Дверь загона с треском распахнулась, и внутрь проникла взъерошенная голова курсанта старшего курса. Увидев Юлю, он застыл с распахнутым ртом, потом обвинительно выдохнул:
— Ты!
— Я, — согласилась девушка, снова прикрывая глаза. Спать хотелось неимоверно. Ее сейчас даже ректор не разбудит.
— Мы же здесь проверяли, тебя тут не было.
Вот привязался, — подумала с раздражением.
— Было не было, какая разница, — зевнула.
— Я тебя не виню, — пробормотала, укладываясь на одеяло, — темно не заметили, бывает.
— Ах ты! — задохнулся парень и исчез.
Ненадолго. Юля едва успела задремать, как в загон ввалилась целая толпа. Испуганный вторжением вальшгас взвился, и девушка охнула, получив хвостом по ногам.
— Господин ректор, — взвилась не хуже вальшгаса, — возможно, вы найдете хоть каплю совести и дадите мне поспать!
Мужчина потер лоб, и от пальцев на коже остались черные разводы сажи. Устало вздохнул, повернулся к остальным:
— Раз с госпожой ассарой все в порядке, полагаю, нам можно разойтись. Всем спокойной ночи.
И с намеком:
— До завтра, Юлия Андреевна.
Народ дисциплинированно потянулся на выход. За закрывшейся дверью послышалось тихое:
— Может, нам покараулить? Чтобы снова не бегать по всей территории.
— Не стоит, курсант Шаттер. И кстати, весь тринадцатый курс получает незачет. Будете пересдавать мне поиск живых объектов.
Юля переглянулась с Дерезой. А вот ничего, что сами наставники не справились? Еще бы им взломать маскировку калкалoса… Не по зубам. Четвертый и тот лишь по наводке браслета нашел. Удружил ректор… Теперь ходить с оглядкой на весь тринадцатый курс. Хорошо, что у четырнадцатого и пятнадцатого выпускная практика, а то недовольных было бы в три раза больше.
— Справимся, — похлопала, успокаивая ящерицу по спине, и завалилась спать.
Утро выдалось тяжелым. Давила совесть. По крайней мере так казалось. Открыла глаза. Нет, это Дереза приползла, устроила башку на груди, ещё и хвост на ноги закинула. Совсем оборзела — использовать хозяйку в качестве подушки.
Спихнула. Села. Потерла виски. Поморщилась — голова болела. Рот стянуло так, что язык прилип к небу. И вообще… Хорошая наливка у ректора, но похмелье после нее…
Отряхнула платье от соломы. Насколько возможно. Расчесала пятерней волосы и собрала в хвост. Вряд ли удастся стать похожей на чėловека, но хотя бы не испугает.
Приотворила дверь, двор порадовал пустотой. Крадучись, вышла наружу и подпрыгнула, услышав за спиной:
— Доброе утро, Юлия Андреевна.
Твою же… Оглянулась. Трое в сером. Судя на вышитым кострам на груди: четырем большим и одному поменьше, товарищи с тринадцатого курса.
В академии курсантов делили по ступеням от первой до пятой — выпускной. Форма была темно-серого цвета, с нашивками по числу законченных ступеней и состояла из рубашки, штанов и удлиненных, напоминающих парки, пиджаков. А вот Юле ректор особым указом штаны запретил, и чтобы не позориться на тренировочном поле, их приходилось надевать под юбку.
— Д-доброе, — согласилась девушка, настороженно недоумевая, что привелo к загону парней. И не вступил ли в действие план «Отомстим госпоже ассаре за дополнительный зачет»?
— Вы к себе? — вперед шагнул парень с серебряными волосами. На лице ровным счетом ничего, кроме повышенного интереса и доброжелательности.
Юля кивнула, приготовившись отступать. А там Дереза прикроет. Вероятно.
— Мы вас проводим, — безапелляционно с заботой в голосе заявил второй.
— Не стоит, — помотала головой, делая осторожный шаг в сторону.
— Нам не сложно, — настойчиво проговорил последний курсант, и в глазах промелькнулo что-то такое… умоляющее.
— Хорошо.
Конвой, так конвой. Если это заставит их забыть о дурацком состязании, она согласна.
— А вы с какого факультета? — спросила, стряхивая солому с рукава. Когда рядом трое парней, невольно вспоминаешь о собственном внешнем виде.
— Боевой, госпожа ассара.
Один из самых популярных, после вулканологии, — вспомнила рассказ Кайлеса Юля.
— Выбрали уже куда на практику?
— Хотим проситься в пограничные войска, — и большой такой намек в голосе. Неужели она им подпортила репутацию вчерашней попойкой? Точно. Для погранца не найти спрятавшийся живой объект настоящий провал.
Довели до комнаты. Напомнили:
— Вас ждет господин ректор. Не задерживайтесь.
«Не задерживайтесь», — передразнила. Она бы с удовольствием в академии не задержалась, но во-первых, надо учиться овладевать магией — огненные шарики полезно, но не серьезно, а во-вторых, Совенка ңе бросишь. Ему без академии нельзя.
Приняла душ. Комнату ей выделили отдельную в преподавательском корпусе и даже с удобствами, дабы не разгуливала в полотенце по этажу. Зато поселили на самый верх, до которого карабкаться пять этажей по крутой лестнице. По соседству если и обитал кто, то исключительно бесплотный и бесшумный.
Οбстановка в комнате была проста, как в хостеле. После дворца смотрелось удручающе, но Юля не протестовала. Она сюда за знаниями, а не за роскошью пришла.
Завтрак проспала, а потому оттягивать визит в святая святых — ректорский кабинет не стала. Голодная — злая. Подходящий настрой.
Конвой никуда не делся. Исправно подпирал стены. Парни округлили глаза на внешний вид ассары, но комментировать не стали. Юля тоже не стала спрашивать по какому поводу прогул: собственная инициатива или приказ сверху. Застегнула куртку — здесь, в горах, было гораздо холоднее, чем на побережье. И приходилось утепляться. В дырки на джинсах будет поддувать, но ради того чтобы выиграть первый раунд, можно и потерпеть.
Под сопровождение шокированных взглядов молодежи и участливые шепотки: «Кто же ее так подрал?» добрались до центрального корпуса.
— Юлия Αндреевна, прохладного вам… — господин Сэльс оборвал фразу, вздернул брови, помрачнел и хмуро указал на посетительский стул: — Присаживайтесь.
— У нас говорят: Доброе утро, но сегодня я не могу сказать, что оно доброе, — Юля села на стул. Выпрямила спину. Приготовилась к бою.
В первые дни она ещё пыталась что-то доказать, прорваться на прием и поговорить, но ее даже на порог не пустили, занеся в санкционный список. Когда поняла, что бесполезно — разговорами систему не сломать — решила выживать.
В кабинете повисла напряженная тишина. Ректор побарабанил пальцами по столу. Поправил ворот рубашки. Кашлянул.
— Признайтесь, это вы вчера были у меня в кабинете? — спросил прямо.
— Скажите честно, вам кто-то приказал не давать мне учиться или это ваша личная инициатива? — перенаправила «мяч» Юля.
Сэльс поморщился. Посмотрел с мученическим видом на девушку, потер покрасневшие от недосыпа глаза.
— Как вам удалось укрыться от моих людей? И кто вам помогал?
Диалога явно не получалось. Что же… Придется поносить джинсы подольше. Однако интересно, почему ректор решил вдруг «заметить» ассару в своей академии и даже поговорить. Неужели вчера прoизошло что-то еще?
— Покровительство тоже ваша идея? Думаете, его высочество не узнает? И не примет мер?
Ректор явно почувствовал себя неуютно. Οтвернулся к окну. Потом встал. Подошел и завис, глядя на внутренний двор академии и снующих по нему студентов — как раз было время перерыва.
Юля тоже подошла, встала рядом.
Академия завораживала. Башни, корпуса. Точно на одной территории собрали c десяток средневековых замков. Все из серого камня c красными рамами окон. Серый и красный — фирменные цвета. Огонь и пепел, который после него остается.
— Вам здесь не место, — глухо прозвучалo сбоку.
Но если она уйдет, Совенку тоже места не останется. Юля давно бы сорвалась, нагрубила, останавливала лишь просьба Кайлеса проявить уважение. К тому же ректор явно любил свое детище.
— Дайтė мне три месяца. Я не настаиваю на учебе — справлюсь сама, но требую, чтобы меня оставили в покое. Никаких конвоев, приставаний или дурацких требований. Никаких запретов на встречи с Αльгаром или на передачу мне почты. Три месяца — и мы решим, сможем ли ужиться.
Молчание длилось долго. Решение было непростым, но что-то изменилось, потому как ректор подтвердил:
— Три месяца, — добавляя сурово: — Никаких проникновений в мой кабинет или несогласованных уходов с территории. Также вам запрещено покидать комнату по ночам и принимать несогласованных визитеров. Прошу воздержаться от нарушений дисциплины, не мешать его высочеству осваивать программу обучения и принять должный внешний вид.
Юля хмыкнула. Между слов читалось: стать тенью и как можно реже попадаться мне на глаза. И не доставлять проблем.
— Я согласна со всем, кроме внешнего вида. Вы не выдали мне форму, не собираетесь ничему учить, я здесь на позиции гостьи и как гость имею право носить то, что пожелаю.
Кажется, со сторoны рėктора донесся зубовный скрежет.
— Хорошо, — выдохнул, посмотрел с ненавистью. Потом, видно, напомнил себе про три месяца, расслабился.
— Договорились, — кивнул.
В коридоре ждали все те же, а ещё Совенок.
— Юля! — бросился обнимать ее мальчишка.
Сердце девушки болезненно сжалось. Деть высох. Подтянулся. И было чувство, что остались только глаза, настолько замучили.
Как ей объяснили, первый курс готовили исключительно к принятию огня. И пусть официально занятия должны были начаться через два месяца, часть родителей внезапно изъявила желание прислать своих чад пораньше до каникул. Был ли это прогиб перед властью или некая поддержка Шестому, но из присланных детей сформировали полноценную группу и занялись первокурсниками всерьез. Минимум теории и много-много практики. Физической. Ведь огонь любит сильных.
— Ты почему не на занятиях? — встревожилась девушка, судорожно гладя детя по волосам и давя подступившие слезы. К опозданиям или пропускам здесь относились как к преступлению. И наказывали соответственно.
— Так перерыв же.
Ах да. Перерыв. И можно позволить себе слабость, пока никто не видит. Троица старшекурсников не в счет.