Если абстрагироваться от боли, можно обдумать свое положение – есть в нем кое-что непонятное. Что было бы, если бы она привела Хулио к себе домой? Может, и ничего, потрахались и разошлись. Это означало бы, что ни к чему такому он не готовился. Либо готовился, и тогда все равно должен был бы привезти ее в квартиру на улице Аманиэль, рядом с площадью Комендадорес. Она просто облегчила ему задачу.
Дверь над лестницей открылась, и свет ослепил ее. Она не сразу поняла, кто спускался по ступенькам. Хулио.
– Привет, – сказал он.
Она сдержала желание наорать на него – разумеется, лучше вести себя хорошо.
– Развяжешь меня?
Ческа хотела говорить небрежно, не выказывать страха, но получилось жалобно, голос сорвался, и в нем вместо холодности послышались слезливые ноты.
Хулио не ответил, только сел рядом.
– Пить хочешь? – спросил он.
– Да.
Он направился к чему-то вне поля зрения Чески, вернулся со стаканом воды и снова сел возле нее. Осторожно стал лить воду ей в рот, по чуть-чуть, как пришедшему в себя больному.
– Зачем ты так со мной? – Немного утолив жажду, она снова попыталась казаться невозмутимой.
– Потому что хочу тебя, а вчера мы не смогли завершить начатое. А теперь, пожалуйста, помолчи, у меня нет желания тебя слушать.
Ческа попыталась возразить, но он заклеил ей рот скотчем.
Хулио начал раздеваться; тело у него, как Ческа заметила еще накануне, было красивым и мускулистым. Эрегированный член он намазал лубрикантом.
– Видишь, как я с тобой нежен. Со вчерашнего дня об этом думаю; не хочу причинять тебе сильную боль.
Хулио вошел в нее. Несмотря на пронзительную боль, которую нисколько не смягчала смазка, Ческа старалась изобразить удовольствие. Хулио уже не контролировал себя, от возбуждения его била дрожь. Ческа дождалась удачного момента, когда он кончил и в изнеможении упал на нее, и, резко дернув шеей, нанесла ему удар головой.
Удар оказался мощным: на лбу Хулио появилась ссадина, на мгновение он отпрянул. Но он совсем не злился, он улыбался. Кровь текла у него по щеке, и он слизывал ее языком. Рана не охладила его пыл, а только разожгла.
– Ага, так мне еще больше нравится.
Его член опять встал, и он принялся снова насиловать Ческу. Она пыталась сопротивляться, но безуспешно: связанная, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Истязание все длилось и длилось, казалось, оно не закончится никогда. Хулио вел себя как животное, по лицу его текла кровь, но ему было все равно. Наконец он застонал, кончил и сорвал клейкую ленту. Ческа в отчаянии закричала.
– Кричи-кричи, тебя никто не услышит. А если услышат, тебе же хуже, они перевозбудятся и придут сюда. И не будут с тобой так нежны, как я.
Макая палец в собственную кровь, Хулио написал что-то на теле Чески. Она не видела, что именно.
– Знаешь, что это значит? Чжуньян цзисян. Желаю удачи в год Свиньи.
Глава 9
Ордуньо посмотрел на Рейес с удивлением. Вчерашний строгий костюм она сменила на платье в цветочек со скромным вырезом. И макияж был другим: вместо агрессивного, контрастного – едва заметный, смягчающий черты. Еще вчера, увидев ее впервые, Ордуньо отметил, что она очень красива, а сегодня еще раз убедился в этом.
– Я попросил транспортную полицию составить список всех белых пикапов с буквами МНР на номерных знаках, – сообщил он. – Как только пришлют, можем приступать к поискам. Вряд ли их очень много, буквы НР были на знаках много лет назад, наверняка большая часть этих машин уже на свалке.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Рейес.
– Подумай обо всем, что мы видели вчера на пустыре. Бывает, какая-то деталь кажется несущественной, но кого-то из коллег она наталкивает на интересное предположение, и в итоге ситуация проясняется.
Через несколько минут началось совещание отдела, на котором всем предстояло поделиться своими соображениями и сведениями, которые удалось получить. Это дело было глубоко личным для каждого сотрудника, но ОКА работал с ним по той же схеме, что и с любым другим.
– Расскажу, что мне известно, – начал Сарате. – Я был с Ческой до половины девятого вечера. Мы договорились посмотреть, как в их районе празднуют китайский Новый год, но обстоятельства изменились, и я ушел ужинать с друзьями. Если кому-то нужно подтверждение, могу дать их имена, телефоны и список мест, куда мы заходили.
Но обвинять Сарате в исчезновении Чески и проверять его алиби никто не собирался.
– Ты с ней потом не разговаривал? – спросила Марьяхо.
– Нет. Если хочешь, возьми мой телефон, проверь. Мы договорились встретиться утром в суде на Пласа-де-Кастилья, чтобы дать показания против рабовладельческой сети. Когда она не явилась, я начал беспокоиться.
Вдруг в переговорную вошла Элена, и комнату заполнил радостный гул. Буэндиа, Марьяхо и Ордуньо не видели ее больше года. Но сейчас им было не до приветствий и расспросов: в опасности жизнь Чески. Жестом попросив коллег не отвлекаться, Элена присела к столу.
– Надеюсь, вы не против моего вторжения. В отсутствие Чески отделом руководят Сарате и Ордуньо. Я только послушаю и скажу, если в голову придет что-то важное и интересное.
– Ты же знаешь, мы всегда тебе рады, – радостно ответил Ордуньо. – Кто-нибудь еще разговаривал вчера с Ческой?
– Мы с ней болтали перед уходом. Единственное, что ее волновало, – это выступление на суде, но она отлично подготовилась, – сказала Марьяхо.
Буэндиа, как обычно, откашлялся, перед тем как взять слово:
– Я тоже ее видел. Она зашла ко мне, пожаловалась, что чешутся глаза, конъюнктивит. Я посоветовал капли. И обратил ее внимание на то, что сейчас не сезон аллергии, это может быть из-за стресса. Но она только посмеялась, сказала, что стресс – это для менеджеров, а она всего лишь полицейский, ежедневно рискующий жизнью.
Все засмеялись, а Рейес отметила про себя, что у Чески своеобразное чувство юмора. Ордуньо махнул рукой, прося коллег не отвлекаться.
– Тогда разберем то немногое, что у нас есть. Мотоцикл Чески обнаружен на пустыре в районе Медиа-Лега. Его бросил там мужчина в синем комбинезоне, приехавший на старом пикапе, номерной знак МНР. Я уже попросил транспортников составить список автомобилей, в номерах которых есть эти буквы.
– Отлично. А я снял отпечатки пальцев с мотоцикла, – вставил Буэндиа.
Элена что-то черкнула в блокноте. Рейес не сводила с нее глаз. Она уговорила дядю устроить ее в ОКА только ради того, чтобы учиться у этой женщины.
– А что мы знаем о фальшивом удостоверении, найденном у нее дома? – Элена быстро нарушила обещание только слушать.
– Я с ним разбираюсь, оно на имя Леонор Гутьеррес Мены, а такого человека, похоже, не существует, – ответила Марьяхо. – Оно не фальшивое. То есть фальшивое в том смысле, что там фотография Чески, но другое имя, однако это не подделка, а официальный документ.
– Мы и сами не раз делали себе документы для прикрытия, – сказал Ордуньо. – Возможно, Ческа тоже. Надо будет выяснить.
– Я уже выяснила, так оно и было, – подтвердила Марьяхо. – И еще поискала, когда этот документ использовался. Пока нашла только одну бронь в отеле Ла-Гранхи на выходные 11–13 января.
– Ты что-нибудь знаешь про эти выходные, Сарате? – спросил Буэндиа.
Элена мысленно поблагодарила судмедэксперта. Она сама собиралась задать этот вопрос, но из ее уст он прозвучал бы несколько бестактно.
– Нет… То есть знаю, но меня там не было.
Все взгляды обратились к Сарате, и он понял: теперь его личная жизнь постоянно будет в центре внимания.
– Зачем Ческа ездила в отель Ла-Гранхи с фальшивым удостоверением личности? – спросил Ордуньо.
– Не знаю.
– Она тебе не рассказывала?
– Это что, допрос? – Сарате был очень недоволен.
– Это важно, Сарате. Важно для дела. Никто не пытается вмешиваться в твои частные дела, – попыталась смягчить ситуацию Элена. Было видно, что Анхелю неприятно вспоминать об этом эпизоде.
Он сделал глубокий вдох и произнес:
– Я не знаю, зачем Ческа ездила в тот отель. Мне она сказала, что едет участвовать в мотогонках в Уэске. Не помню, из-за чего именно, но мне понадобилось позвонить ей по работе и посоветоваться. На мобильный я не дозвонился, поэтому связался с организаторами гонок. Они сказали, что Чески в списках нет.
– Она тебе соврала, – констатировала Элена.
– Похоже на то. И врала она превосходно. Вернувшись поздно вечером в воскресенье, она в подробностях пересказала мне всю гонку и описала трассу. Я сделал вид, что верю.
– Видимо, мы не так хорошо знаем Ческу, как нам казалось, – заключила Элена.
– Как ты думаешь, почему она тебе соврала? – спросил Буэндиа.
– Не знаю.
– Должна же быть какая-то причина.
– Напрашивается версия, что у нее был любовник. – Марьяхо говорила откровенно.
– Я тоже так думаю. – Сарате старался казаться невозмутимым, выглядеть прагматиком, которого не слишком волнует интрижка Чески на стороне.
– Фальшивое удостоверение личности не укладывается в эту картинку, – заметила Элена. – Пожалуй, мне стоит съездить в Ла-Гранху.
Вошел Рентеро. Даже не поздоровавшись с племянницей и лишь кивнув Элене, он направился к Сарате:
– Есть новости от Чески?
– Нет.
– Кажется, вчера я был неправ. Хочу, чтобы ты знал: я тоже беспокоюсь, все ресурсы в твоем распоряжении. Ческа наша коллега.
– Спасибо.
– Рад, что ты вернулась, Элена. Подготовлю документы, чтобы тебя заново оформили в отдел.
– Не строй иллюзий, Рентеро. Я не возвращаюсь в ОКА. Просто помогаю в поисках Чески.
– Очень хорошо. Когда документы будут готовы, тебе передадут их на подпись. Я хочу, чтобы отделом руководила ты.
Возражать Элена не стала. Комиссар был упрям, но и она тоже. Значок и табельное оружие ей не помешают, но бумаги она не подпишет.
– И присмотри за моей племянницей; она здесь, чтобы учиться.
Рейес недовольно фыркнула. Непросто ей будет избавиться от клейма протеже. Ордуньо позвонили на мобильный. Пришли новости по белому пикапу. Он был зарегистрирован на мелкого рецидивиста по кличке Облом.