Патлы разлетаются в разные стороны и я замираю, вцепившись взглядом в ее лицо.
– Жив паскуда, – зло щерит она свой беззубый рот, – а вот деда моего из-за твоего ребенка убили! – завопила она во всю глотку. – Убивицы! Паскуды!
– Вот ты и попалась, дрянь, – хватаю старуху за волосы, и тащу к багажнику.
Боль простреливает позвоночник и ногу. Не обращаю на нее внимание.
Мозг анализирует всю картину молниеносно. Складывает все детали в полный пазл.
Моей девочки со старухой нет. И это, черт побери, плохо! Очень плохо! К горлу подкатывает ком.
– Отпусти меня, скотина! – верещит бомжиха царапая острыми ногтями кожу на запястье.
– Где моя дочь? – задаю вопрос и жду ответа с трепетом.
– Пошел ты к черту! – плюется и выкручивается из моего захвата старуха.
– Босс, – ко мне так во время подбегает Рома.
– Доставай мешок Ром. Она поедет с нами, – срывающимся голосом говорю парню задыхаюсь от боли и от дурного предчувствия.
– Насильники! Вражины! – продолжает вопить старая.
– Заткни ей что ли рот кляпом, – прошу Рому, а самого силы покидают так быстро, что боюсь свалиться на землю прежде чем удастся погрузить старуху в машину.
– Босс. Вы идите я справлюсь, – парень завязывает старухе рот какой-то тряпкой и накидывает черный мешок ей на голову.
– Дыру проделать не забудь. Она мне нужна живой, – сухо говорю парню.
А у самого в груди сердце рветься в клочьи, выворачиваясь наизнанку.
Умом понимаю, что ответ очевиден. Дочери нет.
Но я в это верить отказываюсь. До последнего.
С трудом переставляю ватные ноги подхожу к задней двери.
Перед глазами туман. В голове суматоха. Понимаю, что надо трезво мыслить. Успокоиться. Ведь в таком состоянии запросто можно упустить что-то важное из виду.
Делаю над собой усилие и забираюсь на заднее сиденье. В нос тут же ударяет запах крови. Черт, Мишку надо срочно в больницу.
Рома сегодня за водителя. Хотя крайний раз, я никому не позволяю сесть за руль. Доверить свою жизнь могу только себе. В наше время доверие – это бесценный подарок, который мне еще ни разу не попадался. А играть в рулетку с судьбой я не привык.
– Ну и бабка упертая, – жалуется Рома устраиваясь на водительском сиденье.
– Давай Рома, гони. А не то Мишаня загнется.
А сам во рту под языком рассасываю обезболивающее.
Горький вкус отвратительного лекарства выжигает рот. Но водой не запиваю лишь потому, чтобы освободить от дурных мыслей мозги.
– Так что там произошло, Ром? – спрашиваю парня, который лихо выруливает с грунтовый дороги и выскакивает на шоссе подрезая встречные машины.
– Я сам не особо понял, босс, – парень не сводит глаз с дороги и он так напряжен, что не сразу выдает полную информацию с места событий, – я ж когда подбежал, Мишка уже с раной валялся на земле. А бабка ножом размахивала над его головой, как будто скальп хотела снять, – продолжил он и снова замолчал.
– А про деда? Она про деда что-то говорила. Убил его что ли кто? – всплыли в памяти вопли бабки.
– Да, но я ж у нее не спрашивал. Сразу в воздух стрельнул, чтоб бродяги разошлись. За Мишку страшно стало. Ведь так-то и расчленить могли бы.
– Бабка сказала, что за ребенком приходили, – послышался хриплый голос Михаила с пассажирского сиденья, – я сразу понял, что нашли…
От слов парня я весь превращаюсь в один оголенный нерв. Каждое слово будто удар раскаленного прута по волокну, отзывается во всем теле. Заставляя вздыбиться каждый волосок.
– Дальше что? – не выдерживаю затянувшейся паузы, задаю вопрос.
– Она сказала, что нет у них ребен… – напряженное тело парня обмякло и он завалился набок.
– Чертова бродяжка! – звонкий голос Ромы оглушил.
Я подтянулся к парню ближе. Проверил на шее пульс. Слабый, но пульс был. Перехватив рукой ладонь парня зажимаю рану сильнее.
– Рома! – рычу на водителя.
– Босс до больницы две минуты. Успеем.
Парень выжимает педаль газа на полную.
Я закрываю глаза и молюсь о том, чтобы старуха в багажнике не откинулась раньше времени от страха.
У меня есть вопросы, на которые сможет ответить только она.
Михаила на каталке под капельницами сразу увезли в реанимацию.
А я зашел в туалет, чтобы немного отмыться от крови. Роман остался в регистратуре объясняться с приемной медсестрой.
Смыв с себя чужую кровь выхожу в коридор и нос к носу сталкиваюсь с Романом.
– Все. Я готов. Можно ехать. Мишку завтра проведаю, – говорит парень быстро. Отчеканивая каждое слово.
– Надеюсь бабка не задела внутренних органов. Нож вроде не длинны был. Сейчас поедем к месту аварии. Хочу освежить старухе память. Не верю я в то что она не знает, где моя дочь.
Рома молча идет рядом и только кивает. Меня это злит.
Я знаю, что шансов найти ребенка мало, но все же даже если есть один процент из ста, я его хочу его использовать.
– Мне не дает покоя та фраза старухи, что кто уже приходил. Кто мог прийти, Босс?
– Вот для того чтобы узнать бомжиха нужна нам живой.
Прежде чем сесть в салон, Рома проверил жива ли наша пассажирка.
– Жива, – занимая место водителя ответил Роман.
– Надо поговорить с Генычем. Может его ребята уже поставили в известность, – произношу мысли вслух.
Набираю номер Большого Брата и в этот раз трубку снимает он.
– Генн, – только открыл рот, чтобы сообщить ему о том что удалось узнать, как в ответ Большой грозно рычит:
– Титов, что за подстава? Ты обещал, что все по тихому без кровопролития.
– Ты о чем вообще, Большой? Из моих ребят никто твоих бродяжек не трогал…
– Что ты мне гонишь Титов. Два приюта выкосили под ноль. Все мертвы. Мои пацаны в шоке. Чем тебе эти все бродяги помешали?
– Стоп Геныч. С моей стороны все честно. Мы твой сброд не трогали, – останавливаю гневный поток Большого Брата.
– Тогда кто? – зло шипит тот.
– Хотел у тебя спросить, – отвечаю ему.
– Говорю же все мертвы. Все, до одного. Я сразу понял что это ты.
– В Капотне возле Южной Рокады остались те, кто может что-то рассказать. Там моего парнишку пырнули твои “мирные” бродяжки.
– Черт, что произошло? – изменился в голосе Геныч.
– Я сам ничего не знаю, – про бабку в багажнике решил пока ничего не говорить, – мы когда туда приехали, там уже мочканули одного из бомжей. Поднялся шум и во время драки пырнули моего парня.
– Черт! Сейчас туда ребят пошлю. А ты лучше сегодня больше не суйся в приюты. Вести разнесутся быстро. На “радушный”прием можешь не рассчитывать. Да и вряд ли теперь ты сможешь найти этих бомжей. Спрятались где-нибудь в подвале, и не выйдут пока все не успокоится.
– Воспользуюсь твоим советом Большой, – согласился я.
С Генычем все стало понятно сразу. Теперь на его помощь рассчитывать нечего. Если вдруг старуха запротивится. Придется копаться в этой помойной яме самому.
– Пока мы с тобой раскатываем по больницам и бомжей катаем, – кинул я Романе, – дело приняло более масштабные обороты. Ты отозвал наших парней?
– Да, сразу. Как только понял, что старуха нашлась. А что там? – полюбопытствовал парень.
– Оказывается два притона бродяг вырезали всех до единого. И Большой мне за это предъявил претензию.
– Он что-то попутал Босс?! – хмыкнул Роман. – Возможно он своих попрошаек с кем-то не поделил? Вот те и решили таким образом наказать его. Совпадение.
– Кому удобно свалить все на совпадение так бы и сделали, но я в них увы, не верю, – Рома промолчал, а я задумался.
Возможно, если следовать мышлению Ромы, то вариант с тем что у Геныча могут быть и свои терки с конкурентами имел место быть. И то что именно мой “знакомый” дед попал под раздачу тоже могло быть совпадением. Но эти все доводы не для меня. Я в них не верил.
Когда Рома свернул с трассы на грунтовку мной одолело нетерпение.
До места аварии оставалось около километра, а у меня уже зудело в пальцах рук, так хотелось выволочь бабку из машины и немедленно и устроить ей допрос с пристрастием.
Когда я решил ехать сюда: оглядываю очертания темного пролеска – не думал, что во мне всколыхнется хоть что-то, напоминающее об аварии. Ведь сейчас я был полностью поглощен поисками дочери.
Не угадал.
Щелчок в мозгах. И память выкинула меня в тот проклятый день.
Я даже на физическом уровне почувствовал ту боль, которую ощутил тогда.
И снова боль утраты стянула грудь так сильно, что тяжело стало дышать.
Пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
– Босс, – окликнул меня Роман.
А я на не сгибающихся ногах подхожу к багажнику и не церемонясь вытаскиваю оттуда старуху.
Та громко мычит. Сопротивляется.
Но я жестоко придавливаю ее тщедушное тело ногой к земле и стаскиваю с верхней части туловища пакет.
На улице темно, оттого глаз бабки не вижу.
Тогда беру ее за шкирку и одним рывком поднимаю на ноги.
Спину мгновенно простреливает тупая боль. Ничего терпимо.
Старуха все продолжает биться в моих руках, а я тащу ее к свету фар. Мне важно чтобы это бродяжка видела мои глаза, когда я буду говорить.
Когда мы оказываемся в потоке рассеянного света фар, я перехватываю ее за ворот. Сжимаю сильно, чтобы у нее не оставалось сомнений, если будет врать придушу.
– А теперь прежде чем я сниму с твоего рта кляп. Я задам вопрос, на который советую тебе дать правдивый ответ. И если я вдруг почувствую ложь, то будешь сегодня своей плотью кормить рыб на дне реки. Усекла?
Я вижу, как глаза бабки горят ненавистью, а лицо коробить ярость, но она делает усилие над собой кивает головой.
– Ты знаешь за чем я тебя сюда привез верно? В памяти освежилась картинка?
Бабка кивает головой.
– Вопрос первый: куда ты дела мою дочь? Ответ мне нужен максимально развернутый. Все цацки, что вы тогда стащили оставишь себе. Мне нужен только ребенок. Поняла?
Бабка закрывает глаза. Кивает.
Сдергиваю с нее кляп. Старуха разлепляет глаза и я замечаю в них адское пламя гнева. И слишком поздно понял, что задумала эта старая дрянь.