Глава 21
Аллу открывал свою лавочку в восемь, но Элена пришла раньше – ей не терпелось забрать телефон Чески. Совсем близко, метрах в трехстах-четырехстах, находился бар, где она в течение многих лет завтракала и болтала с Хуанито. Решив изменить свою жизнь, она больше туда не заглядывала. Да и ее любимый официант уволился. Но сейчас, стоило Элене переступить порог, он приветствовал ее из-за барной стойки.
– Госпожа инспектор! – искренне обрадовался румын.
– А ты что здесь делаешь? Ты же перешел в какой-то бар в Пуэбло-Нуэво?
– Место – дрянь, ни одна живая душа туда не заходит. Бывало, я за день делал всего одну тортилью с картошкой, и то половину уносил домой. А здесь хорошо. Вам багет с помидорами, как обычно, да?
– Как обычно, Хуанито. Только без граппы, годы берут свое.
– Вы все такая же красотка, хотя все мы стареем, госпожа инспектор. Даже Месси уже не тот. Скоро начну за «Атлетико» болеть…
– Это было бы досадно, Хуанито.
Аллу пришел на десять минут позже обычного, но обещание выполнил и вручил Элене разблокированный телефон Чески.
– Двойной тариф, госпожа инспектор. В нем было две симки, и вторую вскрыть было почти невозможно.
– Но у тебя получилось?
– Пришлось попотеть.
Элена доплатила еще сто евро. А перед уходом спросила, не обнаружил ли он в телефоне чего-нибудь необычного.
– Я профессионал, госпожа инспектор. Я его разблокировал, но в содержимом не копался. Хочу, чтобы вы и дальше ко мне обращались.
– Очень хорошо, Аллу, спасибо.
На улице Баркильо, у входа в здание, где размещался отдел криминалистической аналитики, она встретилась с Сарате.
– Ты поспал?
– Совсем чуть-чуть. Не мог отделаться от мыслей о Ческе.
– Мы ее найдем, – пообещала Элена.
– Живую?
Ответить она не успела, потому что, выходя из лифта, они наткнулись на Рентеро.
– Как приятно тебя видеть, Элена. Твои документы уже оформлены, осталось их подписать – и ты снова руководитель отдела.
– Я не собираюсь возвращаться в полицию, Рентеро.
– Так и будешь собирать деньги на школы для маленьких рохинджа[5], или как они там называются? Оставь это своей матери, Элена. Твое место здесь.
– Я не передумаю.
– Тогда не получишь доступ в отдел. Не заставляй меня идти на крайние меры.
От этой угрозы Сарате потерял терпение:
– Может, вы с этим разберетесь, когда мы найдем Ческу? Сейчас все остальное неважно.
– Подумай о документах, – бросил Рентеро, заходя в лифт.
Сотрудники ОКА изумились, когда Элена и Сарате рассказали, что им удалось выяснить накануне вечером. Даже друживший с Ческой Ордуньо не знал ни о ее дочери, ни об изнасиловании в четырнадцать лет.
– Это может быть связано с ее исчезновением?
– Понятия не имею. Нам предстоит это проверить, как и многое другое, – ответила Элена.
– Что насчет ветеринара? – спросил Сарате у Ордуньо.
– Мы выяснили, что он работает на скотобойне в промзоне рядом с Куэнкой. Если нет ничего более срочного, сейчас же поеду туда и поговорю с ним.
– Возьми с собой Рейес. И хорошенько прижми этого Суэкоса.
Глаза Рейес вспыхнули, ей не терпелось действовать. Сегодня она надела черное кожаное платье, очень короткое и с глубоким декольте; этот наряд демонстрировал ее ноги и грудь больше, чем позволяли приличия.
– Пришла токсикологическая экспертиза, – сообщил Буэндиа. – В вине нашли следы барбитуратов.
Значит, Ческу усыпили. Элена повернулась к хакерше:
– Марьяхо, ты раскопала еще что-нибудь про фальшивое удостоверение личности?
– Да, в середине сентября прошлого года его использовали для регистрации на животноводческой ярмарке в Сафре.
– В Сафре? – удивился Ордуньо. – Как Ческу занесло на животноводческую ярмарку? Она же сбежала из родной деревни, своего сельского происхождения стеснялась…
– Я покопаюсь еще. Понимаю, что пока не особо облегчаю вам задачу, но уж как вышло… Еще я выяснила все, что смогла, про карточку Иоланды Самбрано, эквадорки, которая платила за квартиру на Аманиэль, хотя убедить банки сотрудничать было очень непросто. Ситуация странная: операций по карте было довольно много, все по мелочи, но несколько недель назад транзакции прекратились. А потом вот эта оплата квартиры. Единственное, что приходит в голову: ее ограбили.
– А где тогда она сама, почему карту не аннулировала?
– Без понятия.
– У нас есть ордер на обыск ее дома? – спросил Сарате.
Ордуньо взглядом переадресовал вопрос Буэндиа, который обещал этим заняться.
– Пока нет. Нам достался судья Орсина, самый консервативный. Говорит, у нас недостаточно оснований для проникновения в дом.
– Женщина исчезла, и, как выясняется, она снимала квартиру, откуда похитили Ческу. Это что, не основание? Что еще ему надо?! – сорвалась Элена.
– Я приложу к запросу токсикологический анализ вина из бокала. Может, это его убедит.
– Так и сделай. И сегодня же, Буэндиа.
Элена встала и жестом подозвала Сарате. Они ушли в кабинет, где инспектор работала, пока не уволилась из отдела.
– У меня телефон Чески, его удалось разблокировать. Я просмотрела только сообщения в день, когда она пропала.
Сарате серьезно кивнул.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Нет. Но похоже, ты хочешь спросить. Давай, выкладывай, что ты раскопала.
– Послушай, Сарате, у меня хватило такта не затрагивать эту тему при всех на совещании. Но сейчас я хочу узнать, что между вами происходило.
– Это личное, сама знаешь.
– Личным оно было, пока не выяснилось, что последнее сообщение Ческа написала тебе. – Элена, глядя в телефон, процитировала: – Девять сорок три: «Не придешь? Мудила». Ты ее бросил, Сарате?
– Не бросал я ее.
Элена уткнулась в телефон, ища другие сообщения.
– Девять ноль две: «Приходи домой, выпьем за начало нашей новой совместной жизни». Девять восемнадцать: «Что молчишь?» Девять тридцать одна: «Ты где?»
– Я был с друзьями, а она настаивала, чтобы я отменил свои планы и провел вечер с ней, – раздраженно ответил Сарате. – Не знаю, почему я вообще об этом говорю. Это личное, Элена, к расследованию не относится.
– Вы собирались съехаться?
– Она хотела, я нет.
– Она предлагала выпить за вашу новую жизнь. Или Ческа рехнулась, или я чего-то не понимаю.
– Она и правда была немного того.
– Прекрати нести чушь. Она тебя ждала, а поскольку ты не приходил и на сообщения не отвечал, пошла прогуляться и развеяться. И пропала. В случившемся есть и твоя вина, не находишь?
– Это я виноват, что ее похитили?! Иди ты к черту.
Сарате вылетел из кабинета, хлопнув дверью. Элена сделала глубокий вдох. Она разозлилась, но понимала, что потом пожалеет об этой ссоре и о своих необдуманных словах. Не следовало заходить так далеко.
Постучав, в дверь заглянул Буэндиа.
– Все в порядке, Элена?
– Да, все нормально, спасибо.
Недоверчиво кивнув, судмедэксперт удалился. Разумеется, весь отдел слышал, что они с Сарате поругались. Элена уже укоряла себя за несдержанность, и тут зазвонил мобильный. Мать – она, как акула, чувствовала кровь. Звонила именно в тот момент, когда Элена была особенно уязвимой.
– Да, мам, слушаю… Да, извини, больше не буду называть тебя мамой, не будем об этом, пожалуйста.
Мать сообщила, что на следующей неделе в Берлине состоится благотворительный ужин под патронажем Йенса Веймара, и Элена должна туда поехать.
– Это какое число?
– Четырнадцатое. Лететь надо тринадцатого.
Элена молчала. Она плохо спала ночью, от усталости стучало в висках. На столе лежал телефон Чески с сообщениями, отправленными Сарате и оставшимися без ответа.
– Ты здесь, дочка?
– Да-да. Я поеду с тобой. И поужинаю с этим немцем. Можешь попросить секретаршу фонда купить мне билет и забронировать номер в отеле? Да, в том же, где будешь жить ты.
Она вздохнула. Правильно ли было идти на поводу у матери? Кто знает! В любом случае надо было не размышлять, а действовать. Аллу сказал, что в телефоне Чески было две сим-карты. Значит, пора изучить содержимое второй карты. Что-то подсказывало Элене, что она стояла на пороге таинственного темного мира, что увиденное ей не понравится. Ей уже мерещились картины секса Чески и Сарате, которые навсегда застрянут у нее в памяти. Но реальность превзошла все опасения. Элена вышла из кабинета и направилась к Сарате.
– Пойдем, ты должен это увидеть.
Тон Элены был настолько решительным, что Сарате не стал возражать. Вернувшись в кабинет, она подключила телефон Чески к компьютеру. На экране появилась комната, похожая на гостиничный номер. Запись велась с камеры, установленной в углу. Звука не было. Вошел мужчина лет пятидесяти с небольшим, прилично одетый. Кажется, немного пьяный, но в хорошем настроении. Он сел на кровать с банкой пива в руке. Улыбаясь, обратился к кому-то за кадром. Кто это? Зачем Ческа хранила это видео? Вдруг голову мужчины разнесло выстрелом, и он повалился на кровать. Кровь залила простыни. Видео оборвалось.
Глава 22
В машине по дороге в Куэнку Ордуньо наконец решился поговорить с Рейес о том, что, по-видимому, интересовало всех.
– Можно у тебя кое-что спросить?
– Только если потом я тоже смогу задать тебе вопрос, – без всякого смущения ответила Рейес.
– Справедливо, – согласился Ордунью. – Я старше, так что я решаю, кто первый спрашивает. Начнем с тебя.
– Почему мы везде ездим, а не звоним по телефону?
– Полицейский значок все еще внушает уважение. К тому же так мы можем смотреть людям в глаза.
– Думаешь, по глазам правда можно понять, врет тебе человек или нет?
– Это уже второй вопрос, и я отвечу на него позже. Мы уже прибыли.
Они приехали на скотобойню, которая ничем не отличалась от любого другого производства в любой другой промзоне. Промзона называлась Ла-Монтонера, а компания, которой принадлежала скотобойня, – «Инкакуэса».