— Мой план сработает и без магии. Мне просто придется быть более агрессивным.
Его настроение вновь омрачилось, и они вместе с пикси замолкли, когда он вспомнил шок и удивление поверженного мужчины. Это произошло быстро, но не достаточно. Что, черт возьми, с ним не так, и как может кто-то вроде него заботиться о ребенке? Как Люси вообще сможет полюбить его?
Разозлившись, Трент толкнул ветку, почти ломая ее.
— Ты точно в порядке? — спросил Дженкс.
— Нормально. — Трент сделал медленный вздох, останавливаясь, и снова прислушиваясь. — Здесь должен быть ручей. Нам нужно на другой берег. Туннель находится на полпути дальше у основания скалы.
— Нет, — возразил Дженкс, его крылья застрекотали, он сделал короткий перелет на голые нижние ветки и сел в луче солнца, проходящем сквозь навес. — Что тебя гложет? Я знаю, тебя не волнует тот человек, которого ты только что прикончил, не считая твоего сожаления о том, чтобы сделать что-то менее необратимое.
Испугавшись, Трент опустил взгляд с вершины скалы.
— Прости?
Дженкс потянулся назад, поведя рукой по поврежденному крылу, напоминая Тренту крошечного кота.
— Ты расстроен. Это замедляет тебя, не говоря уже о том, что удваивает сложность моей работы. Выскажись. Тебе понадобится все внимание, если ты собираешься пережить это, и ради трусиков Тинки, ты это переживешь. Твоя помощь нужна Рэйчел.
Трент затаил дыхание, пытаясь решить, что сказать. Тихий звук воды стал слабее под порывом ветра, и он начал двигаться.
— Меня ничего не беспокоит.
Резкий звук от крыльев Дженкса заставил его прищуриться, и пикси опустился на его плечо, поймав равновесие, схватившись за его ухо.
— Проклятье, ты снова это сделал, — проворчал пикси.
— Что сделал?
— Солгал мне, — ответил Дженкс и Трент нахмурился. — Пикси знают, когда люди врут. Поэтому у нас с Рэйчел такие хорошие отношения.
Трент попытался посмотреть на него, перешагнув через покрытое мхом бревно, но пикси был слишком близко.
— Рэйчел не врет?
— О, проклятье, она лжет постоянно, но она знает об этом. Ты же обманываешь себя, не только меня. И что это дает, Трент? Давай выясним это сейчас, когда мы можем прожить свои жизни, какими бы короткими они не были.
Самодовольство в голосе Дженкса поцарапало потрепанные нервы Трента. Последний человек, указывающий на его недостатки, оказался в колодце лагеря на три дня.
— Тебя это не касается, — сказал он с фальшивой легкостью, не желая признать перед пикси, что боится превратиться в психопата, спасая свой вид. Как мог кто-то, тем более маленькая девочка, полюбить такого? Его дочь заслуживала лучшего, и его душа, казалось, умирала.
— Ты слышишь шум воды?
Дженкс надолго замолчал, потом ответил:
— Ага. Ты направляешься прямо к ней.
Земля нырнула вниз прямо перед ним, и он замедлился при запахе и звуке бегущей воды, поднимающихся как бальзам по его больной душе. Предупредив Дженкса держаться покрепче, Трент скатился по мшистому, скалистому склону, его мысли путались. Он не ожидал детей ближайшие двадцать лет. По крайней мере, у Элласбет было девять месяцев на то, чтобы перестроить свое мышление. У него оказалось три.
Ветка, на которую он оперся ногой, треснула, и он соскользнул, легко удержавшись на скале. Деньги не делают детей счастливыми, только испорченными. И если он собирался вырастить ребенка — он хотел сделать это правильно, не полагаясь на Кери. У него были только холодность отца, какую он показывал ему, и короткие промежутки времени материнской любви, которые остались плохо запомнившимися проблесками. Он не хотел, чтобы Люси росла, чувствуя одиночество, окруженная всем, и не имея ничего.
Последний шаг Трента привел его к небольшому ручью, и он выпрямился, ища лучший путь пересечь воду и добраться к освещенному солнцем хребту на другой стороне. Его руки были исцарапанными, и он вытер их об грязный и рваный велосипедный костюм. Мысль о том, чтобы растить ребенка в одиночку была не многим страшнее мысли о том, чтобы потерять ее навсегда.
— Ты не беспокоишься о том, как заберешь дочь, ты боишься того, что будет потом, — неожиданно сказал Дженкс, и челюсть Трента сжалась. Подняв голову, он потянулся к нависающей ветке и переставил руку над рукой, раскачивая ноги над потоком ледяной воды.
— Ты волнуешься, что будешь не достаточно хорош, — добавил Дженкс, бросаясь в сторону, когда Трент резко качнулся и прыгнул на берег.
Глядя на свои поцарапанные, кровоточащие руки, Трент пробормотал:
— Не особо.
— Лжец, — Дженкс встал на голую ветку, его руки легли на бедра, улыбка изменила его выражение. — Ты считаешь, что она не полюбит тебя, и это убивает тебя.
— У меня нет сомнений в том, что я достаточно хорош, — сказал Трент, потом понизил голос:
— Если бы это было так, я бы не рисковал жизнью, забирая ее.
Пикси посмеялся над ним, просыпая яркую серебристую пыльцу.
— Я говорю не о том, достаточно ли ты хорош, чтобы проникнуть и сбежать из поместья Вьютонов вместе с ней. Ты боишься того, что будешь делать с маленькой девочкой, мистер Самый Завидный Жених Мультимиллиардер с большим Количеством Денег и Ресурсов, чем у Маленького Города.
Это было слишком близко к правде, чтобы он признал, и Трент откинул голову назад с целью посмотреть на вершину, где скала почти вертикально тянулась до самого неба.
— Я уже подобрал людей, которые будут о ней заботиться, — ответил он, подавляя поднявшееся чувство неполноценности. Он еще не собеседовал ни одного человека, не сделал ни одного запроса. Трент хотел растить своего ребенка сам, и надеялся, что сможет.
— Ты еще не можешь летать? Я думаю, лаз находится над выступом.
Дженкс метнулся перед ним, его крылья шумели, но явно снова работали.
— Медсестры и няньки, — усмехнулся он, наматывая круги перед ним как назойливое колибри. — Ты хочешь вырастить ее сам, и боишься, что не будешь хорошим отцом. Что не будешь знать, как заботиться о ней, что ты можешь сломать ее.
Его брови нахмурились, и Трент усилием выпрямил их. Он больше никогда не будет работать с пикси. Его отец был прав, выгнав их с земли.
— Может слетаешь и проверишь? Лаз примерно четыре на четыре и перед ним находится небольшой выступ.
Дженкс перестал кружить, и завис прямо перед ним, выглядя одновременно молодым и мудрым, честным и сердитым.
— Позволь сказать тебе кое-что, Каламак, — сказал он, пыльца сыпалась с него. — Ты не можешь быть напуган сильнее, чем был я, когда Маталина была беременна, и мы жили в цветочном ящике, в котором было недостаточно земли, чтобы сохранить тепло, тем более впасть в спячку. Мне было десять и на мне была семья.
Трент не дрогнул, зная о жизни Дженкса.
— О Люси будут хорошо заботиться, — отрезал он, и потянулся к выступу. Он просто поднимется наверх. Дыра должна быть очень близко к водопаду.
— Ты не поэтому напуган, — сказал Дженкс, полетев перед ним, он опускался на лучшие упоры прежде, чем Трент делал движение к ним. — Ты боишься, что она не полюбит тебя, что ты сделаешь что-то неправильно, и она возненавидит тебя.
Поискав за что ухватиться, Трент встретился взглядом с пикси, помедлив, когда уколы Дженкса, его саркастические обвинения сменило понимание. Он перерезал человеку горло и бросил его. Он ни минуты не пожалел об этом, только о том, что стоило найти не такой грязный способ. С ним было что-то не так.
Как может ребенок полюбить кого-то, кто забрал у другого жизнь и не переживает об этом?
Трент вдохнул, чтобы что-то сказать, но передумал и потянулся к следующей трещине. Звук крыльев Дженкса смешивался с журчащей водой, и Трент медленно поднялся вверх, на свет.
— Тебе не о чем беспокоиться, пекарь.
Вытянувшись вдоль скалы, Трент прищурившись, посмотрел вверх. Силуэт Дженкса потерялся в бликах солнца, пока ветер не передвинул ветку, и его накрыла тень.
— Я гарантирую, — сказал Дженкс, их глаза встретились. — В ту секунду, когда ты ее увидишь, ты влюбишься. Ты сделаешь для нее все на свете, и она будет знать об этом и любить тебя в ответ. Это хотят знать все дети — что ты любишь их.
Трент попытался сказать что-то, что угодно, но на него упал солнечный луч, и его слова застряли в горле.
— А ты влюбишься всем сердцем, — сказал Дженкс, его голос будто шел из солнечных лучей. — Ты не сможешь с этим ничего поделать. Так устроен мир. Не важно, что тебя не было там в первые три месяца ее жизни. Она ждала тебя, и ты влюбишься. Поверь тому, кто держал на руках своих первых пятерых детей, пока они умирали.
Трент с трудом сглотнул, моргая от бликов солнца.
— Мне жаль, — произнес он, его голос был низким, чтобы не сломаться. Его ноги дрожали, руки ныли. Вершина скалы была близко, и он поднял себя еще на один фут, напрягаясь.
Дженкс передвинулся в тень, его голова упала и крылья опустились.
— Я сказал это не для того, чтобы вызвать жалость. Фейриный пердеж, понятия не имею, зачем я вообще об этом говорил. Я посмотрю, где туннель.
Ветер от крыльев пикси шевельнул волосы Трента и они пощекотали ему лицо. Задумавшись, Трент смотрел, как он быстро улетает, создавая пиксиной пыльцой солнечный луч.
Действительно, зачем?
Глава 3
Напрягая мышцы, Трент подтянулся на широкий выступ. Его нога касалась входа в пещеру, и под весом тела руки начали дрожать. Тяжело выдыхая, он перевернулся, чтобы сесть спиной к скале, свесив ноги с края и прищурив глаза от яркого солнца; из входа в туннель позади него тянулся прохладный ветерок. На Трента навалилась усталость — усталость не от того, что ему пришлось ехать на велосипеде тридцать миль и пол скалы взбираться вверх, а оттого, что он убил человека, которого не хотел убивать. Он не помнил когда спал в последний раз. Короткий сон на заднем сидении машины — не то что требуется организму. Было около восьми утра, но его тело все еще находилось во времени Западного Побережья и он был готов уснуть.