– Кс-с-с-с-с-с-с! – позвала теперь кота и Саша, засунув голову в нишу с лежанкой.
– А-а-а-а! – закричала Анька.
– Что такое?
– Укусил. Укусил, пиразит, – слово «паразит» она тоже произносила, как баба Тоня.
– Ну-ка, покажи! – взяла ее за руку Саша, проверяя, нет ли крови. Кровь была. – Пойдем ко мне, надо зеленкой обработать.
– А у тебя есть?
– Вот зеленки у нас – завались. Пойдем, пока не стемнело, а то на этаже света нет.
– Как я потом домой спущусь? – забеспокоилась Анька.
Хоть ей и не хотелось сидеть с бабой Тоней и есть картошку с луком, идти одной по вечернему пансионату она не хотела еще больше.
– А у меня баба сегодня рано придет. У них в гостинице будут тараканов травить. Эсэс приезжает.
– Какая эсэс?
– Ну, которые тараканов, крыс травят. Звонят к людям домой, в гостиницы, школы, спрашивают: «Мыши, крысы, тараканы есть?» Если у кого есть, то приезжают травить, – объяснила Саша.
– Так эсэс же в фильмах про войну было? И бабу Тоню молодую эсэс заставляло камни в железных тележках возить, когда ее угнали к немцам, – вспомнила Анька и как-то вопросительно-недоверчиво посмотрела на Сашу. Обе привыкли, что Саша всегда всё знает, а тут какая-то глупость. Когда у Аньки появился видеомагнитофон и много кассет, они днями с бабой Тоней смотрели мультики или фильмы про войну. В них всегда показывали эсэс – красивых светловолосых мужчин в шинелях. Да-а-а, какая-то глупость получается. Саша решила потянуть время, чтобы как-то выкрутиться.
– А они ее откуда угнали камни таскать? – спросила Саша, хотя и сама знала, что из Польши.
Анька задумалась и потом неуверенно посмотрела на Сашу:
– Так из Польши, поди?
– Да, из Польши!
– А потом, получается, назад-то ее в Белоруссию пригнали?
Да, действительно, получается какая-то ерунда с этой эсэс.
– Ну, конечно. Раньше они над людьми издевались, а потом их заставили всех отпустить и самих заставили теперь работать, крыс травить и тараканов. Наверное… – неуверенно сказала Саша.
Но Анька поверила:
– Точно! Помнишь, мы смотрели кино про близнецов? Они же там детей травили. Точно!
Саша была рада замять разговор. И про Белоруссию тоже не стала уточнять. Дома она, конечно, спросит бабушку, почему у них эсэс, а не ЖЭК тараканов травит. И у дяди Вали спросит, как это бабу Тоню немцы из Польши угнали, вернули в Белоруссию, а там ее сестра и соседи ждали. Всю деревню, что ли, к ним в Белоруссию отправили?
Она еще раз посмотрела на Анькин укус – кровь не текла, на указательном пальце так и осталась пара выступивших капель.
– Пойдем? – спросила она Аньку и заглянула напоследок в кошачье логово.
Там, за лежанкой, злобно урчал кот, доедая второй кусок колбасы и, вероятно, думая, что Саша хочет эту колбасу забрать. И зачем они только стали вообще ему домик делать? Пусть бы себе мерз на бревнах, раз такой вредный.
– Пойдем, вдруг он заразный, надо помазать палец, – повторила она и первая пошла из двора.
– Думаешь, заразный? – встревожилась Анька. – Это ведь только собаки бешенством болеют.
Саша не знала, болеют ли кошки бешенством и что такое «бешенство». Ей не разрешали гладить собак, потому что они могут быть бешеными. Про кошек никто никогда так не говорил.
– Зато они чумкой болеют.
Анька сразу сникла, взяла рюкзак и пошла за Сашей, вытягивая раненую руку вперед, будто боясь саму себя ею задеть. Они дошли до Судостроителей, где на перекрестке, у магазина, прохаживались туда-сюда люди. Вроде бы и в очереди не стояли, но тогда зачем они здесь собрались? Анька на всякий случай спросила у женщины в голубой, будто искусственная елка, шубе.
– Извините. Дают, что ли, что?
Женщина, явно выпившая, наклонилась к Аньке, внимательно ее рассмотрела и подтолкнула вперед:
– Иди домой. Ни хрена тут не дают. Даже хлеб не завезли.
Анька поправила примятый женщиной ворот куртки и спросила Сашу:
– У тебя хлеб дома есть? У нас вроде есть пока. Хотя баба Тоня просила купить.
Саша вспомнила, что ей мама тоже оставила деньги – взять по дороге из школы два хлеба. А где его взять? Хорошо, что не привезли – и не надо в очереди стоять. На еду хлеб дома был. И еще что-то.
– Нам хватит поесть. Хлеб с тушеной капустой. Будешь?
Анька кивнула, и они побежали. На улице еще не темнело, но воздух становился всё менее прозрачным и каким-то сероватым, отчего на лестнице в пансионате было не очень светло и очень неуютно. Но вместе с ними поднималась на восьмой этаж вечно пузатая мама Димки-рахитика. Саша с Анькой пристроились за ней и, довольные, дошли до самого верха. Димкина мать ходила к кому-то в гости на первый этаж. Она так и была в своем бесформенном халате и в клетчатых тапочках, с которых свисали белесые, будто посыпанные мукой, растрескавшиеся пятки. Она шла медленно и два раза отдыхала – на четвертом и шестом этажах. Когда Димкина мать останавливалась, Саша тоже тормозила Аньку, которая пыталась делать вид, что встала не просто так – она поправляла юбку, колготки и брезгливо стучала подошвой о ступеньку – стряхивала шелуху от семечек. А Саша ничего не изображала – в их пансионате все знали, что детям страшно подниматься одним, поэтому они стараются держаться взрослых. На седьмом они Димкину маму всё же обогнали, чтобы успеть открыть свою дверь и забежать в комнату, пока она еще в коридоре. Дома Саша достала с балкона сковородку с тушеной капустой и сосисками.
– Это что такое? – с удивлением заглянула внутрь Анька.
– Бигос.
– С томатной пастой? Баба Тоня всегда кладет. Пахнет вкусно.
Саша поставила сковороду на плиту, плеснула туда воды и включила среднюю мощность. На холодильнике, в кастрюле, лежал хлеб, совсем чуть-чуть, но если разрезать на две части сначала вдоль, потом поперек, каждой выйдет по два кусочка. Причем той и другой достанется корочка. Пока Саша накрывала на стол, Анька играла с Василисой – кошка прыгала под столом, норовя схватить шерстяную нитку из Анькиных теплых штанов.
– А руки мыть? – спросила она, когда Саша позвала есть.
Пришлось пойти в туалет, проверить, есть ли вода. Отрегулировала напор так, чтобы кран не тарахтел, и позвала Аньку. Сама села на ее табурет и почувствовала, что тот мокрый, а под табуретом лужица. Оказалось, что у обеих мокрые штаны, ведь на улицах изредка падал мокрый снег. И колготки промокли. Надо раздеться. Анька тоже решила сушиться. Обе повесили штаны на батарею, для колготок места не осталось. А ведь у Саши еще сапоги мокрые! Она принесла их из прихожей и впихнула под батарею.
– Про зеленку-то забыли! Ты же говорила, зеленкой надо мазать, – напомнила Анька. – Вообще-то уже всё прошло. Крови нет… Может, не надо мазать?
Саша осмотрела укушенный палец:
– Ну да, следов нет… Но ведь инфекция могла попасть внутрь. Надо всё равно обработать.
Анька расстроилась.
– Ну может, не надо? Ну ничего же не видно и не болит, – твердила она.
– Но если кот заразный, зараза уже далеко проникла. Надо было сразу мазать. А теперь микробы могут быть уже вот здесь, – Саша ткнула Аньку в плечо.
– Да?.. – испугалась та, но мазать палец ей не хотелось. – Всё равно ведь поздно теперь. Отрежут мне руку – тогда хоть на гимнастику ходить не буду.
Родители уже третий год пытаются отдать ее на гимнастику. Они купили машину и теперь могли возить Аньку в город. Анька хотела на балет, но балетная школа была совсем уж далеко, а до ближайшей спортшколы ехать только десять минут. Но Аньку на гимнастику дважды не взяли. Родители решили ее подготовить и еще раз попробовать записать летом. Сама Анька гимнасткой становиться не хотела и всегда при случае про это шутила. Палец решили не мазать. Саша достала из банки, в которой они держали приборы, две ложки и позвала Аньку есть.
– В трусах, что ли, прямо? – удивилась та.
– Ну, можешь у меня штаны взять, вон, в шкафу, – Саша показала на дальнюю створку мебельной стенки и села есть капусту. Анька решила не одеваться и тоже набросилась на еду.
– А что потом делать будем? – спросила она. – На улице-то холодрыга, поди, и темно сейчас станет.
– Давай Василису рисовать, – предложила неожиданно Саша.
Рисовать они не умели, и никакая Василиса у них бы не получилась.
Анька быстро съела капусту и теперь принялась за хлеб – ела она его всегда отдельно.
– Рисовать не хочу…
– А что тогда?
Они молча доедали. Говорить было не о чем. Девочки с тревогой посматривали на окно, за которым почти стемнело. Когда же придут мама с бабушкой? Саша боялась оставаться в темноте даже у себя дома.
– А чай-то будем пить? – спросила Анька, когда доела хлеб и аккуратно смела со стола крошки.
– Чай?.. – удивилась Саша.
Она чай дома никогда не пила. Если были конфеты или печенье, ела их просто так. А сейчас никаких сладостей не было.
– Ты умеешь заваривать чай? – спросила она Аньку, та кивнула. – Давай чай сделаем. Только без всего.
– Это как?
– Ну, ничего нет к чаю. Я уже проверяла, – Саша стыдливо отвернулась и пошла ставить посуду в ванну.
Анька походила по комнате: три шага в одну сторону – четыре в другую. И увидела валявшуюся на Сашиной постели книжку «Школа юных поваров». На обложке был нарисован толстый кот в белом колпаке и халате, в одной лапе он держал тарелку с пирожными, а в другой – торт. Анька с наслаждением понюхала книжку:
– Вот бы слизнуть немножко. Хоть самый маленький кусочек, – она мечтательно закрыла глаза.
– А давай испечем! – загорелась Саша. – Можно приготовить пастилу. Там есть рецепт пастилы – его котята готовят на конкурс. Вот, смотри.
Она нашла в книге нужную страницу: «Пастила котенка Тазика: почистить два яблока, мелко нарезать, выложить в эмалированную посуду, насыпать три столовых ложки сахара и медленно томить на малом огне, пока не получится густое пюре. Добавить в готовую массу один белок, перетереть и взбить до крутой пены».
Анька перечитала рецепт и облизнулась: