И вот он снова сидит за своим рабочим столом. За окном октябрь, холодный ветер стучит в окна так, что дребезжат стекла. Стас взглянул на часы – 10.30. Сегодня он ночевал на работе и еще не завтракал. Хотелось выпить кофе. Он встал и решил прогуляться до ближайшей к работе точке, где продавали кофе на вынос. Когда он надевал пальто, телефон завибрировал. Стас сунул руку в карман, снял блок и не мог поверить своим глазам: «Выпьем кофе?».
Через 20 минут они уже сидели на лавочке возле института с горячими стаканчиками в руках и молчали. В лицо летел мелкий дождь, ветер раздувал полы пальто Лины, она несколько раз поежилась.
– Как дела? – наконец решился начать разговор Стас.
Лина посмотрела ему в глаза и сказала:
– Прости меня. Я не должна была так поступать с тобой.
Стас смутился и посмотрел на свои ботинки.
– Да ладно… – протянул он. – Я не в обиде, в общем-то.
– Правда?
– Правда.
– Ты все еще в меня влюблен?
Стас поперхнулся кофе.
– Ну… эмм… кхм… Наверное, да.
Лина отвернулась и стала смотреть вдаль. Кончик носа и ушей у нее покраснели от холода.
– Хочешь, зайдем ко мне на работу? – предложил Стас.
Лина ненадолго задумалась, потом кивнула.
Они прошли через проходную, Стас махнул пропуском перед лицом вахтера. Длинными коридорами провел Лину к своей каморке, открыл ключом дверь и пропустил ее вперед.
Лина вошла и огляделась. Шкафы со стеклянными дверцами заполнены папками и справочниками. На стенах дипломы и сертификаты. На экране компьютера длинные ряды формул.
– Неплохо у тебя тут, – наконец произнесла она.
– Ну да, нормально, – Стас пожал плечами.
– А там что за дверь? – спросила Лина, снимая пальто и вешая его на крючок за дверью.
– Там? – Стас прошел в угол комнаты и открыл дверь, ведущую в хранилище реактивов. – Там у меня хранятся реактивы для анализов.
– Ух ты, можно взглянуть?
– Ну да, заходи.
Он пропустил Лину вперед и вошел сам. Комнатка была небольшая и полностью заставленная железными полками, на которых громоздились коробки, банки, колбы, пакеты и контейнеры с порошками и жидкостями. Лина ходила вдоль полок, иногда читая шепотом названия на этикетках. Стас молча ходил за ней следом. Иногда она спрашивала, для чего тот или иной реактив, тогда он рассказывал ей в подробностях.
– А это что? – Лина вдруг остановилась у большой стеклянной колбы с широким дном, заткнутой резиновой пробкой.
– Это? – Стас подошел поближе, чтобы разглядеть, на что она указывает. – Да это же раствор Клеричи. Помнишь, я приносил тебе такой в общежитие, чтобы вывести тараканов?
– Помню! Я потому и спросила, что выглядит очень похоже.
– Ох, ну и болван я тогда был на первом курсе.
– Почему? Отлично помогло же. Тараканы ни разу больше не вернулись.
– Тараканы-то не вернулись, да помнишь, вы с соседками несколько месяцев болели, пока на лето домой не уехали?
– Помню, ага, и что?
– Да то, что это яд страшный. Нельзя было им ничего обрабатывать там… Я думал, достаточно того, что ты трогать его не будешь, но теперь понимаю, что от него вообще подальше надо держаться, а ты им все там обмазала, а потом вы им дышали, и спали рядом с ним, может, на одежду или постель попало… Короче, идиот я был, ты прости меня.
Лина пожала плечами.
– Ладно, что теперь, ты помочь хотел. И помог. Никто же не умер, – она улыбнулась. – А зачем тебе тут эта отрава? Да еще и так много? – Лина указала на ящик пониже, в котором стояло еще с десяток таких же бутылей.
– Ее для калибровки растворов некоторых используют. Ее сейчас во всех странах уже запретили для бытового использования, в ней таллий – смертельный яд. Его называют «ядом отравителя», потому что у него совсем вкуса нет. Можно много выпить и не заметить даже. А потом того..
– Совсем того? Прямо умереть можно?
– Ну да, если достаточно выпить. Была такая история в СССР, работница столовой в школе в еду его добавляла, травила потихоньку школьников и учителей… Несколько человек умерли.
– И что же они, не замечали, что яд едят?
– Ну да, он без вкуса же. Его, если не сразу большую порцию съесть, а понемногу маленькими, то сразу не умрешь. Болеть будешь, плохо будет, но непонятно будет, что с тобой. Там еще такой характерный признак – если на протяжении нескольких недель или месяцев будет талий поступать в организм, то волосы выпадают, буквально за несколько дней может полысеть человек. Но такого почти никогда не бывает – обычно человек умирает до того, как у него волосы начнут выпадать. Это надо прямо долго и маленькими порциями травить… – Стас запнулся и замолчал, подумав, что эта лекция о ядах и отравлениях затянулась.
Они еще несколько минут побродили по хранилищу, потом вернулись в кабинет. Сели на диванчик и допили остывший кофе.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказала, наконец, Лина.
– Ну, давай, – Стас встал с дивана, отчаянно подыскивая нужные слова, но ничего не приходило в голову.
Лина надевала пальто, а он все лихорадочно копался у себя в голове.
– Мы еще увидимся? – наконец, почти выкрикнул он, когда Лина уже взялась за ручку двери.
Она замерла, не глядя на него. Потянулись невыносимые секунды.
– Я напишу, – она оглянулась и улыбнулась ему. Потом открыла дверь и вышла. Стас проводил ее до вахты. Она махнула ему на прощание, и он пошел обратно к себе.
Ната вышла из автобуса и огляделась. Прямо от остановки через лес уходила тропинка, припорошенная первым снегом. Вдали над верхушками деревьев виднелись крыши домов. Стоял первый ноябрьский мороз. Ната поежилась, и быстро пошла по тропинке в сторону дома сестры. Ей нравился этот район, для семьи с ребенком просто идеально, так ей казалось. Сама она, конечно, не хотела бы здесь жить – слишком далеко от работы, от кафе, кинотеатров и вечернего променада по центру, но сестре здесь нравилось, и она понимала почему. Она уже была здесь пару месяцев назад, на дне рождения племянницы, когда той исполнялось три года. Это было летом, деревья стояли зеленые, и повсюду расстилался ковер мягкой зеленой травы. Виды прямо грели душу, напоминая деревню, в которой они жили в детстве.
Ната не была дома уже много лет. Последние два года она вообще провела за границей, ей повезло попасть в программу бесплатной стажировки в США. Она вернулась оттуда незадолго до дня рождения Ники, затем устроилась на работу в местный модный журнал и сняла квартиру в центре. Она сама не понимала, почему не осталась в США. Не то чтобы это было так просто, но, постаравшись, можно было бы там зацепиться. Но она почему-то не стала стараться, и вернулась сюда, в город, где училась в институте на дизайнера.
В целом, ей нравилась ее жизнь. Нравилось, что можно быть ближе к сестре. Они, конечно, уже не были так близки, как в детстве, но все же между ними была связь, которую не могли разрушить ни время, ни расстояние. Эта связь была, как прочная нить, натянутая между ними. Нить, сплетенная из ночей, проведенных в обнимку, из долгих ночных разговоров, из общего страха перед матерью, общих надежд на счастливое будущее, общего прошлого, общего тревожного и тяжелого детства.
Через несколько минут Ната поднялась на лифте на нужный этаж и позвонила в дверь. Ей открыла сестра и тут же убежала куда-то, крича на ходу:
– Заходи, раздевайся, мой руки, я сейчас!
Ната разделась и прошла в ванную. Вымыла руки. Вышла и пошла на кухню. На столе стояла коробка, полная лекарств. Ната заглянула в нее – куча разных банок и коробок, некоторые названия ей знакомы, вроде витамина D, E, Магния В6, а некоторые она видела впервые. Разноцветные порошки, таблетки и суспензии пестрили, словно кто-то рассыпал M&Ms. Рядом с коробкой на столе стояла прозрачная банка, наполненная ярко-синими таблетками. Их цвет был такой яркий, что Ната не удержалась, взяла баночку в руки. На этикетке было написано «Ферроцирн». Она пожала плечами и поставила ее обратно на стол.
Ната постояла еще немного, разглядывая коробку, а потом пошла искать сестру. Откуда-то из глубины квартиры раздавалась голоса ее и племянницы. Ната пошла на звук и обнаружила их в детской. Лина сидела на полу спиной к двери с Никой на коленях и уговаривала ее выпить что-то из стакана. Девочка упрямо мотала головой, плотно сжимая губы и отталкивая стакан. Вид у девочки был бледный и изможденный. На полу возле кровати стоял тазик и лежало полотенце. Ната пригляделась – это жидкость в стакане была такой же ярко-синей, как и таблетки, которые она сейчас видела в кухне.
– Мама, мне плохо, я не могу их пить, – захныкала Ника.
– Но ты должна выпить, – настаивала Лина. – От них тебе станет лучше!
– Нет, не станет! Вчера ты тоже говорила, что станет лучше, а стало хуже!
– Вчера ты пила другое. Все, Ника, хватит спорить, пей, – Лина снова поднесла таблетки к губам дочери и положила их ей в рот, потом поднесла стакан.
Ната решила не мешать и тихо вернулась на кухню. Еще раз заглянула в коробку, потом подошла к окну и стала смотреть на лес и горы вдали. Все-таки вид из окна у сестры был шикарный. На широком подоконнике стоял ноутбук с погасшим экраном, но, когда Ната случайно толкнула его, экран загорелся и она увидела статью с заголовком, который невольно привлек ее внимание – «Первая помощь при отравлении таллием». Ната пробежалась глазами по статье, там перечислялись основные симптомы отравления: спутанность сознания, тошнота, рвота, потеря сознания, при длительном воздействии – тотальная алопеция, включая выпадение бровей и ресниц. Ната нахмурилась и стала листать остальные вкладки в браузере – «Смертельная доза таллия», «Как определить симптомы отравления», «История берлинской лазури: откуда взялись следы цианида на стенах нацистских газовых камер», «Ферроцин: лечение отравления изотопами тяжелых металлов», «Яд отравителя», «Таллий – опасный яд замедленного действия», «Берлинская лазурь помогает при отравлении таллием», «Расшифровка анализов на тяжелые металлы». Нахмурившись, Ната перелистывала вкладки, на душе у нее сделалось очень тревожно. Она снова взглянула на банку с синими таблетками.