— Сложно сказать. — Покачал головой, а потом неожиданно даже для себя зевнул. — Ладно, дождусь ответного звонка от Разумовского, а потом буду решать.
— С тёщей посоветуйтесь, — кивнул мне майор. — Она у вас женщина неординарная, может, что и подскажет.
На том и разошлись. Терлеев якобы в отгул, на деле же поспит в каморке, примыкающей к кабинету, и снова в бой. Я же домой к Катерине и детям. К Смуфрику. К Аките и вернувшемуся в наше общество коту. И, конечно же, к тёще, которую вместе с её верными слугами выписали из больницы. Конечно, им ещё восстанавливаться и восстанавливаться, врачи каждый день приезжают к нам ставить капельницы и проверять состояние, но они уже дома.
А дома и стены лечат, тем более у такого, как наш!
Пока ехал домой, вспомнил вдруг, что Клавдия-то исчезла. Сразу её не успели взять, а после ушлой бухгалтерши и след простыл. Даже магический. Впрочем, последнее – не удивительно, ведь она устроила пожар в квартире, тем самым уничтожив мебель, личные вещи и энергетические следы. Рабочее место в департаменте она тоже обработала, а машину и вовсе утопила в Неве.
Котов, о которых она вечно рассказывала Катерине, у неё не оказалось вовсе. Это было очевидно даже после пожара.
Поначалу мы решили, что и сама Клавдия была в том автомобиле, её просто таким образом устранили, но нет. Тело не было найдено, как и не было найдено ни одного фото с ней. Оказывается, она всегда отказывалась позировать, предпочитала стоять по ту сторону камеры. А ведь мы как-то не особо это замечали.
Из личного дела её фото тоже пропало, если вообще там имелось.
— Подожди пока, не торопись с аудиенцией, — посоветовала Антонида, когда я пришёл с ней посоветоваться насчёт императора и его Теней. — У меня такое чувство, что и так всё благополучно разрешится, не стоит с ними связываться.
Как ни странно, но её ответ отозвался теплом в моей груди. Хотя, почему странно? Я действительно с ней солидарен, просто жажда действий не даёт покоя. Впрочем, вскорости эта жажда оказалась удовлетворена с лихвой, ведь ко мне в департамент прямо перед обедом (я как раз закончил оформлять экспертное заключение по Сальватору Мунди) заявилось сразу три человека. Разумовский, Рыбоедов и Особинский. И если первых двух я был готов увидеть, то визит Бронислава стал полной неожиданностью.
Но ещё большей неожиданностью стало для меня то, что эти трое знакомы друг с другом, причём достаточно хорошо.
— Не удивляйся, Олег, мы на самом деле вчера по телефону сговорились, — ухмыльнулся Разумовский, видя, как я пытаюсь сообразить, что вообще происходит. — Но знакомы давно, да. А ещё я привёз еды прямо сюда, потому что обедать в кафе или дома тебе будет совершенно точно некогда.
И оказался чертовски прав!
Более того, от новостей, которые мне поведала эта троица, кусок в горло не хотел лезть, но меня заставили. Сказали, что потом вообще не будет времени на еду, и были правы.
— Порыл я тут немного под Ватикан и иже с ним. — Рыбоедов задумчиво листал свеженапечатанную экспертизу, причём так бережно, что было ясно – он собирается использовать её по назначению, а не хоронить в недрах сейфа. — Не буду я сотрудничать с этим гнильём, ибо там сплошная круговая порука, а ещё содомит содомитом погоняет. За всех не скажу, но большинство…
— Воевать хочешь? — уважительно протянул Особинский.
Подобрался весь, надежда блеснула в его глазах, что неудивительно – в своё время он сильно пострадал от рук Драги. В чём-то выстоял, но во многом потерял, и теперь явно жаждал сатисфакции.
— Воевать – не воевать, тут как фишка ляжет, но огласке их мухлёж с Сальватором Мунди предам.
— Отлично, я могу присоединиться и тоже устроить неплохое шоу со вскрытием задника у автопортрета Бенвенуто Челлини. — Бронислав даже руки потёр от предвкушения. — Давно собирался, но никак не мог решиться, а раз уж тут такое дело… и такая компания…
— Это здорово ударит по репутации Ватикана, они захотят вас убрать, — предупредил их Разумовский.
— Не своими руками, и это – главное в нашей задумке, — хищно улыбнулся Рыбоедов. — А мы будем следить, к кому потянутся ниточки.
— Если честно, они могут потянуться к кому угодно, сами знаете, как связана высшая аристократия России и Европы, ухмыльнулся я. — Особенно правящая.
— Есть такое, но не каждый будет мараться в таком дерьме, как это дельце, — возразил мне Разумовский.
И это было чертовски верно! Есть на свете приличные люди, которые ходят в церковь не потому, что так принято, а потому что блюдут заповеди божьи: не убий, не возжелай чужого добра и так далее.
К слову о порядочных людях, Урусова из тюрьмы так и не выпустили. Потому что внезапно майор Терлеев «заболел». Перенапрягся. Его даже госпитализировали под надзор доктора Прозоровского, а то мало ли. Стране нужны не только эффективные, но и живые герои, не так ли? Конечно, с этим многие захотели бы поспорить, но охрана не позволила им это сделать.
Начальство Терлеева, несмотря на жуткое давление сверху, также не позволило действовать окольными путями, сославшись на механико-магические алгоритмы. Долго объяснять, но суть в том, что если Терлеев не даст официальное добро на освобождение, то ничего хорошего и не выйдет. Конечно, если ты более сильный в магическом и техническом плане, то можешь сломить эту защиту, но кто сказал, что она слабая?
Учитывая наше непосредственное участие в её укреплении… Плюс Белозёрский, известный своей высочайшей квалификацией в данной области…
Увы и ах, но заместитель Терлеева оказался таким же упёртым, как и его шеф. И столь же хорошо защищённым. Совпадение? Да кто в это поверит! Отчего хочется особо ехидно ухмыльнуться и показать врагам неприличный жест. Жаль, мы пока не знаем, кому именно его адресовать.
Встречу с прессой, дабы предать огласке тёмные делишки бывшего хранителя музеев Ватикана и его арт-картели, организовали в максимально сжатые сроки. Пригласили всех: представителей телевидения, радио, прессы, причём всевозможного пошиба. От глянца для высших слоёв общества до жёлтых газетёнок, живущих скандалами, причём как реальными, так и вымышленными. Были здесь и журналисты международных изданий, о чём мы позаботились с особым тщанием. И, конечно же, немало сил и средств вложили в охрану.
Мало ли, что может произойти? Случайность ли, либо не случайность, но подделанная под таковую… Бережёного Бог бережёт.
Это было… громко. Да так, что волна разошлась практически по всему миру. По крайней мере, той его части, где хоть немного интересуются европейским искусством. Разумеется, такое не прощают. За меньшее карают, а тут…
А тут оказалось, что у нас в России много хороших людей. В том числе и в верхах. Такого вала предложений о помощи мы получить не ожидали, некоторыми из них даже воспользовались. И вовремя, потому что сил на наше уничтожение бросили немеряно. Даже страшно в какой-то момент стало. Единственное, что успокаивало – все наши близкие спрятаны далеко и надёжно.
Полетели головы, уничтожались репутации, сотрясались столпы общества. Хвала Господу, вражеские, источенные гнилью и плесенью тотальной лжи. Замешанные в таких преступлениях (и дело касается далеко не только искусства), что остаётся только диву даваться, как они умудрялись это скрывать. Но ничего, рано или поздно тайное становится явным. Хотя о некоторых подробностях, всплывших в ходе допросов, я предпочёл бы не знать – слишком они мерзкие.
Император только вздохнул на наше самоуправство. На аудиенции, которая всё-таки состоялась, пусть я и не спешил о ней просить, он устало посмотрел на меня и выдал:
— А нельзя было не так громко всех изобличать? Канцлера, который оказался в этом замешан, я бы и так устранил, если бы ты предоставил против него весомые доказательства. Лично мне.
— Никак нет, ваше Императорское Величество, — изобразил максимально смиренный вид, на который только был способен. — Моей, точнее нашей целью была не только Россия, но и весь мир искусства.
О том, что мы бы не смогли поймать великого коронного канцлера Российской империи за руку, если бы не устроили весь этот вертеп, скромно умолчал. Андрей Николаевич и сам не маленький, понимает, что к чему, потому и сетует только на словах. Без каких-либо репрессий в мою сторону.
— Дурак, — рыкнул император, сам же от эмоций даже с кресла приподнялся.
Точнее трона.
Потом, правда, опомнился, сел обратно, но сжал подлокотники так, что те затрещали.
— Дурак, — не стал спорить.
В конце концов, всё это уляжется. Нового канцлера Андрей Николаевич быстро найдёт, благо, мы неплохо проредили высший свет за последнее время. Вся эта ситуация с искусствоведческой аферой и моей семьёй словно лакмусовая бумажка выявила откровенную гниль, которой не место возле императора. Впрочем, тут тоже дело нечисто, учитывая, что Тени должны были знать о тёмных делишках бывшего канцлера. Клятва верности императору опять же…
Сложно это. С другой стороны, всё, вроде, успокоилось. А у нашей семьи появилась дополнительная защита в виде химерёныша, который с каждым годом будет крепнуть, а вместе с ним будет увеличиваться и родовая магия. Особенно у детей.
Что касается католического мира, то нынешнему Папе бояться нечего, ведь он ещё до разразившегося скандала отстранил Драги от должности. Конечно, помимо него сейчас много кого задело, но это внутренние дела Ватикана. Пусть решают их в своей песочнице, нечего к нам свои щупальца совать, а то их и лишиться недолго. Да, ситуация неприятная, да, они получили прилюдный щелбан, но не умерли же. Большая часть не умерла. Думаю, Драги с его ближайшим окружением недолго осталось воздух коптить.
Возможно, кто-то из тех, кого дело коснётся лишь по касательной, научится уважать противника, а то и вовсе – жить честно. Такой навык завсегда пригодится. Ну, или хотя бы поймут, что не стоит настолько нагло обманывать людей, а то они и ответить могут. Больно.
Помимо реноме Драги конец пришёл и репутации аукционного дома, который допустил до торгов «Сальватора Мунди» и который отказал в признании подлинности автопортрета Бенвенуто Челлини. Ну да ничто не вечно под луной. Арт-мафия в том числе.