– Что вам нужно?
– Уже ничего. Вам все сказал мой адвокат. Больше предложений нет, двадцать пять тысяч евро вы потеряли. И это не самое ценное, что вам предстоит утратить. У меня бизнес, семья, и все это я намерен защищать.
– Да нам плевать на ваших свиней, – тянул время Ордуньо.
Все взгляды обратились на него. Никто не смотрел на его спутницу, девушку в красном платье, короткой кожаной куртке и кроссовках «Нью Бэланс». Никто не заметил, как она подошла к одному из мужчин и с силой ударила его по горлу ребром ладони. Пока остальные сообразили, что происходит, она успела подхватить выпавший у него пистолет и выстрелить во второго преступника. Ордуньо тем временем бросился на главного, старика, и зажал ему шею локтевым захватом. Двое оставшихся вооруженных мужчин замерли в нерешительности.
– Бросайте оружие, или я сверну ему шею.
Оба подчинились. Рейес ногой отпихнула их пистолеты подальше.
– Ты чего? – крикнул ей Ордуньо. – Подбери!
– Не могу, я, кажется, руку сломала, – извиняющимся тоном ответила Рейес, с жалобной гримасой демонстрируя правую руку, но левой продолжая целиться в противников.
Ордуньо, не ослабляя захвата, подошел к ней вместе со стариком. Несмотря на боль, Рейес, похоже, ликовала.
– Быстро все в жизни меняется, да, сеньор как-вас-там, – рассмеялась она.
Мужчина, получивший удар по горлу, лежал на земле без сознания; у другого выстрелом разнесло коленный сустав, и он, крича от боли, пытался отползти в сторону; еще двое остались без оружия, и Ордуньо уже надел на них наручники. Рейес перевела пистолет на старика.
– Давайте договариваться. Пятьдесят тысяч евро, – сделал он последнюю попытку.
– Вы же сказали, что предложений больше нет, – ехидно отозвалась Рейес.
– Не говорите глупостей, сеньорита.
– А я вам соврал, – сообщил ему Ордуньо. – Нам на ваших свиней совсем не плевать.
Глава 43
В свои шестьдесят Марьяхо давно покончила с чинопочитанием и дипломатией. Она не лезла за словом в карман и на дух не переносила политкорректности. Выполняя задание Элены, она ругалась на чем свет стоит. Буэндиа, уже привыкший к ее манерам, почти не обращал на это внимания.
– Результаты Элене нужны до обеда, мать ее! Она думает, я их рожу? Совсем охренела!
– Это ты так пытаешься сосредоточиться? – поинтересовался судмедэксперт.
– Ты видел, какую говнофотку она мне прислала? Крохотную, двадцатилетней давности, сплошное зерно… Вот что мне с ней делать, Буэндиа?
– Ну уж ты-то что-нибудь придумаешь, я уверен.
– Как же мне хочется на пенсию!
Марьяхо попыталась улучшить качество изображения, прогнала его через программу состаривания лиц, добавив каждому мужчине по двадцать лет. За контрольный образец она взяла Фернандо Гарридо – когда тот погиб в Сафре, его фото разместили в ежедневной газете «Сегодня», выходившей в Бадахосе. Виртуальный портрет отличался от реального примерно как небо от земли. Вслед за потоком обсценной лексики Марьяхо вынесла вердикт: найти двух остальных не получится. Для этого их фотографии должны были появиться в прессе или в каком-нибудь официальном архиве. Какова вероятность, что обычный фермер попадет в СМИ?
Ответ на этот вопрос нашелся у Буэндиа, хотя и не сразу. Все утро судмедэксперт просматривал выпуски газеты «Ла трибуна де Куэнка» в поисках публикаций, которые навели бы их на след Чески. Одного насильника она убила, теоретически могла убить и других. А поскольку все имевшиеся у них зацепки вели в Куэнку, Буэндиа показалось логичным начать с местной прессы. Но он так ничего и не нашел, хотя проверил все выпуски за пять месяцев: ознакомился с протестами экоактивистов против строительства в зоне обитания охраняемых видов, мелкими стычками между соседями и коррупционными скандалами с участием муниципальных властей. В разделе криминальной хроники писали о двух женщинах, убитых бывшими партнерами, одном погибшем в пьяной драке и одном утонувшем в болоте – и больше ничего. Полиция Куэнки, наверное, умирает от скуки, подумал Буэндиа.
Он перешел к просмотру «Вестника Сеговии». В последние месяцы Ческа часто ездила в гости к сестре; возможно, она искала своих насильников в том регионе. Марьяхо тем временем сражалась с алгоритмами обработки изображений, фильтрами и технологиями сравнения лиц. Взлом программного обеспечения Национального разведывательного центра отнял бы у нее несколько часов, но не исключено, что оно того стоило. НРЦ располагал передовыми технологиями, позволявшими установить личность террориста в темных очках, шарфе и бейсболке по форме кончика уха или очертаниям ноздрей. Только вот с каким изображением сопоставить это сомнительное фото, сделанное больше двадцати лет назад?
В этот момент Буэндиа бросил ей спасательный круг.
– Обрати внимание, какая новость. Три недели назад человека, выходившего с животноводческой ярмарки Сепульведы, насмерть сбила машина.
Марьяхо вскочила, подошла и оперлась о стол Буэндиа. В «Вестнике Сеговии» была фотография покойного; его звали Мануэль Санчес. Марьяхо сравнила изображение с увеличенным фото трех мужчин. Сходство не было разительным, но снимок из «Вестника Сеговии» она все же отсканировала.
Спустя два часа ей удалось получить доступ к программе распознавания лиц НРЦ. Она ввела два изображения – Мануэля Санчеса и одного из мужчин со старой фотографии, того, который был отдаленно на него похож. По отсутствию гневных тирад Буэндиа догадался: Марьяхо что-то нашла.
– Буэндиа, это он. Он самый. Мануэль Санчес, которого сбила машина в Сепульведе, двадцать один год назад выиграл вяленый окорок.
Элена и Сарате доехали до Сеговии, чтобы запросить полный список свиноводческих ферм в районе, и там столкнулись с провинциальной бюрократией: к любой бумажке местный чиновник относился, как к государственной тайне, и получить ее стоило неимоверных усилий. Сарате уже был готов выхватить пистолет и, невзирая на последствия, открыть огонь по этой унылой конторе, когда позвонила Марьяхо. Она идентифицировала еще одного мужчину на фотографии. Мануэль Санчес, три недели назад погиб под колесами машины, когда выходил с животноводческой ярмарки в Сепульведе; сейчас она пришлет относительно свежее фото.
– Нам нужно еще что-нибудь, Марьяхо, – ответила Элена. – Его адрес, например. Может, вдова знает, кто третий на снимке.
– Так я поэтому вам и звоню. Вы там близко, километрах в пятидесяти. Покойный жил в Риасе, это район Сеговии.
– Тогда мы поехали. Скинь мне точный адрес.
– Буэндиа просит передать, что ему нужен образец ДНК, а то труп кремировали. Сами знаете, его устроит что угодно, хоть волос с расчески. Он хочет проверить, не отец ли это Ребеки, Ческиной дочки.
– Пусть не волнуется, что-нибудь привезем.
– А вот про третьего вообще ничего не могу сказать. Лицо очень плохо видно: наполовину прикрыто козырьком кепки, да еще и тень на него падает. Была бы это современная фотография, я бы смогла что-то сделать, но она древняя, сплошное зерно… Я, конечно, позвоню в газету, вдруг у них в архиве сохранился негатив и с ним можно поработать, но это вряд ли. Снимок неважный, проходной, а сделан давным-давно.
– Сделай что сможешь, Марьяхо, но третьего ты в некрологах не найдешь. Ческа сейчас у него.
Риаса встретила их начинающимся снегопадом. Парк при въезде постепенно покрывался снегом, который придавал деревне особое очарование. За парком белели крыши домов.
– Тут он красивый! А в Мадриде снег сразу превращается в грязь. Ты здесь бывал?
– Много раз. Проездом был и за покупками приезжал. А когда-то у Сальвадора, моего наставника, был дом в Мадригере, это деревня недалеко отсюда. Мы часто проводили там выходные, а иногда приезжали на день святого Пантелеимона в конце июля.
Мадридский проспект был застроен виллами с большими садами, которые все сильнее заносило снегом.
– Еще застрянем тут без связи, – волновалась Элена.
– Не переживай, дороги здесь хорошие, и мы не на твоей машине, а на настоящей. – Сарате все еще мог смеяться.
– Как раз выбираться из сугробов лучше на старой русской тачке!
Они притормозили у дома Мануэля Санчеса. Площадку перед ним чистила от снега симпатичная женщина лет сорока; из-под шерстяной шапочки у нее выбивались рыжие локоны. Очертания фигуры скрадывал пуховик. При виде полицейских она прервала работу.
– Вы Ана Менсиа? – обратилась к ней Элена.
– Да. Что-то случилось?
– Мы из полиции, хотим поговорить про вашего мужа, Мануэля Санчеса.
Решительным движением Ана сгребла с площадки еще немного снега, как бы давая понять, что ей помешали. Но потом прислонила лопату к забору и позволила полицейским пройти.
В саду двое мальчишек лепили снеговика.
– Мигель, надень пальто немедленно! – крикнула Ана одному из сыновей. – Хочешь подхватить воспаление легких?
– Но мне жарко! – возразил мальчик.
– Надевай быстро. И чтобы через пять минут оба были у камина, погреетесь немного.
Ана толкнула входную дверь, и Сарате с Эленой окутал запах горящих поленьев.
– Мануэль! – окликнула Ана, стряхивая снег с обуви.
В холл вышел мужчина в толстом свитере. На руках у него была маленькая девочка.
– Они из полиции, хотят поговорить с тобой.
Мануэль не скрывал удивления. Но оно не шло ни в какое сравнение с изумлением, близким к ступору, которое испытали Сарате и Элена. Потому что перед ними стоял Мануэль Санчес – человек, насмерть сбитый машиной на животноводческой ярмарке в Сепульведе.
Глава 44
Мануэль провел их в маленький кабинет. Не успели они начать разговор, как зашла Ана.
– Хотите выпить чего-нибудь?
– Не беспокойтесь, – ответила Элена. – Мы только побеседуем немного с вашим мужем.
Ана кивнула, но уходить не спешила. Еще несколько секунд она поправляла жалюзи, чтобы вечерний свет не бил в глаза. Ей явно хотелось принять участие в разговоре, но все ждали, пока она выйдет. Когда за женой закрылась дверь, Мануэль прервал напряженное молчание: