больше на свои мотоциклы, машины и покатушки тратить! Тебе все равно, кто и как за твоим ребенком будет следить! Идиот, сволочь! Ненавижу тебя! А что, если она умрет?!
– Ну что ты говоришь, ну кто умирает от ветрянки?! – Алекс пытался успокоить жену. Ему, конечно, и самому было тревожно от состояния дочери, но в глубине души он понимал, что ничего ужасного не происходит и произойти не может. Ну не умирают в 21 веке дети от ветрянки.
– Не умирает, да?! Дети просто так не перестают дышать и сознание не теряют, знаешь ли, а наша дочь дважды теряла! Ты забыл уже, что у нее невыясненная проблема с сердцем? А если эта ветрянка твоя сейчас даст осложнение на сердце? – Лине самой становилось все страшнее по мере того, как она продолжала говорить. Она чувствовала, что ей начинает не хватать воздуха, а сердце бешено бьется. Ноги стали ватными и подкосились, она опустилась на диван.
– Если с ней что-то случится, я тебя не прощу.
– Да ничего с ней не случится, прекрати ты нагнетать! Ты только и делаешь, что меня во всем обвиняешь! То я много работаю, то я мало зарабатываю! То ты устала дома с Никой сидеть, то ты на работу не хочешь! Ты уж определись, чего ты сама хочешь, а? Хватит меня во всем винить! У меня тоже, может, свои желания есть, ты подумала об этом? Я, может, не думал, что после рождения ребенка мне придется безвылазно дома сидеть при тебе, я на такое не подписывался! Стоит мне куда-то собраться, только заговорить, ты уже в Цербера превращаешься! Ты хочешь, чтобы я, как привязанный, при тебе сидел и подгузники менял? Как ты стал? Ничем, кроме детских какашек и игрушек не интересовался? Ты уже забыла, наверное, как спортзал выглядит! Книжку взрослую в руках сто лет не держала, только и делаешь, что в телефоне своем торчишь или с Никой играешь. С тобой с ума от скуки сойти можно! – Алекс выдохнул и тут же испугался своих слов.
Несколько минут Лина продолжала молча сидеть на диване и смотреть в окно. Затем она медленно встала и прошла в детскую. Потрогала лоб спящей дочери. Температура, кажется, спала – влитая полчаса назад порция жаропонижающего помогла. Лина поправила на дочке одеяло, убрала волосы, прилипшие ко лбу. Потом пошла в ванную, умыла лицо холодной водой. Подумав, приняла душ. Почистила зубы. Прошла в спальню и так же не спеша переоделась. Алекс все это время продолжал сидеть в зале, стиснув зубы и сжав голову руками. Не заглядывая к нему, Лина набросила пальто, взяла сумку, обулась и вышла из дома, закрыв за собой дверь – не слишком громко, чтобы не разбудить Нику, но и не слишком тихо, чтобы Алекс услышал. На несколько секунд она задержалась у двери, ожидая, выбежит ли он за ней, но дверь так и оставалась закрытой. Тогда Лина направилась к лифту и нажала кнопку. Впрочем, подождав буквально пару секунд, она передумала и побежала вниз по ступенькам пешком.
Стас сидел в своей лаборатории и устало глядел в монитор. Он гордо именовал кабинет лабораторией, когда рассказывал о своей работе родителям, но про себя называл свой крошечный угловой кабинет с маленьким окошком камерой. Впрочем, камера была оснащена по последнему слову науки и техники, а незаметная дверь в углу вела на склад реагентов, которому мог бы позавидовать даже какой-нибудь европейский институт химии. Стас работал начальником одного из филиалов научно-исследовательской лаборатории, самой крупной в их городе. Он был на этой должности уже третий год, и его все устраивало. Кабинет, который сначала показался ему тесной конурой, вскоре стал восприниматься как уютный. Там был удобный диван, на котором Стас иногда даже оставался спать, если накапливалось много работы. Впрочем, дома его никто не ждал, а работу свою он любил, поэтому не видел ничего плохого в том, чтобы иногда заночевать на работе. Кроме того, помимо работы, он писал докторскую диссертацию по химии, и прямой доступ к реактивам был ему на руку. Руководство знало о его научно-исследовательской деятельности и не возражало против использования реактивов, при условии, что он будет полностью отчитываться о том, что взял.
Стоял жаркий августовский день. Открытое настежь окно не спасало от духоты, и Стас без конца протирал лицо от пота платком. Халат висел на спинке стула, рубашка взмокла. К счастью, рабочий день уже закончился, и можно было закрыть дверь на ключ и не ожидать визита коллег.
Солнце уже спустилось к самому горизонту. Стас встал и подошел к окну. Глаза болели от долгой работы за компьютером. Расчеты не сходились, и он полдня подбирал нужные дозировки, но ничего не выходило. Он решил, что на сегодня хватит и пора бы поехать домой. Потом он вспомнил, что в маленьком холодильнике на складе еще вчера он оставил бутылочку холодного сидра, как раз на такой случай, как сегодня. Стас быстро сходил на склад и вернулся с холодной, запотевшей бутылкой. Опустился на диван, открыл крышку и жадно сделал несколько глотков. Это было чертовски приятно. Он достал из кармана телефон. Одно непрочитанное сообщение. Стас открыл. Это был рабочий чат. Руководитель сети напоминал, что все руководители филиалов должны в кратчайшие сроки перевести рабочие чаты сотрудников в Телеграм в связи с участившимися случаями взломов в мессенджере, которым они пользовались до сих пор. Стас поморщился. Это нужно было сделать уже давно, но он этим Телеграмом не пользовался и устанавливать его было лень. Но он решил не тянуть больше с этим, поэтому прямо там, сидя на диване и попивая холодный сидр, он скачал этот Телеграм и установил себе на телефон. Пока он копался в настройках, телефон загрузил контакты из его списка. Все новые и новые аватарки стали появляться в списке его контактов в новом мессенджере. Стас листал список, думая, как бы пригласить всех своих починенных в один чат одновременно, как его взгляд упал на лицо, которое он не видел уже много лет, но до сих пор не забыл.
Лина.
В последний раз они виделись, кажется, в 2000 или в 2001. Потом она вышла замуж, и их и без того редкие встречи прекратились. В колледже они были постоянно вместе. Стас, конечно, был в нее влюблен, но так и не набрался смелости рассказать о своих чувствах, а Лина, казалось, не интересовалась отношениями вообще.
Стас после окончания колледжа поступил в институт, затем в аспирантуру, теперь вот писал докторскую и медленно, но верно шел вверх по карьерной лестнице. Он не знал, чем все это время была занята Лина, иногда они переписывались, но с каждым годом все реже и реже, а последние несколько лет от нее совсем не было вестей, и он тоже не писал, не желая навязывать себя замужней женщине.
Стас нажал на аватарку, увеличил фото на весь экран и стал внимательно разглядывать лицо женщины, которая когда-то была его ближайшей подругой и возлюбленной. Она не очень изменилась, так ему показалось. Появились морщинки на лбу, возле глаз и рта, волосы стали короче и темнее, но в целом она осталась такой же – тот же взгляд, словно задумчивый, но в то же время твердый и решительный, те же губы, слегка поджатые и от этого кажущиеся тонкими. На фото Лина слегка улыбалась, но Стас видел, что эта улыбка ненастоящая, сделанная специально для фото. Он помнил, как Лина улыбалась искренне. Когда они сдавленно хохотали, готовясь в библиотеке к очередному зачету под строгим укоризненным взглядом библиотекарши. Или когда вахтерша в женском общежитии бормотала им вслед: «Какой хороший мальчик, смотри, чтоб соседки его у тебя не увели». Или когда Лина проспорила ему желание. Они сидели в ее комнате в общаге и готовились к зачету. Это было, кажется, в конце первого или второго курса. Зачет был сложный, по химии, Лине она давалась с трудом, поэтому Стас взялся ей помогать. Стояла весна, окно было открыто, в комнате жара, потому что отопление еще не отключили. Лина сидела в промокшей от пота майке, и Стас каждый раз с усилием заставлял себя отвести взгляд от темных пятен там, где влажная ткань прилипла к коже. В какой-то момент Лина обхватила голову руками и застонала:
– Я больше не могуууу… Я не сдам. Я ни-че-го не понимаю! Можно забирать документы и ехать обратно в свою деревню.
Стас засмеялся.
– Не говори ерунды. Сейчас во всем разберемся. Первые пять вопросов уже разобрали, еще десять осталось. Успеем, не бойся.
Лина помотала головой, не открывая глаз.
– Не успеем. Эти пять я уже забыла, пока ты объяснял мне шестой, – серьезно сказала она. Было видно, что она не шутит.
– Спорим, что успеем? Спорим, что сдашь? – неожиданно для самого себя спросил он.
– На что? – Лина открыла глаза и посмотрела прямо ему в лицо.
– На желание, – не задумываясь выпалил Стас.
Лина долго и вдумчиво посмотрела ему в глаза.
– Идет, – согласилась она.
Следующие три дня они продолжали упорно готовиться – то в общаге, то у него дома, то просто на улице в парке. По ночам Лина занималась одна в своей комнате, пытаясь прорешивать задания, которые Стас объяснил ей днем.
На четвертый день был зачет. Лина пришла на него не выспавшаяся, бледная и осунувшаяся. Она немного опоздала, поэтому не попала в первую пятерку, в которую заходил Стас. Ей досталась третья подгруппа, поэтому, пока первые студенты входили в кабинет, а потом выходили с зачетами, она тряслась на стуле в коридоре, судорожно пролистывая конспекты. Стас вышел одним из первых, конечно же, с зачетом. Он сел рядом с ней.
– Я тебя подожду, – сказал он.
– Конечно, подождешь, – Лина нервно хохотнула. – Ты мне скоро желание должен будешь. И мое желание – помочь мне дотащить чемодан до вокзала. – Она грустно вздохнула.
– Не выдумывай. Иди уже, вон последние из той группы вышли.
Лина бросила конспекты на соседний стул, встала и медленно пошла в сторону двери. Постояла пару секунд перед дверью, потом решительно нажала на ручку и вошла.
Через 15 минут она вылетела из кабинета, как на крыльях, радостно размахивая зачеткой. Стас, читавший в это время книжку, встал ей навстречу, широко улыбаясь.
– Ну, что я говорил?
Лина обняла его: