Предъявить найденное Демьяну решаю вечером. Костя так доволен, что отец проводит с ним много времени, что никак не может угомониться. Сын виснет на нём весь день и просит, чтобы укладывал спать его тоже папа. Я только радуюсь, поэтому оставляю их вдвоём, а сама иду за футляром, вытаскиваю очки, кладу их прямо в центр стола и устраиваюсь на диване с книгой.
Слышу, как мужчина выходит из детской и тут же, ругнувшись, спотыкается обо что-то. Наверное, Костя какую-нибудь игрушку оставил валяться. Закатываю глаза. Ну вот надо ему ходить, на стены натыкаться, когда есть простое решение!
— Оля… — он торопливо заходит на кухню, но тут же тормозит.
— Демьян, — отвечаю ему в тон. — Ну и зачем было врать?
— Я не…
— Ой, только вот не надо, — морщусь. — Я это выражение лица наизусть знаю.
— Я ведь говорил, что не ношу их!
— Не будь ребёнком! — хмурюсь, глядя на него. — У тебя и так уже синяки от всех углов и палец, вон, порезан.
— Нет! — он с отвращением смотрит на очки.
Прищуриваюсь, задумавшись. От этого дурацкого комплекса нужно избавляться. А что, если сделать вот так?
— Демьян Аркадьевич, — начинаю вкрадчиво, делая упор на отчестве, и он вскидывается, удивлённо приоткрывает рот, — надеюсь, вы будете вести себя как взрослый человек? Давайте просто попробуем, можно? Я вам помогу!
Мужчина так и смотрит на меня молча, видимо, пытаясь понять моё поведение, а я, воспользовавшись его растерянностью, беру очки со стола, подхожу ближе. Гляжу вопросительно, но он никак не возражает, поэтому аккуратно надеваю их ему и поправляю дужки.
— Ну вот видите, совсем не больно и не страшно, так ведь? — смотрю на него и у меня перехватывает дыхание.
Господи, да он просто ходячий афродизиак! Рот невольно наполняется слюной, и я сглатываю.
— Что? — спрашивают у меня хрипло.
— Вы даже не представляете, как вам идёт, — выдыхаю ошеломлённо. — И вы отказываетесь их носить?
Он поднимает руку, поправляет оправу, и я аж вздрагиваю от этого движения.
— Оля, сколько раз ты назвала меня на «вы»? Я сбился со счёта…
Ну это просто неприлично — так радостно улыбаться.
— Я не считала, — улыбаюсь в ответ.
— Давай я всё-таки пока сниму их, хорошо? — он аккуратно кладёт очки обратно на стол. — И просто буду смотреть на тебя с близкого расстояния?
— Насколько близкого? — шепчу пересохшими губами.
— Максимально близкого, — слышу в ответ.
Меня подхватывают на руки. Я даже не успеваю возмутиться или что-то сообразить, как уже оказываюсь в спальне, а затем на кровати. Мне ни на секунду не дают нормально вздохнуть, его руки и губы везде, горячее дыхание и неразборчивый шёпот то опаляют мочку уха, то обжигают ключицы, то заставляют покрыться мурашками живот. В какой-то момент я остаюсь без одежды — и не понимаю, как так вышло, почему мои руки уже лежат на обнажённой мужской груди и спускаются всё ниже и ниже, к полоске светлых волосков, убегающих под домашние брюки.
У меня появляется ощущение, что я подхвачена странной волной, сладкой до боли, которая то приподнимает тело над поверхностью, то опускает в глубину, не давая даже сделать вдох. И это волнообразное движение усиливается, убыстряется, становится почти нестерпимым, пока, наконец, не прошивает судорогой, рождающейся где-то там, где-то, где мы настолько вместе, насколько только могут быть мужчина и женщина.
Кажется, я кричу. Или он. Или мы оба — потому что намертво склеиваем губы, прижимаемся друг к другу так, что непонятно, где заканчивается одно тело и начинается другое.
На поверхность — в реальность — мне удаётся вернуться не сразу. Я просто продолжаю лежать, и только когда Демьян несколько раз зовёт меня по имени, перевожу на него расфокусированный взгляд.
— Оля! Я сделал тебе больно?! Да ответь же!
— Больно? — моргаю и чувствую вдруг влагу на щеках. — Нет, что ты…
— Тогда почему ты плачешь? — он нежно стирает следы слёз с моего лица.
— А я плачу? Наверное, потому что не знала, что может быть так… хорошо, — выдыхаю в ответ и слышу нервный смех.
— Господи, Оля, я тебя люблю.
Глава 17
Смотрю на него расширившимися глазами и понимаю по его лицу, что он сам от себя не ожидал этих слов. И почти наверняка сейчас думает, что поторопился, что не надо было, что рано, и вообще, может быть, это совершенно не так — ну и ещё кучу таких же глупостей. Поэтому не даю ему задуматься окончательно, а подаюсь вперёд, мягко касаюсь его губ и обнимаю, прижимаясь.
— Я тебя тоже, — шепчу ему на ухо.
Я не знаю, сказала я правду или преувеличила собственные чувства, у меня не было времени об этом подумать, но мужчина немного расслабляется, прижимается ко мне сильнее и переворачивается набок вместе со мной.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю его тихонько в стремлении как можно быстрее перевести тему, аккуратно, еле касаясь, поглаживаю синяк под глазом, который спустился к скуле.
— Удивительно, — он улыбается, притягивает к себе поближе, закидывает мою ногу себе на бедро.
— Господи, тебе что, ещё надо? — вырывается у меня невольно.
Демьян негромко смеётся.
— Мой период воздержания превысил все разумные пределы, — нахальные руки пробираются в абсолютно недопустимые с ханжеской точки зрения места, я ахаю, глядя на довольное лицо. — А рядом с тобой мне так срывает крышу, что я просто обязан поставить тебя в известность — ближайшие дни мы всё свободное время будем проводить в постели.
— Мне нужно морально подготовиться, — ёрзаю под мужчиной, но меня тут же прижимают к постели.
— Конечно, — поцелуи в висок, в скулу, в губы, потом шёпот, — ты готовься… — опять поцелуи, ниже и ниже, — а я пока…
Меня выгибает дугой, потому что он оказывается там, где… ну, в общем, прямо совсем там, и мне становится не до рассуждений.
Выясняется, что этот мужчина совершенно неутомим, и спустя ещё час я уже просто отползаю от него по кровати, настаивая, что нам обоим надо отдохнуть.
— Да кто ж тебе мешает, отдыхай, — Демьян пресекает все мои попытки слинять и закутывает в одеяло, — только здесь, со мной рядом.
— А если Костя проснётся ночью? — я вдруг чувствую себя виноватой. Ни разу не вспомнила о ребёнке за последние пару часов.
— Объясню, что тебе приснился страшный сон, так что я отгоняю от тебя чудовищ, — мне улыбаются и целуют в кончик носа. — Кстати, о Косте! Никита с Аней заберут его в эти выходные. У них в конце следующей недели свадьба, потом путешествие, Ник хочет сейчас провести с ребёнком время.
— Но… выходные уже послезавтра! — соображаю, какой сегодня день недели.
— Вот именно, — Демьян многозначительно улыбается. — Видишь, как всё удачно складывается? Кстати, на свадьбу ты тоже идёшь!
— В качестве кого? — смотрю на мужчину подозрительно, и он почему-то неловко отводит глаза.
— Ну… в качестве няни… ты только не обижайся! — говорит торопливо.
— А на что обижаться-то, — фыркаю и тут же зеваю, прикрывая рот рукой. — Я няня и есть.
Демьян хмурится и прижимает меня к себе сильнее. Открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но так ничего и не произносит, а я уже до того устала, что засыпаю, не успев разобраться в переменах его настроения.
На следующее утро я чуть не просыпаю. Не успеваю ни позавтракать, ни даже глотнуть чаю — бегом собираюсь, бужу Костю и провожаю его в школу. На моего железного шефа управа всё-таки нашлась, он явно тоже вымотался и спит как убитый. Правда, по возвращении встречает меня в настолько боевой готовности, что позавтракать у нас получается ближе к обеду.
— Демьян, — я сижу у мужчины на коленях, болтая ногами — он отказывался дать мне нормально поесть, и сам кормил меня чуть не с ложечки, — я спросить хочу…
— М-м? — он опирается подбородком на моё плечо.
— А ты у врача был?
— Мне к офтальмологу только в понедельник, — удивлённо приподнимает брови.
— Не у этого врача, — смотрю на него внимательно.
Может быть, я зря и невовремя завожу этот разговор. Но… у меня очень мало опыта. Демьян предохраняется… вроде бы. Я сама никакие таблетки не пью. При недавнем разговоре гинеколог объяснила детали насчёт цикла, и по моим подсчётам у меня сейчас безопасный период, но это всё очень условно. А беременность — последнее, что мне сейчас нужно.
— А, вот ты о чём, — мужчина отводит глаза. — Оль, слушай, — вздыхает, явно не желая разговаривать на эту тему, — я здоров в том смысле, что не награжу тебя никакой болячкой. К сожалению… или к счастью, не знаю, как ты к этому относишься… забеременеть от меня ты тоже вряд ли сможешь.
— Почему? — смотрю на него с удивлением. — У тебя всё явно в о-очень большом порядке!
Демьян хмыкает, обнимает меня чуть сильнее, но потом опять отстраняется, ловит мой взгляд.
— Некоторое время назад у меня обнаружилось иммунное расстройство, — говорит, слегка пожимая плечами. — Детали не особенно важны, это не влияет на моё здоровье или… ну… мужские способности, но иметь детей я скорее всего не смогу.
У меня на секунду перехватывает дыхание. Я только что думала о том, что беременность мне ни в коем случае не нужна, но когда выяснилось, что она и не наступит, вдруг становится больно и очень-очень не по себе.
— Это… невозможно в принципе, или шансы есть, просто небольшие? — спрашиваю его неуверенно.
Демьян смотрит на меня внимательно и молчит. Что-то в его взгляде заставляет чувствовать себя неловко, и я отвожу глаза.
— Я как-то не задумывался над этим, — он гладит меня по спине, приподнимает лицо за подбородок, легко целует. — У меня уже второй год есть Костя, и мне казалось, что этого достаточно. Но, думаю, с нынешним уровнем медицины возможно многое. В конце концов, есть ЭКО, да и не только оно… Хотя, конечно, естественный способ куда приятнее.
Демьян проказливо улыбается, и я прыскаю.
— Олюш, а ты хотела бы от меня ребёнка? — спрашивает вдруг.
— А ты? — поднимаю брови, глядя на него.