- Глупая и есть, - ответил Костя и почувствовал, будто кровь Большого Митрия наполнила его сердце и сделала его способным творить чудеса ради Кати, ради своих товарищей, ради всех, кто был с ним заодно и в беде и в счастье, кто вместе с ним боролся и вместе с ним должен был победить врага силой своей души и искусством своих рук.
Послышались голоса. Это пришли Нина Павловна и Леночка. Они обрадовались, что Костя и Сева живы-здоровы, немного поговорили, и Нина Павловна приказала ребятам идти спать.
- Ой, совсем забыла! - спохватилась Леночка. - Малышок, Коля просил напомнить, чтобы ты написал удостоверение на фронт, что он стал хорошо работать. Напишешь?
- Ясно, напишу, - пообещал Костя.
Нина Павловна и Антонина Антоновна принялись варить и печь к завтрашнему званому обеду. Катя тоже хотела хозяйничать, но ее прогнали спать, а Костя попросил у Нины Павловны чернила, перо и бумагу и устроился на уголке стола писать обещанное удостоверение. Удостоверение пойдет на фронт, там его прочтет гвардии капитан Глухих и обрадуется, что его сын Николай уже справляется с двумя станками и вообще ничем не хуже других гвардейцев трудового фронта.
Но какое это ответственное и трудное дело - вести официальную переписку! Костя почувствовал себя таким серьезным и важным, что даже вспотел, но от этого удостоверение не подвинулось ни на шаг, потому что Костя не знал, как это делается…
Хорошо, что Нина Павловна пришла на помощь. Повязав голову чистым полотенцем и вымешивая тесто, она диктовала:
- Пиши: «Уважаемый тов (точка) Глухих (восклицательный знак)». Теперь пиши с новой строки: «От имени нашей фронтовой бригады поздравляю Вас (с большой буквы) с днем Первого мая и желаю боевых успехов (точка)». Пиши с новой строки: «Я рад сообщить Вам (с большой буквы), что Ваш (с большой буквы) сын Николай Глухих…»
Так она продиктовала все письмо, на что потребовалось немало времени, хотя Костя старался писать быстрее и, как говорится, закрыв глаза, решал грамматические загадки, встававшие перед ним в каждом слове. Из этого испытания он вышел покрасневший и разбитый. Конечно, ему было бы легче целую смену работать на всех «Бушах», включая и отделочный, чем вести деловую переписку.
Управившись с тестом, Нина Павловна вымыла руки и, вытирая их, бросила через плечо Кости взгляд на письмо.
- Надо признаться, что почерк у тебя не блестящий, - сказала она. - Странно, я почему-то думала, что ты пишешь лучше. Постой, постой! Что это такое? - Она прочитала письмо, всплеснула руками и воскликнула: - Какой ужас! В два раза больше ошибок, чем слов! Кошмар! - Она схватила перо и стала подчеркивать ошибки.
Только что за столом сидел знатный командир самой лучшей молодежной фронтовой бригады, первый снайпер молотка, победитель Мингарея Бекирова в первомайском соревновании, и вдруг перед пораженной Ниной Павловной предстал маленький, бесконечно смущенный неуч с горящими ушами.
- Ты вообще-то учился в школе? - спросила она Малышка.
- А когда было учиться… - пробормотал он. - Митрий-то дома не сидел, кормильцем не был… Две зимы в школу бегал, а то все робил…
- Разве что так… - вздохнула Нина Павловна. - Что же, придется поправлять дело.
- По осени учиться стану! - решительно пообещал Костя. - Ребята в бригаде уж толковали, чтобы по осени всем заодно в школу взрослых пойти.
- Нет, так не годится, - возразила Нина Павловна. - До осени далеко. Фронту вы должны служить, потому что рабочих рук не хватает, но и превращаться в варваров вы не имеете права. После праздника начнем подготовку к вечерней школе. Тебе придется догонять всех других членов бригады.
- Догоню! - твердо проговорил Костя. - Я учиться люблю… - Он насупился и попросил: - Вы только удостоверение-то Севолоду не показывайте. Засмеет он меня.
- Не расстраивайся, - успокоила его Нина Павловна. - Письмо на фронт я сейчас перепишу начисто… Но имей в виду, я не дам покоя твоей бригаде, пока вы не станете академиками по всем наукам. А пока… - Она посмотрела на часы. - Ровно двенадцать! Праздник наступил! Поздравляю тебя с Первым мая, Малышок, и с победой в соревновании с Мингареем!
- А вас с «рюмкой»! - ответил Костя.
Она выпроводила Костю спать, и будущий академик ушел в боковушку счастливый и обеспокоенный, потому что впереди лежала целая жизнь и потому что его ждал большой труд. Но он не боялся ни работы, ни учения, потому что был на свете не один, и поэтому беспокойство было не страшным, не тяжелым.
Эпилог
Есть за городом Н., на полпути между номерным заводом и Северным Полюсом, невысокие горы, поросшие лесом, а среди гор раскинулась долина, по которой струятся светлые холодные ручьи. Здесь и собрались на массовку мастера «катюши».
Явились сюда токари, слесари, лекальщики, термисты с завода, пришли тарники, сборщики, упаковщики с филиала. Встретились друзья-соперники, которые соревновались горячо и дружили с каждым днем все крепче, потому что соревновались они с одной мыслью - дать больше оружия для братьев-фронтовиков, для разгрома фашистов.
Широкая долина ожила, зашумела людскими голосами.
Конечно, прежде всего состоялся митинг. Ораторы говорили о достижениях завода и филиала. Они работали не хуже, чем другие военные предприятия Урала, чем весь Урал, - за полгода выполнили обязательство, взятое на весь год, и поклялись до конца года сделать столько же. Все наладилось, все крепко стало на ноги. На заводе уже полным ходом работал новый сборочный конвейер, устроенный в длинном кирпичном цехе; открылась школа ФЗО для рабочих-новичков; начались занятия в учебном комбинате, где молодые рабочие слушали лекции, как лучше работать за станком. А те, кто задумал с осени пойти в школу взрослых, занимались в особых кружках. Самым лучшим был кружок, который вела Нина Павловна Галкина, а самым лучшим учеником в этом кружке - Костя Малышев.
Далеко-далеко от Урала гремела война. Начались грозные дни решительных боев. Враг был очень силен, но он был только силен, а советский народ становился все дружнее, советский народ трудился все лучше и верил в свою победу - значит, он был гораздо сильнее врага. Об этом говорили взрослые рабочие на митинге, и Костя тоже выступил.
- Будем стоять вахту, будем соревноваться с бригадой Мин-гарея Бекирова, пока не побьем фашистов! - сказал он.
Мингарей крикнул в ответ:
- Правильно, Малышок! Молодец, башка!
После митинга все отправились в тень под березы отдохнуть, так как было очень жарко. Нина Павловна стала учить Катю и Леночку плести венки из скромных цветов, собранных девочками; Миша, Сева и Колька затеяли шахматный турнир; Костя с Мингареем толковали о филиальских новостях, а Герасим Иванович укрылся газетой и задремал.
- Вся семья в сборе, - сказал директор, который ходил от одной группы к другой, потому что был непоседливый человек. Он шутливо напомнил Косте: - Вот уже лето в разгаре, а ты все в тайгу не убежал. Да еще обязался вахту до конца войны стоять. Как же это так?
- А что мне в тайге делать? - ответил Костя. - Мне и здесь хорошо.
- Мы с ним после войны в синий туман пойдем, - откликнулся Миша. - Будем золото вместо грибов собирать…
- Что за синий туман? - спросила Нина Павловна. А Катя тоже сказала:
- Ничего не понимаю! Что за синий туман?
- Тайна, - серьезно проговорил Миша. - Открыть ее может только сам Малышок…
Все заинтересованно смотрели на Костю, Сева украдкой показал ему кулак, что означало: «Мое дело сторона, не смей меня путать в твой синий туман!» - а Колька конспиративно подмигнул левым глазом.
- Малышок, расскажи нам о синем тумане! - приказала Катя. - Это сказка, да?
- Расскажу, - согласился Костя. - Только не сказка это, не глупость…
И, глядя на круглые горушки, поросшие лесом, он начал рассказ:
- Брат мой Митрий не охоч был сидеть дома. Он тайгу любил, приволу. То на лешню-охоту побежит, то золото мыть - все удачу искал. Вот зимой подался он к дальним манси-вогулам - проведать, как лесные люди живут. Бежал он тайгой, видел один день Ивдель-реку, другой день Ивдель и третий, а там и до вогулов близко.
Бежит Митрий тайгой, глядь - лыжня проложена. Он на ту лыжню стал, спасибо сказал, легче пошел. Только вот слышит - кто-сь кричит жалобно так, будто лиса зайчика дерет, жизнь отнимает. Видит Митрий не поймешь что: мечется что-сь рыжее в снегу, клубком катится. А это рысь-разбойница на мальчонку-вогульчика с лесины кинулась - большая рысь, лютая. Крови человечьей захотела.
А что Митрию делать? Стрелять нельзя и ножом бить нельзя - мальчонку тронешь. Тут Митрий рысь за глотку схватил, на себя зверюгу принял, а рысь на нем все когтями разодрала, мясо с ребер сняла. Ну, Митрий ее, ясно, задавил, а сам пал без памяти. Крови из него много вышло.
Оклемался, опамятовался, а он в юрте лежит, в кору да в олений мех завернут, а подле - старый старик и кажет ему по-вогульски таково ласково: «Хороший ты человек, смелый! Ты моего внука от смерти спас. Лежи поправляйся - я тебе друг, а ты мне гость дорогой». А это был самый старый на свете Володька Бах-тиаров.
Он Митрия кореньями лечил, совсем вылечил, прежняя сила к Митрию вернулась. Собрался Митрий вобрат к своим бежать, а Бахтиаров говорит: «Вот тебе, Митрий, собольи шкурки, а вот моя тамга, дороже которой не найдешь. Ты ее какому хочешь манси покажи, а он тебя ко мне доставит, и поведу я тебя в синий туман. А если кому тамгу отдашь, я и его поведу…»
Когда Костя дошел до этого места, Колька вздохнул, Сева с безразличным видом принялся переставлять фигуры на доске, а Миша усмехнулся.
- А что же такое синий туман? - спросила Нина Павловна.
- Постой, все скажу, - ответил Костя и продолжал рассказ. - В том месте, где Володька Бахтиаров живет, тайга сильная, болотистая. В той тайге туман по осени ложится на первый желтый лист. Сверху смотреть - синий это туман, вовсе синий, будто небо ясное, а в туман ступишь - белым-бело, своей руки не видишь, такой туман. И лежит тот туман и три и четыре дня, а потом ветер дунет и снимет его, как не было. Ты к Бахтиарову придешь, тамгу ему подашь, в его юрте на горе поживешь, сколько придется, тумана дожидаючись. Бахтиаров тебя кормить будет, не обидит, а как станет туман,