По лицу Генри пробежала печальная улыбка. Жаль, что Джинни живет не в Англии. Они могли бы частенько встречаться, объехали бы все музеи Великобритании, перерыли все книги в библиотеках, отыскивая малоизвестные сведения об оружии. Они бы...
Слушай, Генри Мизерби, а не кажется ли тебе, что из-за малышки Джинн ты начинаешь терять покой? — поинтересовался его внутренний голос. Он изумленно повел светлыми бровями и покачал красивой головой. Потерять покой из-за Джинни Эвергрин? Да ты шутишь, Мизерби. Она же...
Внезапно перед глазами возникла невероятная картина: на веранду его дома в Бате выбегает малышка Джинн. Он сидит в кресле и любуется закатом. Почему-то Генри увидел себя не сегодняшнего, а как бы по прошествии многих лет. Легкая седина в волосах, возле глаз, устремленных на Джинни, — сеточка морщин, потому что он щурится, улыбаясь от удовольствия.
В руках у него чашка из веджвудского фарфора с изображением охотничьей сцены. Пять вечера, чай, белесый от молока, слегка пахнет мятой, чуточку зверобоем... Малышка Джинн подбежала и чмокнула его в щеку. От нее пахнет так же. Желая убедиться, что он не ошибается, Генри притягивает Джинн к себе и пробует на вкус ее губы. Они теплые и влажные. Неужели она уже успела выпить свой чай?..
Вкус поцелуя показался Генри совершенно реальным. Да, ведь он целовал ее однажды, когда играли в аукцион. И еще раз, в Америке. А не за тем ли он ездил в Америку? Не для того ли, чтобы провести с ней время?
Нет, конечно, нет. Джинн в это время была в Сан-Франциско и в Вашингтон прилетела лишь в день его отъезда.
Как она была прелестна в узеньких голубых джинсах и клетчатой рубашке навыпуск! На шее у нее болталась висюлька, наверное, какой-нибудь детский амулет. Американцы падки до всякой ерунды. То ли это был коготь, то ли стилизованный орел. Он толком не успел рассмотреть, потому что цепочка была длинная и подвеска пряталась... наверное, между грудями.
Генри вздохнул и почувствовал, как сухо стало во рту.
Это хорошо, что она приезжает в Англию.
Так-так, размышляла Карен, прогуливаясь по большой гостиной отеля. Все идет прекрасно. В Париже сборы отличные, аренда почти ничего не стоила. Пришлось потратиться только на фуршет. Пресса великолепная. Успех! А разве она сомневалась?
Если честно, то да. Поначалу. Непрактичность Майкла и его странная экзальтированность перед открытием выставки доставили ей немало напряженных минут. Но она сказала себе: ты взялась за дело, Карен, и потому ничего не должна требовать от Майкла. Он сделал свою часть работы — творческую. А ты дай ей жизнь. Только такой союз может быть плодотворным. Но трезвый голос разума ничего не мог сделать с сердцем Карен. А оно сжималось, ее любящее сердце. Сжималось, когда она смотрела на лицо Майкла и видела, как явственно проступает шрам у него на подбородке. Это бывало, когда он испытывал невероятное напряжение. Майкл походил на больного, ожидающего заключения докторов, — излечима его болезнь или ему остались считанные дни в этом мире. В подобном состоянии человек неизбежно отрешается от всех, он становится одинок, как и в момент рождения...
В такие дни даже любовью он занимался, будто в последний раз. Но, признавалась Карен, это ей очень нравилось. Накал страсти был невероятным. Такого удовольствия, таких высот наслаждения она не испытывала никогда прежде. Ни с ним, ни с кем до него.
Конечно, это не может длиться вечно, понимала она, и с годами постель перестает ходить ходуном ночи напролет. Когда по утрам Карен видела в зеркале свое лицо, оно казалось ей порочным: под глазами темнели круги.
Но это как раз то, чего она всегда хотела. Внезапно Карен ошарашила мысль: а если бы она не нашла такого мужчину, как Майкл?
Она не успела додумать, как бы поступила, — зазвонил телефон.
— Карен Митчел. — Голос ее был ровным и спокойным, но мысли все еще оставались в плену у Майкла.
— Привет, Карен. Это Джинн.
— Джинн! Где ты, черт побери? Почему не летишь в Лондон?
— Видишь ли, мне хотелось закончить работу под надзором Лиз Хемлин. Я должна...
— Ты должна быть в Лондоне, и сама знаешь почему!
— Да, я выполняю все, что требует наш с тобой контракт. Письма уже разосланы. Я получила ответы, именно такие, какие нам нужны... Подготовительные работы в Лондоне идут полным ходом, Карен. Не так уж важно, что меня там пока нет.
— Да я не про это. — Карен убрала с лица прядь волос и заложила за ухо. — Я пекусь о тебе, Джинн, лично.
— Это ты о чем?
— О чем, о чем! О нашем возлюбленном Генри Мизерби.
Карен услышала смех в трубке.
— Карен, это были детские шалости...
— Не хочешь ли ты сказать, что уже нашла себе кого-то? И что ты развлекаешься с ним, а я ничего не знаю? Мы так не договаривались.
— Дорогая подруга, а разве мы о чем-то в этом плане договаривались? Мы подписали контракт на...
— Слушай, малышка Джинн! Давай подпишем новый контракт! Ты подпишешь со мной контракт по реализации проекта «Генри Мизерби». Так какую цель мы поставим? Какой момент будем считать завершающим? Взрослый поцелуй? Страстная сцена в постели? Свадебные колокола? Но учти — расценки на все разные.
Джинни откровенно хохотала в трубку.
— Никогда бы не подумала, что ты такая практичная. Американка до мозга костей. Но эти игры не по мне, Карен...
— Ну конечно, зачем он тебе в натуральном виде. У тебя есть кассета с его лицом... Но, милочка моя, ты здорово ошибаешься, и мне тебя искренне жаль. Поверь, у мужчины есть еще кое-что, кроме лица...
— Да неужели? Вот не знала! — засмеялась Джинни.
— Ладно, посмеялись — и хватит. Поскольку твой первый контракт со мной пока еще не завершен, я велю тебе быть в Лондоне, в аэропорту Хитроу, в четверг. И чтобы не позднее полудня. Все поняла?
— Я, конечно, уже заказала билет, — хмыкнула Джинни, — но если ты пришлешь за мной самолет...
— В другой раз, дорогая. Когда мы выставим не Леди Свободу, а...
— А мистера...
— Самый привлекательный фрагмент мистера, уж если на то пошло!
— Ну, для этого тебе придется ехать на Восток или в Африку. Словом, туда, где можно встретить приверженцев фаллического культа.
— Какая Джинни Эвергрин образованная девочка! Ты хорошо меня поняла?
— Да, дорогая. Привет.
Карен положила трубку и самодовольно улыбнулась. Ей не нужно подписывать контракт с Джинни. Она обойдется без него и все сделает из любви к подруге...
Карен прошлась три раза по комнате, извлекая из памяти все, что знала о нынешнем Генри Мизерби, о его деле и браке. Надо признать, думала Карен, что Джинни верно начала путь к сердцу Генри Мизерби. Но слишком затянула его. Удлинила. Действовать надо быстро. Буря и натиск приводят к успеху скорее.
Но и к поражению тоже... Что ж, по крайней мере, никаких иллюзий! Встаешь, отряхиваешься — и дальше, в джунгли жизни! Но для этого нужен характер Карен Митчел, а не Джинни Эвергрин.
Генри женат. Женился он, исполняя волю семьи. В таких браках мужчины не бывают счастливыми. Мужчина ненавидит принуждение еще сильнее, чем женщина, хотя в течение жизни она чаще подвергается насилию. Однако это уже социальный момент.
Ну а если в этом вынужденном браке еще и жена не любит и не хочет мужа, то с таким браком можно поработать.
Правда, за этим союзом стоят миллионы фунтов стерлингов, а если их перевести в доллары, то цифра увеличится еще наполовину. Карен покачала головой.
Впрочем, на этом свете нет ничего невозможного, о чем свидетельствует пример леди Дианы и принца Чарльза. Они развелись. Да, для леди Дианы жизнь закончилась трагически, но она сама виновата. Могла бы жить долго и счастливо.
Как Джинни Эвергрин и Генри Мизерби!
Карен захлопала в ладоши и закружилась по комнате. Потом остановилась рядом с диваном, обтянутым желтой кожей, и глубокомысленно изрекла:
— Чтобы разгорелось яркое пламя, надо не просто положить в камин два полена, необходимо еще и поднести к ним спичку.
Глава одиннадцатаяПохищение
Джинни вышла на трап самолета, и ее лицо тут же облепила лондонская влага. Туман спустился почти до земли, и было непонятно, как вообще их «боинг» сумел приземлиться вовремя.
Она прошла по длинной узкой «трубе» в зал прилета. Большая сумка, наполненная в основном инструментами, била по боку. Пусть Генри увидит, как Джинни здорово овладела техникой насечки. Везла она и несколько набросков для гравировки ружья «магнум». Дикая кошка в прыжке. Такую ей довелось увидеть в Скотт-Вэлли, когда они с отцом объезжали капканы в прошлый ее приезд. Кошка попала в капкан, но была еще жива. Зверь настолько поразил Джинни, что, вернувшись домой, она сразу же сделала набросок. Но, не отдавая себе отчета, как всякий художник, нарисовала отчасти свой портрет: чуть раскосые глаза, круглая мордочка и коротенькая шерстка на голове...
Пройдя таможенный контроль и быстро ответив на незатейливые вопросы парней в форме насчет цели прилета и отеля, в котором она намерена остановиться, Джинни выслушала добрые пожелания хорошо провести время в Лондоне и вышла в зал ожидания.
Там, напряженно всматриваясь в прилетевших, толпились встречающие с плакатиками, на которых были написаны имена тех, кого они ждут. Вдруг на одном плакате она прочла: «Мисс Эвергрин». Джинни еще раз скользнула взглядом по своему имени. До нее не сразу дошло, что ее могут встречать с плакатом. Странно... Карен ничего не говорила о том, что пришлет кого-то в Хитроу. Секунду Джинни колебалась, потом подошла к женщине, держащей плакат.
— Я Джинни Эвергрин. Но, может быть, вы ждете кого-то еще с таким же именем?
— Нет-нет, приветствую вас, дорогая...
Джинни быстро оглядела элегантно одетую женщину. Ей можно было дать и пятьдесят, и на десяток лет меньше и на столько же больше. Выражение лица поразительно меняло ее возраст. Насупленное, пока она всматривалась в толпу прилетевших, не имело ничего общего с расплывшимся в добрейшей улыбке при виде Джинни.