужим. — Кольцо я отправлю почтой или могу передать Марте…
— Просто выкинь, — никогда еще его голос не звучал так равнодушно и так страшно.
— Марк, ты чего, — растерялась Рита. — Оно же дорогое…
— Меня смогла выбросить из своей жизни, значит и кольцо выкинь. Оно точно не дороже того, что я тебе предлагал. Всего хорошего.
И положил трубку.
Рита уставилась на кольцо, которое так и не сняла. Белое золото и брильянты. Дорогой подарок. Но да, конечно, он прав, это все такая мелочь по сравнению с тем, что Марк предложил ей разделить с ним жизнь. А она швырнула ему этот подарок в лицо. Он никогда ее не простит. И не нужно. Да, ему будет очень плохо, но рано или поздно он успокоится, найдет себе хорошую девушку, родит с ней детей и будет счастлив.
Только эта мысль и удерживала Риту от того, чтобы схватить телефон, звонить Марку и кричать, кричать, что она любит его, что не видит смысла жить без него и что он — лучшее, что с ней когда-либо случалось.
Рита сидела на полу и с усилием процарапывала кожу на своем плече, оставляя наливающиеся кровью полосы. Она так делала только в подростковом возрасте, когда было очень плохо, но с того времени желания делать себе больно больше не возникало. И вот, пожалуйста. Она откатилась до состояния растерянного подростка, который пытается найти гармонию в мире, сравняв количество душевной и физической боли. И хотя взрослая Рита понимала, что расцарапанные до крови руки — отвратительный способ этой гармонии достичь, но ничего другого она себе сейчас предложить не могла.
Глава 21
— Мы распишемся в России, устроим тут маленький ужин, а свадьбу сделаем в Италии! Наверное, в октябре, чтобы успеть с визами решить вопрос.
Рита вяло слушала Марту, которая тарахтела по телефону так, что в ее монолог сложно было вставить даже слово. Нет, она была очень рада за подругу. Невероятно рада. Вот только радоваться как будто было больше нечем: то место, которое отвечало за эту эмоцию, было выжжено, как после удара молнии. Не добавляло счастья и осознание того, что теперь кроме мамы, с которой они ведут себя как чужие люди, в этом городе у Риты скоро не останется никого. Ни одного родного человека. Хоть тоже в Италию переезжай, чтобы быть ближе к Марте и Арсюше. А что — будет нянькой у них. Может, они еще одного ребёнка надумают, тогда тем более ее услуги пригодятся. А Рита еще и готовить умеет, так что им двойная выгода получится.
— Ты же приедешь к нам в Италию на свадьбу? — требовательно спросила Марта.
— Приеду, конечно.
— Отлично! А здесь мы через месяц распишемся, в августе. Лука как раз через десять дней прилетит, а с ним еще двое друзей. Им интересно на Россию посмотреть. А его родители будут ждать нас в Италии, они уже старенькие слишком, чтобы на самолете летать…
Рита кивала, угукала в нужных местах, но, кажется, совсем упустила нить разговора, потому что в какой-то момент в нем вдруг всплыло знакомое имя, и Риту словно током шибануло.
— Марк? Ты сказала «Марк»? — тут же переспросила она, чувствуя, как сердце подскочило и, по ощущениям, колотится теперь где-то у горла.
— Ну да, он тоже прилетит, — терпеливо растолковала ей Марта. — В августе, когда мы расписываться будем. Вот вам шанс, кстати, помириться.
— Марта! Ну просила же!
— Ты так и не сказала, почему вы разошлись. И я до сих пор не понимаю, что случилось… Вы оба выглядели такими счастливыми…
— Марта, я сейчас трубку брошу, — устало сказала Рита, растирая рукой грудь, где стало неприятно колоть в области сердца. — Характерами не сошлись. И вообще это только наше дело.
— Фига себе заявочка! — возмутилась Марта. — Вообще-то он мой единственный брат, а ты моя лучшая подруга. Нет уж, дорогие мои, это и мое дело тоже.
— Ну так спроси у своего единственного брата, — посоветовала Рита, — пусть он тебе расскажет.
— Он отказывается говорить!
— Вот и я отказываюсь. Мартыш, ну серьезно, это чисто между нами. Оно тебе зачем? У тебя сейчас и так заморочек со свадьбой и с визами хватает. Хочешь я Арсюшу заберу к себе на пару дней, когда Лука приедет?
— О, господи, да! — выпалила Марта, с легкостью попадаясь в Ритину ловушку и меняя тему беседы. — Очень хочу! Поверь, это будет лучший свадебный подарок!
— Я могу его и в день свадьбы забрать с ночевкой, — слабо улыбнулась Рита. — Чтобы ты в полной мере насладилась темпераментом своего итальянского мужа.
— Ой, Рита, — Марта смущенно засмеялась. — он и правда такой… Как ураган!
— Ни капельки не сомневаюсь. Вот и побудешь со своим ураганом как следует. Без вставаний к ребенку и необходимости соблюдать тишину. А я с удовольствием понянчусь с Арсюшей, пока ты не увезла его далеко-далеко.
Последняя фраза прозвучала слишком грустно, и Рита тут же себя за это отругала. Еще не хватало вызвать у Марты чувство вины.
— Ритуля…
Ну вот, снова это сочувствие в голосе. Невозможно его слышать.
— Все хорошо, ты что! — перебила ее Рита с преувеличенной бодростью. — Буду зато к вам приезжать в гости, а ты меня будешь с красивыми итальянцами знакомить и вином поить!
Тут Рита вспомнила про то, с чего начался весь этот разговор, и помрачнела. Марк. Марк приедет на свадебную церемонию. Как будто и без этого мало было у нее проблем.
— Кстати, Мартыш, — нарочито беспечно спросила Рита, — я же могу к тебе в загс и потом в ресторан прийти не одна? Ты не против?
— А с кем ты хочешь прийти? — насторожилась Марта.
— С парнем, — вздохнула Рита, которая сама была ни разу не рада такому раскладу. Но раз будет Марк (господи, как же не хочется его видеть, господи, как же хочется его увидеть), то нужно поддерживать выданную ему легенду и привести своего бывшего. Вегана-программиста Витю, с которым они расстались полгода назад. Интересно, согласится ли он сыграть роль ее жениха? Вроде бы они разошлись по-хорошему, и никаких обид он на нее не держал, но кто его знает.