– Нам нужен Эмилио Суэкос, ветеринар.
Судя по всему, доступ в здание был свободным; встреченный ими на входе человек рассеянно бросил:
– Второй кабинет.
На стук в дверь никто не отозвался. Тогда Рейес просто открыла ее. Эмилио дремал в офисном кресле и при виде вошедших вздрогнул. Лысый, немного за пятьдесят, с мешками под глазами, он производил впечатление человека, который проводил ночи – в том числе вчерашнюю – довольно бурно.
– Кто вы такие? Чего вам надо?
– Полиция.
Эта информация и предъявленные значки заставили ветеринара так подскочить в кресле, что он чуть не свалился на пол.
– Можно войти?
– Конечно, конечно, присаживайтесь.
– Мы по поводу рецепта на азаперонил, который вы недавно выписали.
Суэкос ошарашенно уставился на них, как будто еще не проснулся. Казалось, он ждал, что его станут допрашивать по какому-то другому поводу.
– Это обычный препарат для свиней. Я постоянно выписываю азаперонил фермерам, которые везут животных на бойню.
– Вы это никак не регистрируете?
Ветеринар засопел, подтянул штаны на животе и негодующим жестом указал на компьютер:
– Вообще-то регистрирую, но недавно случилась беда. Архив стерся. Наверное, я сам виноват; ничего не понимаю в технике.
– Какое совпадение! – воскликнул Ордуньо. – А клиент был очень толстым, умственно отсталым, и от него неприятно пахло. Так его описал аптекарь.
– Я не могу помнить всех фермеров, их тут столько! И красавцев среди них немного.
– Интересно, почему у меня складывается впечатление, что вы не хотите нам помогать? – перешел в наступление Ордуньо. Однако Суэкос не сдавался.
– На этот вопрос я не могу ответить. Рассказываю, что знаю, ни больше ни меньше.
– Ну-ну.
Больше от ветеринара они ничего не добились. Из кабинета вышли расстроенные, но Рейес стащила со стола календарик – ни Суэкос, ни Ордуньо этого не заметили.
– «Шанхай-Ривер». Как мне нравятся эти названия борделей! С чего они взяли, что в Шанхае есть река? – Она показала календарик Ордуньо. – Хотя в любом городе она есть, да? Похоже, наш приятель там завсегдатай. Может, зайдем? Бордель в этой же промзоне, в Ла-Монтонере.
– Нельзя таскать вещи со стола у людей, к которым мы приходим.
– Неужели? Я не знала, – съязвила Рейес. – Дверь с ноги открывать нельзя, календарики красть нельзя… Скучная у полицейских жизнь.
«Шанхай-Ривер» располагался всего в паре улиц от скотобойни, по прямой метрах в пятидесяти. Если бы они не так торопились, то заметили бы клуб еще по дороге сюда. Время было обеденное, он еще не открылся, но по соседству находился бар под названием «Хуанфер» – придорожный бар возле уже не существующей трассы. Внутри были только хозяин и единственный посетитель, бросавший монетки в игровой автомат.
– Эмилио Суэкоса знаю, да, он здесь на скотобойне работает. Но если хотите выяснить о нем побольше, то лучше спрашивать в «Шанхае». Он каждый вечер туда наведывается, иногда выходит только утром, к началу рабочего дня.
Они вернулись на парковку и стояли, разглядывая клуб.
– Ты когда-нибудь бывал в таких заведениях? – спросила Рейес.
– В борделях? Ни разу.
– Вот зануда, а я один раз ходила, на трассе в Бургос.
– Одетая как сейчас?
– Нет, тогда я была скромницей. Жаль, что тут закрыто, было бы прикольно зайти в таком виде, посмотреть, что будет.
– Что-что, примут тебя за одну из девочек, – решил подколоть ее Ордуньо.
Но продолжить не успел: к ним подошел мужчина, игравший в автомат в «Хуанфере».
– Вы же Эмилио Суэкоса искали, да? Этого говнюка.
Мужчина был очень пьян, но это еще не означало, что он не мог сообщить им ничего интересного.
– Вы с ним знакомы? – спросил Ордуньо.
– Ваша тачка? Поехали в одно место, там все объясню.
Они поехали по грунтовой дороге; пьяница показывал путь, неразборчиво бормоча себе под нос.
– Продажный мудак. Если у тебя есть бабки, все останется шито-крыто. Из-за таких, как он, наш мир тонет в дерьме.
Они подъехали к забору из сетки-рабицы и вышли из машины. Они находились на задах какого-то ангара. Пахло навозом. На стене ангара виднелось имя владельца: Альхибе С. А. Было слышно, как хрюкают свиньи.
– Вряд ли там кто-то есть, но мы зайдем через заднюю дверь.
– Это вообще законно?
– Нет, конечно. Тут все незаконно! Если вы позавтракали, будете блевать. Сейчас покажу, чем вы питаетесь по милости этого ветеринара.
Он нашел дыру в заборе – было видно, что он здесь не впервые. Все трое пролезли на участок и подошли к двери без замка. Свиной визг сделался оглушительным.
Толкнув дверь, Ордуньо и Рейес застыли. Зрелище было ужасающим: свиньи – уродливые, горбатые, некоторые даже безногие, с воспаленными, гноящимися глазами, – остервенело кусали друг друга. В помещении нестерпимо воняло навозом. Ордуньо с трудом подавлял рвотные позывы.
– Гадость, да? А ведь эти свиньи проходят ветеринарный контроль. У того самого Суэкоса! Понятное дело, ему же деньги нужны – на выпивку, на кокс, на девок из «Шанхая». Надеюсь, у вас получится прикрыть этот гадючник и отнять у подонка лицензию.
Глава 23
«Если хочешь увидеть вторую часть видео, положи двадцать пять тысяч евро в камеру хранения на вокзале в Бургильос-дель-Серро. Ролик опубликую первого числа».
Элена нашла это сообщение в телефоне Чески. Все просто, как в старом кино. Ни биткоинов, ни криптовалютных счетов. Наличные в спортивной сумке, камера хранения на вокзале, – работал явно дилетант. Марьяхо и Буэндиа видео очень впечатлило, у всех сотрудников ОКА появились догадки, но инспектору Бланко нужны были факты, а не гипотезы.
– Понятно, что шантажист – новичок в этом деле. Но я хочу знать, откуда пришло сообщение.
Марьяхо ушла к себе с телефоном Чески и принялась за дело.
– Бургильос-дель-Серро – это в двадцати километрах от Сафры, – проверил Буэндиа по гугл-картам.
– Ческа зарегистрировалась на животноводческой ярмарке в Сафре под фальшивым именем, – напомнил Сарате.
– Потянем за эту ниточку.
Буэндиа тоже вышел. Элена и Сарате остались вдвоем. Тишина в кабинете стала почти осязаемой.
– Ее заманили в ловушку, Элена.
– Не исключено.
– Не вижу других вариантов.
Элена несколько секунд молчала.
– Сомневаешься? – не отставал Сарате.
– Почему она не ответила?
– Что?
– Формулировка слишком расплывчатая. Не сказано, когда привозить деньги, не сказано, в какую камеру их положить.
– Подразумевалось, что Ческа оставит деньги в какой-нибудь камере, а потом сообщит ему подробности.
– А ты можешь себе представить, чтобы Ческа сразу повелась на такое сообщение?
– Нет.
– Такой опытный полицейский, как она, ответил бы, попытался бы вытянуть из шантажиста дополнительную информацию. Ее молчание выглядит странно.
– И денег она, по всей видимости, не заплатила. Ей назначили срок до первого октября, прошло уже несколько месяцев.
Марьяхо вернулась с результатами:
– Сообщение отправлено с анонимной сим-карты с предоплаченным тарифом. При продаже симок положено спрашивать документы, но в данном случае этого не сделали.
– Значит, шантажист не так уж неопытен, – заключила Элена. – Проверь, пожалуйста, Ческины счета. Посмотрим, нет ли там странных операций.
Вошел Буэндиа с открытым ноутбуком:
– А вот это уже интересно.
Все взгляды обратились на него. Он поставил ноутбук на стол. На экране была публикация эстремадурской газеты «Сегодня» от 16 сентября: «В гостинице Сафры убит мужчина». И ниже: «Согласно источникам в полиции, жертве стреляли в голову».
– Убитого звали Фернандо Гарридо, он жил с матерью в Сесенье, занимался торговлей свиньями, поэтому и приехал на ярмарку, – резюмировал Буэндиа. – Эстремадурская полиция в растерянности. На ярмарке предприниматель не попадал ни в какие неприятности, он был известен в среде фермеров, имел репутацию человека серьезного и надежного.
– Поговори с полицейскими Сафры, пусть перешлют тебе материалы.
Буэндиа сразу позвонил коллегам.
– Он заключил удачную сделку и отметил ее с другими участниками ярмарки. Они ездили ужинать в ресторан, в деревню Асебуче, – рассказал ему сержант Гражданской гвардии, который вел дело. – Все, кто с ним ужинал, говорили одно и то же: он был доволен и хотел еще выпить перед сном. В отеле никто не видел, как он пришел. Труп обнаружили утром, когда в номер вошла уборщица.
– Никто не слышал выстрела?
– Никто. Мы опросили всех постояльцев. Вероятно, убийца воспользовался глушителем, но это только гипотеза – мы не нашли ни оружия, ни гильзы, ничего.
По просьбе Буэндиа сержант переслал ему список постояльцев, ночевавших в отеле. Подозрения сотрудников ОКА подтвердились: в списке значилась Леонор Гутьеррес Мена.
– Марьяхо, распотроши этот телефон и звони нам, если найдешь хоть какую-то зацепку, – сказала Элена, вставая и надевая пиджак.
– А ты куда?
– В Сесенью.
Элена вела «мерседес», а Сарате, сидя на пассажирском сиденье, ломал голову над новыми обстоятельствами.
– Ты хоть что-нибудь понимаешь? – спросил он.
– Немного. Видимо, Ческа что-то расследовала. И делала это тайком. И расследование привело ее на животноводческую ярмарку.
– А еще мы знаем, что она искала свою дочь и нашла ее. Как одно связано с другим?
– А еще ее шантажировали.
– Уверяю тебя, Элена, ее загнали в ловушку. Ни одна гостиница не ведет съемку в номерах – где это видано? Камеру установили специально, ради шантажа.
– Получается, кто-то знал, что там произойдет убийство?
– Понятия не имею.
– Я тоже. Давай помолчим, не возражаешь? Мне надо подумать.
Но пазл не складывался. Элена вспоминала, как позвала Ческу к себе в ОКА. Ческа работала в убойном отделе, и его руководитель отзывался о ней очень хорошо: умная, тренированная, трудолюбивая, способная. Инспектор ни разу не пожалела о своем решении, она искренне привязалась к Ческе. Элена грустно улыбнулась: гибель сына заставила ее покончить с прежней жизнью и разорвать ставшие почти семейными связи со всеми коллегами, включая Ческу, как бы больно это ни было.