– Забирают? – сочувственно качает она головой.
– Угу, – киваю ей в ответ.
Неожиданно Богдан налетает на меня и отгораживает от соседки, а сам внимательно заглядывает ей за плечо.
– ЧТо такое? Осторожно. Вы меня чуть не столкнули, – шиплю возмущенно я.
Но я так сказала из-за того, что мне стало неудобно перед Ниной. Ведь Богдан схватил нас с Вероникой в медвежьи объятия, как будто хотел от кого-то защитить.
– Извини, – буркнул он.
– Что-то случилось? – я тоже отчего занервничала.
– Наверное нет. Просто обознался, – с тревогой в голосе отозвался Богдан, а потом перевел на меня взгляд и поняв, что стоит и до сих пор обнимает меня, вдруг резко отстранился.
– Ну а ты что застыла? Давай быстрее беги. А то развела тут светскую беседу, очень вовремя?! – с иронией в голосе замечает мужчина подталкивая меня к выходу.
– Роман, прикрой, – кидает он парню через плечо и теперь за моей спиной оказываются два огромных мужчины.
– Смотри за моей девочкой, как за родной. Поняла? – шепнул мне в ухо Богдан, когда помогает забраться в салон скорой помощи.
– Она для меня и так родная, – отвечаю ему и врач захлопывает дверь, разделяя нас друг от друга куском металла.
Глава 9
Въезжая во двор старенькой многоэтажки, увидел возле нужного мне подъезда скорую помощь. В груди что-то зашевелилось неприятное, липкое… а уже спустя секунду я понял что это – страх.
– Ром, давай паркуйся уже. Какое-то у меня нехорошее предчувствие.
Роман припарковался возле подъезда. Выйдя из машины, покосился в кабину скорой, врачи не торопились на вызов. Я облегченно выдохнул. Значит ничего срочного.
Через ступеньку поднялся на нужный этаж, потому как в этой помойке в лифт даже заходить было страшно. Не то чтобы в нем ехать на пятый этаж.
Останавливаюсь возле двери, за которой предположительно находиться моя дочка и только поднимаю руку чтоб позвонить, как дверь резко распахивается и я вижу на пороге…
Нет, я конечно по разному представлял себе девушку, которая купила у бомжей мою девочку. Да и девушка, которая носит бабкин платок у меня никак не ассоциировалась с этой... пигалицей, что стояла и пялилась на меня затравленно снизу вверх.
Глаза огромные карие вылупила на меня и слова сказать не может. Боится.
Значит все верно не ошибся я. Дочка здесь.
— Я пришел за своей дочерью, — голос от напряжения становится низким, грубым.
Девчонка стоит и с места пошевелиться не может.
Тогда двигаю ее в сторону, прохожу в коридор.
— Здесь нет вашей дочери. О чем вы? — пигалица подает голос, да такой звонкий, что в ушах зазвенело.
Нервничает, – понял я.
— То есть, это не ты купила ребенка у бомжихи две недели назад? — зловеще цежу сквозь зубы нависаю над ней, давя своей массой.
— Я… я не покупала… — заикаясь сжимается под моим взглядом в комочек.
— Врешь, — сужаю глаза, и наступая на нее отталкиваю в сторону.
Она меня начинает раздражать.
И в этот самый момент слышу детский плач.
Оборачиваюсь на пигалицу и смотрю на нее жестко, с укором.
Направляюсь на звук, а у самого сердце в груди сжимается.
Предчувствие того, что мог все же обмануться присутствует в голове, не отпускает.
– Вообще-то мужчина – это неприлично заходить в спальню к девушке, когда вас туда не приглашают, – говорит пигалица вставая у меня на пути, – и верхнюю одежду снимите. Не на вокзал зашли, а в дом, где живет маленький ребенок, – я не могу поверить, что у этой кнопки еще и наглости хватает вставать на моем пути, – и вообще с чего это вы решили, что это ваш ребенок? – эти слова было последней каплей.
– Во-первых, ты для меня преступница, а не девушка, – цежу сквозь зубы, сужая глаза.
– Да, прекратите мне тыкать, мы с вами даже не знакомы? И с чего это я преступница? – возмущается она, задетая по всей видимости моими словами.
– Потому что скрываешь у себя мою дочь, незаконно. Я думаю этого будет для суда достаточно, чтобы упечь тебя за решетку, – мне не нравится ее борзость и я специально ей говорю это, чтобы поостудить ее пыл.
– Зачем вы так говорите? Вы же совсем ничего не знаете? – голос пигалицы дрожит и я вижу как в ее глазах становится влажно, но это меня, увы, не трогает.
Я приехала сюда забрать свою дочь и только.
Препирание с кнопкой в мой план не входили, потому просто, не прикладывая больших усилий отодвигаю ее в сторону и открываю дверь.
Слух тут же обволакивает такой долгожданный детский плач.
Я забываю обо всем и обо всех на свете. Меня будто магнитом притягивает к кроватке, в которой вижу мою маленькую дочку.
– Господи! – вырывается изо рта полувздох полустон и я на не сгибающихся ногах иду к кроватке.
Меня кто-то одергивает на полпути. Я поворачиваю голову и вижу перед собой… опять пигалицу.
– Да снимите вы свое пальто! – истерит она. – Это не гигиенично находиться в комнате с маленьким ребенком в верхней одежде.
Бросаю на нее уничтожающий взгляд. И пигалица тушуется, отступает.
Подхожу к кроватке вплотную. Смотрю на моего ангелочка. Она такая маленькая, румяненькая, будто сладкая булочка. В пальцах зудит нестерпимо. Так хочется ее взять на руки.
Скольжу ладонями под одеяльце и аккуратно, словно дочка соткана из воздушных молекул, прижимаю к себе. Волна блаженства захлестывает меня, когда чувствую запах малышки.
– Скорую вызывали? – неожиданно в мое пространство врывается посторонний мужской голос.
– Да, – а это голос пигалицы.
Я поворачиваюсь на пятках и широким шагом направляюсь на выход.
Здесь я больше оставаться не намерен ни минуты.
– Мы уезжаем, – кидаю столпившимся на выходе людям.
Но тут же снова, сбоку меня возникает пигалица, а если быть точнее липучка.
– Послушайте, я вас прошу. Вы не можете увезти Лерочку. Ее надо показать врачу. У малышки высокая температура...
Кошусь на нее и грубо обрываю:
– С тобой разбираться буду позже, – вижу как от моих слов ее лицо мгновенно бледнеет, – а в больницу мы заедем по дороге сами.
Окидываю присутствующих беглым взглядом.
И тут же слышу в ответ, но уже не от липучки:
– Так и запишем. Родители не в адеквате, – бросает врач своей сестричке, и косится на меня как будто на идиота.
Сжимаю зубы, задал бы я ему взбучку. Если бы так не торопился покинуть этот клоповник.
Но сделать шаг к выходу мне не дала дочка. Она неожиданно так сильно заплакала, что у меня сердце в груди сделало кульбит и встав на место задергалось в груди будто в припадке.
– Почему она плачет? – спрашиваю срывающимся голосом почему то не доктора, а липучку.
– Господи– Боже мой! Я же не просто так вызвала скорую, – укоризненно качает она головой и сокращает между нами расстояние в считанные секунды, протягивает ко мне руки, – дайте ребенка. Пусть ее осмотрит доктор.
Я смотрю пигалице в глаза пристально, пытаюсь хоть как-то понять кто она? И откуда в ней столько запала? Совсем не боится меня.
– Не будьте глупцом. Здоровье Лерочки превыше вашего цинизма и надменности, – подхватывает малышку под спинку, а я оттягиваю момент, постоянно хочу поправить ее и сказать, что дочку зовут Вероника, но когда открываю рот, чтобы исправить ее, моя крошка хрюкает своим маленьким носиком и тут же закашливается так сильно, что невольно затаиваю дыхание от страха.
– Дайте сюда, – забирает у меня малышку из рук липучка и прижимая к себе ставит столбиком.
– Дайте ребенка, – подает голос доктор и девушка не колеблясь шагает к нему, а я остаюсь стоять на месте, но тут ко мне подходит Роман.
– Босс, что происходит? – перевожу взгляд на Романа.
– Я сам не пойму Ром, – пожимаю плечами.
– Как давно ребенок болеет? – перебивает меня доктор, но обращается он естественно не ко мне, а к пигалице.
Дальше все происходит очень быстро, оперативно.
Девчонка без умолку болтая, все рассказывает доктору о моей девочке.
Я не отрывая взгляда смотрю на девушку, подмечаю, как напряжена ее спина, узкие плечи. На вид ей можно дать не больше двадцати: светлые волосы завязаны на макушке в тугой узелок, но есть непослушные прядки которые выбившись из прически падают на шею, аккуратное и довольно таки симпатичное личико посажено на тонкую шею, но девушка ее почему-то вжимает в плечи, словно хочет спрятаться интересно от кого? Неужто от меня?
Охватываю ее силуэт одним взглядом, а вот поведение выдает в ней взрослую девушку.
Липучка (хм, сколько за столь короткое знакомство, я дал ей прозвищ – три?), несколько раз бросает на меня украдкие взгляды, но замечая что я смотрю на нее, тут же прячет их. Точно боится. Но ведь так и должно быть?!
Но тут доктор поднимается со стула, говорит:
– Не знаю что у вас тут происходит?! – вижу что взгляд доктора обеспокоен, – но ребенка нужно срочно госпитализировать. Я подозреваю пневмонию, а для такой крохи исход ... – он сделал выразительную паузу, – в большинстве случаев заканчивается летальным исходом.
– Да, что вы такое несете? – угрожающе рычу на доктора.
– Правду, – не взирая на мой тон, отвечает доктор, – и если вы сейчас откажетесь от госпитализации и ребенок умрет, то вы за это будете нести уголовную ответственность, – заканчивает он свою пылкую речь.
– Мы едем доктор, – вскакивает с места пигалица и идет прямо на меня, но когда доходит останавливается, – уж не знаю какой из вас выйдет отец, если вы готова ради своейго…
– Цинизма? – насмехаюсь над ней, хотя ситуация явно не предрасполагает к веселью.
– Не важно, – смотрит на меня серьезно, хмурит брови, – но я надеюсь в вашей голове присутствует здравый смысл и вы понимаете, что сопротивляться обстоятельствам бесполезно.
– Свидетельство ребенка и свой паспорт взять не забудьте, – говорит доктор и я вижу как в ее глазах мелькает растерянность.
Еще бы. Откуда ей взять документы? Свидетельство о рождении Вероники было только у жены.