– Надо поспать, – тихо сказала она, запрокидывая Нике голову. – Тебе надо поспать, – с этими словами она несколько раз резко сжала бутылек, вливая по нескольку порций лекарства сначала в одну, потом в другую ноздрю, а когда Ника заплакала, сделала несколько впрыскиваний прямо ей в рот.
Когда Ника, наконец, перестала плакать и уснула, Лина измерила свою температуру – 39,6. Она без сил опустилась на диванчик в детской, думая собраться с силами и развести себе лекарство, но сама не заметила, как провалилась в мучительный, липкий, болезненный сон.
Когда она проснулась, дочь еще спала. Лина взглянула на часы – Ника спит чуть больше двух часов. Она подошла к ней и пощупала лоб, он не был горячим. Дыхание было спокойным, цвет лица чуть бледнее обычного. Лина пошла на кухню, заварила чай, выпила таблетку парацетамола и стакан шипучего витамина С. Голова болела еще сильнее, чем днем. Ей было дурно, перед глазами все расплывалось. Лина решила еще раз прилечь и вернулась в детскую. Ника уже ворочалась, готовясь проснуться. «Нет, я не смогу, – подумала Лина, – я просто не выдержу». Она снова достала бутылек, приблизилась к кроватке и снова несколько раз впрыснула лекарство в обе ноздри. Дочь помотала головой, но не проснулась. Лина закрыла глаза и легла на диванчик. Она не чувствовала ничего – ни угрызений совести, ни страха, она снова провалилась в полубредовое состояние, в котором она была словно подвешена в воздухе и парила в липкой темноте, никак не могла нащупать ни стен, ни потолка, с трудом хватала ртом воздух с примесью каких-то химических запахов.
Когда она открыла глаза, уже начало смеркаться. Голова болела чуть меньше, и, кажется, спала температура. Лина подошла к кроватке. Ника спала, открыв рот и с полуоткрытыми глазами. Лина потормошила ее. Ника не проснулась. Лина потормошила ее сильнее, но девочка продолжала спать. В панике Лина схватила ее на руки и стала трясти. Девочка попыталась открыть глаза, но они сами закрывались обратно. Руки ее безвольно свисали, голова качалась, словно она была на веревочке. Лина чуть не заплакала. Потом она перестала трясти дочь, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она положила Нику обратно в кроватку и послушала, как бьется ее сердце. Сердце билось, хоть и немного медленнее, чем обычно. Лина принесла из кухни телефон и набрала скорую.
Через десять минут в дверь позвонили, Лина пошла открывать. Фельдшер, молодая девушка, быстро проскользнула в комнату, на ходу обрабатывая руки дезинфицирующим раствором.
– Что у вас случилось? – спросила она, глядя на Нику, которую Лина достала из кроватки и уложила на диван.
– Дочь уже долго спит, – ответила Лина встревоженным голосом, – не могу ее разбудить. Спит уже четыре часа, это на нее не похоже, обычно час-полтора. Она разболелась, у нас с утра была педиатр, потом я сбила ей температуру и вот она спит и не просыпается, я волнуюсь, мне кажется, это ненормально.
Фельдшер присела на диван рядом с девочкой, послушала ее, посветила в глаза фонариком, приподняв веки.
– Давайте измерим температуру, – она достала из сумки градусник и стряхнула его. – Когда дети болеют, они могут долго спать, это нормально. Что вы ей давали?
– Жаропонижающее детское, свечи противовирусные, отвар ромашки, – перечислила Лина.
– Больше ничего?
– Нет, ну еще нос промывала раствором специальным.
– Понятно.
Фельдшер ощупала лимфоузлы, проверила пульс и дыхание, затем достала градусник:
– 35, 5, странно, при ОРВИ должна быть повышенная, а не пониженная. Девочка действительно очень вялая, думаю, нужно поехать в больницу. Вы уверены, что не давали ей никаких других лекарств?
– Конечно, уверена, – оскорбленно произнесла Лина. – А что с ней может быть?
– Раньше подобное случалось?
– Нет, впервые, я поэтому и забеспокоилась.
В это время Ника приоткрыла глаза и вяло что-то пролепетала.
– Проснулась, спящая красавица, – улыбнулась фельдшер. – Ну и напугала же ты маму, – повернувшись к Лине, она сказала:
– Думаю, все же это ОРВИ, температура низкая, потому что сбили жар, а слабость и вялость вполне могут быть из-за болезни. Но, если переживаете, можем все же поехать в больницу. Решайте.
Лина поколебалась.
– Давайте все же поедем, – решилась она, – мне так будет спокойнее, пусть ее врачи осмотрят.
Фельдшер пожала плечами, встала и начала собираться. Лина быстро побросала в сумку и подгузники, несколько комплектов одежды, бутылку воды и тапочки для себя. Через несколько минут она уже завернула Нику в толстое одеяло и вышла из квартиры. Через десять минут они уже неслись в машине скорой помощи.
Всю дорогу Ника продолжала спать, Лина кусала от беспокойства губы, фельдшер заполняла какие-то бумаги. Лину накрыло ощущение дежавю.
В приемном отделении у нее забрали Нику, она снова осталась одна заполнять документы, когда она смогла пройти, Нику уже осматривал врач.
– Хронические заболевания есть у ребенка? – спросил он, как только она вошла в кабинет.
– Нет, насколько я знаю, – Лина растерялась. – Вообще, когда она родилась, то провела несколько дней в реанимации и потом несколько недель в больнице. У нее была гипоксия, но потом, кажется, все обошлось без последствий, – в ее голосе слышалась неуверенность.
– Со стороны сердца не было проблем?
– Нет, кажется, нет, – голос Лины предательски задрожал. – Вы думаете, у нее что-то с сердцем?
– Не знаю, будем разбираться. Ребенок слабый, сердечный ритм нарушен, дыхание поверхностное. Сейчас я назначу ей капельницу с электролитами и физраствор, нужно поднять давление, затем выполним обследование сердца.
Лина побледнела.
– Ну-ну, мамочка, не беспокойтесь раньше времени. У ребенка ОРВИ на данный момент, я правильно понял? Может быть, просто такая реакция на инфекцию, все может быть. Разберемся, раньше времени в обморок не падайте, вот, присядьте здесь.
Лина тяжело опустилась на кушетку, не отрывая глаз от дочери. Медсестра взяла ее на руки и унесла из кабинета.
– Девочку помещаем в интенсивную терапию, – сказал врач, – вы пока пройдите в палату, располагайтесь, я дам вам знать, когда будут новости. Вот здесь подпишите согласие.
Дрожащей рукой Лина подписала документ и встала. Вернулась медсестра и проводила ее в палату. В палате были другие мамы, некоторые из них были с детьми, другие – одни. Они читали, пили чай, читали книжки детям. Когда Лина вошла в палату, все с любопытством посмотрели на нее. Медсестра указала ей на свободную кровать. Лина присела на край, положив рядом с собой сумку с вещами, и уронила голову на грудь, закрыв лицо ладонями. Она старалась не плакать, но из груди предательски рвались рыдания. Она открыла глаза и подняла голову, почувствовав чью-то руку на своем плече. Рядом с ней на кровати сидела женщина, напротив нее – другая.
– Все будет хорошо, милая, не волнуйтесь, – сказала та, что сидела рядом с ней. – Тут очень хорошие врачи в отделении, даже не сомневайтесь.
– Что у вас с малышом случилось? – спросила вторая.
Лина благодарно посмотрела на этих женщин, заметила, что все остальные тоже кивают и улыбаются ей. На душе стало очень тепло. Она еще несколько раз вздохнула, утерла набежавшие на глаза слезы и рассказала, что случилось: как дочь заболела, как она дала ей жаропонижающее, как она уснула и проспала четыре часа, а потом не просыпалась, и как врач подозревает, что у Ники какие-то проблемы с сердцем. Женщины сочувственно выслушивали ее, кивали, одна из них налила ей чай и предложила печенье.
Час пролетел незаметно. Женщины разговаривали, рассказывали, чем больны их дети, Лина впервые за долгое время не чувствовала себя одинокой. Наконец, она спохватилась, что нужно позвонить мужу, но в это время в палату зашел лечащий врач. Лина вскочила с кровати и подбежала к нему:
– Как она?
– Лучше, пришла в себя, сейчас докапаем лекарство, и можно будет забрать в палату. Сегодня уже поздно, переночуете, а с утра пойдете обследоваться.
Врач перебросился несколькими словами с другими женщинами в палате и удалился, а Лина отправилась за Никой. Ника лежала в ПИТе, к руке была присоединена игла капельницы. Глаза дочери были открыты, но были словно невидящими.
Лина позвонила Алексу. Он как раз в это время ехал домой. Узнав, что случилось, он быстро собрал нужные вещи и поехал в больницу. К моменту его приезда Лина с Никой уже были в палате, Лина не смогла выйти к нему, так как не хотела оставлять дочь одну, хотя соседки и уверяли ее, что посмотрят за малышкой.
Ника вела себя необычно тихо. Она не спала, но и не резвилась. Иногда морщилась и хныкала, словно у нее что-то болит, но не рыдала. Есть она не стала, Лина тоже отказалась от больничного ужина.
Ночь прошла тревожно. Лина переоделась в ночную рубашку, которую привез ей муж, спать им пришлось с Никой в одной узкой кровати. Всю ночь Лина прислушивалась к дыханию дочери, оно было словно каким-то приглушенным. Постоянно просыпались и плакали дети в палате, женщины все по очереди вставали, меняли подгузники, водили детей у в туалет, пили воду, читали что-то в телефонах и планшетах, шепотом переговариваясь. Стояла своя особая ночная больничная атмосфера. Лина лежала без сна, глядя в потолок и прислушиваясь ко всем этим звукам. Было странно ночевать не дома, но, на удивление, это было лучше, чем она ожидала. Соседки оказались милыми и внимательными, врачи, в отличие от прошлого раза, не обвиняли ее в том, что она не прочитала инструкцию, дочь вела себя спокойно и не требовала особого внимания. Под утро, наконец, Лина смогла уснуть.
С утра после завтрака Лина понесла сонную Нику на обследование. Ей сняли кардиограмму, сделали узи сердца. Врач пристально всматривалась во все показатели, но в итоге объявила, что никаких патологий сердца она не видит. Лина шумно выдохнула. Врач ободряюще улыбнулась ей:
– Все в порядке с сердечком у девочки. Просто ОРВИ, вот увидите, все пройдет.
Лина благодарно улыбнулась ей в ответ и понесла Нику обратно в палату. Дети играли на полу, катали машинки, заползали под кровати, жевали яблоки, некоторые громко рыдали. Ника как будто повеселела, Лина решила покормить ее, к ее радости, дочь съела порцию каши, которую не захотела есть на завтрак. Лина покопалась в сумке, которую привез муж, обнаружила там связку бананов и любимое печенье Ники. Их девочка тоже с удовольствием съела.