рошо оснащенного океанского судна, ему предстояло сначала наняться юнгой на какой-нибудь клипер[180] или пароход, потом, со временем, стать младшим матросом, потом матросом, боцманом, помощником капитана и, наконец, капитаном дальнего плавания! А сейчас, когда на его попечении были Боб и Бёк, разве мог он помышлять о том, чтобы наняться на корабль?… Если он их бросит, что с ними станется?… И раз уж он — с помощью Бёка, разумеется, — спас жизнь несчастному Бобу, он теперь просто обязан обеспечить его существование.
На следующий день Малыш сторговался с хозяином о цене за крохотную каморку на чердаке, всю мебель в которой составлял набитый сеном тюфяк. Большой шаг вперед. И если наш герой пока еще не обзавелся собственной обстановкой, то это дело времени, ибо теперь у него была крыша над головой. За каморку нужно было платить каждое утро по два пенса. Питаться же они, Боб, Бёк и он сам, будут где придется, — в какой-нибудь забегаловке или харчевне. И вот, едва первые лучи солнца начали пробиваться сквозь туман, затянувший горизонт, все трое вышли из дома.
— А где же корабли?… — спросил Боб.
— Какие корабли?…
— Которые ты мне обещал…
— Подожди, вот мы дойдем до реки, тогда и увидишь.
И они отправились на поиски кораблей через большой пригород, имевший, кстати, прямо-таки нищенский вид. Тут же, у булочника, купили большой каравай хлеба. Что касается Бёка, то о нем можно было не беспокоиться. То, что ему требовалось, пес уже отыскал, роясь в мусорных отбросах.
На набережной Ли, которая, разделившись на два рукава, словно обхватывает Корк, они увидели несколько барок, но судов здесь не было, — настоящих пароходов, способных пересечь пролив Святого Георга или Ирландское море, а затем уж и Атлантический океан.
И действительно, собственно порт находится ниже по течению, точнее, в Куинстауне, бывшем Кобе, расположенном на берегу Коркского залива, куда можно спуститься по Ли на пароме.
Держа Боба за руку, Малыш вошел в центр Корка.
Этот город, построенный на самом большом из островов, соединен с берегами реки несколькими мостами. На других островах, выше и ниже по течению, были разбиты зеленые сады и тенистые бульвары. Повсюду виднелись монументальные строения, какой-то собор непонятного стиля с очень древней башней, храмы Святой Марии и Святого Патрика. В ирландских городах довольно много церквей, равно как и приютов, богаделен и работных домов. В стране Эрина много богомольцев, но и бедняков не меньше. Что касается перспективы снова оказаться в приюте, то при одной мысли об этом Малыша бросало в дрожь от ужаса и отвращения. Он предпочел бы, конечно, учиться в великолепном здании Королевского колледжа, но, чтобы туда попасть, требовалось не только уметь читать, писать и считать, а еще и иметь кучу денег и благородное происхождение в придачу.
На улицах царило некоторое оживление, свойственное городам, где люди с утра торопятся на работу, открываются магазины, в дверях домов появляются служанки, одни — с вениками в руках, другие — с корзинками для провизии, снуют повозки, тележки уличных разносчиков, на базарах высятся горы продуктов, предназначенных для прокорма сотни тысяч душ населения, включая и жителей Куинстауна. Проходя через торгово-промышленный квартал, мальчики увидели кожевенные, бумажные и суконные фабрики, винокуренные и пивоваренные заводы… Увы, ничего «морского» пока не было.
Совершив приятную прогулку, Малыш и Боб уселись отдохнуть на каменную скамью, стоявшую на углу внушительного здания. Воздух здесь был пропитан «торговыми» ароматами: пахло солониной, острыми пряностями, бакалейными товарами и, особенно, сливочным маслом — Корк является самым крупным его поставщиком не только в Соединенное Королевство, но и во все европейские страны. С каким наслаждением вдыхал Малыш эту, так сказать, «смесь ароматных молекул»!
Здание, у которого они сидели, находилось как раз в месте слияния обоих рукавов реки Ли, откуда она уже направляется к заливу. Это была таможня, с ее непрестанной суетой и круглосуточной толкотней. Дальше по реке мостов не было, и она текла беспрепятственно, обеспечивая свободу сообщения между Корком и Куинстауном.
И точно так же, как только что он спросил: «А где корабли?» — Боб теперь воскликнул:
— А где же море?
Да, действительно… то самое море, которое обещал ему старший брат…
— Море… море еще дальше, Боб… Я думаю, мы скоро до него доберемся.
И действительно, для этого достаточно было сесть на один из паромов, идущих к устью реки.
Это позволит сэкономить и силы и время, да и цена за два места вполне умеренная. Всего-то несколько пенсов. Ради первого дня в Корке можно позволить себе такое удовольствие. К тому же за Бёка платить не придется.
Какую же радость испытывал Малыш, плывя вниз по реке на стремительном судне! Вспомнилось ему и путешествие с благородным семейством Пайборн на остров Валеншия, и пустынное море в тех краях. Какая разительная перемена! Здесь навстречу им попадалось множество судов самого различного водоизмещения. Устроившись на носу парома, мальчуганы провожали взглядом огромные склады, купальни, верфи, разбросанные по берегам реки.
Наконец они прибыли в Куинстаун, красивый порт, протянувшийся с севера на юг миль на восемь-девять, а с востока на запад — миль на шесть.
— Это уже море? — спросил Боб.
— Нет… пока только его маленький кусочек, — ответил Малыш.
— Оно еще больше?…
— Да… даже конца не видно.
Но, поскольку паром ходил только до Куинстауна, Боб так и не увидел то, что так хотел лицезреть.
Зато здесь можно было увидеть сотни самых различных судов, от каботажных[181] до огромных океанских. Объясняется это тем, что Куинстаун является и местом стоянки судов, и портом-поставщиком. Огромные океанские лайнеры, курсирующие между Англией и Америкой, заходят сюда из Соединенных Штатов специально, чтобы отправить телеграммы, которые, в результате, приходят к адресатам на полдня раньше. Отсюда отплывают суда в Лондон, Ливерпуль, Кардифф, Ньюкасл, Глазго, Милфорд и другие города Соединенного Королевства, — короче, грузооборот порта превышает миллион двести тысяч тонн.
Боб просил кораблей!… Прекрасно! Вот он их и увидел, да еще в таком количестве, о каком и мечтать не мог — да и Малыш тоже. Одни швартовались у причалов или стояли на якоре, другие входили в порт или отваливали от пирсов, третьи прибывали из-за моря; некоторые радовали взор изящными парусами, наполненными ветром, другие вспенивали воды Коркского залива мощными винтами.
И пока Боб пожирал глазами всю эту кипучую жизнь залива, Малыш размышлял о бурной коммерческой деятельности, разворачивавшейся перед его взором, о богатых товарах, спрятанных в трюмах: тюках хлопка и шерсти, бочках вина и бочонках с крепчайшей водкой, известной под названием «три-шестых», мешках сахара, коробках с кофе. Он думал о том, что все это продается… все покупается… что здесь кипит деловая жизнь…
Однако стоило ли задерживаться на причалах Куинстауна, где неисчислимые богатства соседствовали — увы! — с ужасающей нищетой. Повсюду бродили беспризорные дети и бездомные старухи, рывшиеся в морской тине, что осталась на берегу после отлива, а у каменных тумб нищие дрались с собаками из-за отбросов…
Мальчики снова сели на паром и вернулись в Корк. Прогулка была, конечно, интересной, но и обошлась им довольно дорого. Завтра надо будет подумать о том, как бы исхитриться зарабатывать больше, чем приходится тратить, а то столь дорогие их сердцу гинеи растают как лед в кулаке. Пока же лучше всего, пожалуй, улечься на тюфяк на постоялом дворе, что они и сделали.
Нет нужды подробно описывать, как Малыш, а с ним и Боб, провели шесть месяцев в Корке. Долгая и суровая зима могла бы кончиться печально для ребятишек, менее привычных к голоду и холоду. Нужда превратила одиннадцатилетнего мальчугана в мужчину. Если раньше, у мегеры, он жил, не имея буквально ничего, то теперь, обходясь «малым», ему, а вместе с ним и Бобу, удавалось как-то существовать. Частенько на ужин им приходилось делить одно яйцо на двоих, и они по очереди окунали в него ломоть хлеба. Но ни разу они не попросили милостыню. Боб понял, что попрошайничать стыдно. Ребятишки старались найти какую-нибудь мелкую работу: выполнить поручение, сбегать на стоянку за экипажем, поднести багаж, иногда довольно тяжелый, прибывшим на вокзал пассажирам и т. п.
Малыш старался тратить как можно меньше из жалованья, полученного в замке Трэлингер. Однако частью этих денег пришлось пожертвовать сразу же после прибытия в Корк. Ведь надо было приодеть и обуть Боба. Но зато как обрадовался мальчуган, когда надел совершенно новенький «костюм» за тринадцать шиллингов! Не мог же он ходить в лохмотьях, босоногий и простоволосый, если его старший брат был одет довольно прилично. Сделав крупную покупку, они решили, что впредь будут жить только на те несколько пенсов в день, что им удастся заработать. И, частенько бродя с подведенными животами, друзья завидовали Бёку, которому худо-бедно, но всегда удавалось раздобыть что-нибудь съестное.
— Я хотел бы стать собакой! — заявлял в таких случаях Боб.
— Да, привередой тебя не назовешь, — усмехался Малыш.
Что касается платы за каморку, то они ее вносили всегда в срок. Поэтому хозяин, симпатизировавший мальчуганам, изредка угощал их тарелкой наваристого горячего супа. И конечно же они могли принять без стыда это угощение.
И если Малыш берег как зеницу ока оставшиеся после первых безумных трат два фунта, то только для того, чтобы воспользоваться подвернувшейся возможностью и «вложить их в дело». Именно так он выражался! Слыша от Малыша подобные выражения, Боб всегда делал круглые глаза. Тогда Малыш объяснял ему, что это значит купить что-то, а затем перепродать дороже, чем было куплено.
— А оно съедобное?… — интересовался Боб.
— Когда как, по-разному.