После этого дед принялся читать мне какую-то политическую лекцию вроде тех, что я уже несколько раз слушал в детсаду и успел научиться, как и все, не воспринимать всерьёз.
— Ты там всяким «Взглядам»-то не верь, — повторял дед. — Это всё ненадолго. Вон, «Прожектор перестройки» уже прикрыли. Скоро и остальное прикроют. Коммунисты вернут всё как было, а кооператоров пересажают. Они будут плакать, а мы с тобой будем сидеть да посмеиваться — потому что всё заранее понимали!
— Откуда ты знаешь?
— Да знаю уж! Я живу подольше некоторых! Смотрю вокруг, читаю, анализирую! Понимаю, что от силы пара лет — и всё закончится… Кстати, если телевизионщики будут у тебя спрашивать про будущее страны, то ты так им и отвечай. Смотри, глупость какую не ляпни!
— Хорошо, — ответил я. — Не ляпну.
И вдруг страшно захотел рассказать деду, как всё будет на самом деле. К чему были все эти ухищрения с объявлением, все эти лялечные интриги, все эти бесплодные раздумья о покупке биткоина?.. До приглашения купить машину оставалось два-три месяца. Конечно, если папа на самом деле устроится в кооператив, это будет большое подспорье, но мало ли что… Лучшее, что я могу сделать для деда и его будущего автомобиля это сказать правду. Пусть покрутится эти два месяца, в долг возьмёт всё-таки, счётчиками Гейгера побарыжит вместе со своим другом!.. А то прямо видеть не могу, как он пребывает в плену заблуждений!
— Про страну мне, кстати, вещий сон недавно был, — заметил я.
— Да ну? И что там?
— Да вот снилось мне, как будто скоро деньги обесценятся…
— Что значит «обесценятся»? — Не понял дед. — Что, всё бесплатно станет? Коммунизм наступит, что ли, в смысле?
— Нет, как раз наоборот. Всё станет дорого. И кто что накопил, на эти деньги ничего купить не смогут. Булка хлеба будет тысячу рублей, а машина… — Я подумал о том, что надо не забывать притворяться ребёнком. — А машина тыщу миллионов!
— Ну-ну, — сказал дед. — А ещё что там было?
Звучала эта фраза недоверчиво, но я решил сделать вид, что не замечаю его иронии, и продемонстрировать уверенность, продолжая стоять на своём.
— А ещё настал капитализм. Союз распался. Все республики стали отдельно и…
— Ты, что, с ума сошёл?! — Заорал дед так неожиданно, что я вздрогнул и отшатнулся.
Несколько прохожих повернулись в нашу сторону и пронаблюдали, как дед залепил мне по заднице. Было неприятно, но болоньевый костюм смягчил удар.
— Никогда не смой такое говорить! — Продолжил дед. — Не дай бог, услышат люди, так проблем не оберёшься! Особенно в садике! Слышал?! Ты болтал такое в садике? Ну! Отвечай! А то снова получишь!
— Не болтал, — буркнул я.
— Вот и впредь не болтай! Ишь, удумал… Совсем уж… Позорище… Где ты такое услышал?! Скажи честно: родители слушают по ночам какие-то голоса про радио?! Это там было, да?!
— Ничего они не слушают. Мне сон был, говорю же.
Дед, конечно, не поверил. Вскоре в наказание за антисоветские речи он повёл меня домой, не дав ни на качелях покататься, ни ещё раз испытать удачу с просьбой слазить в деревянный детский домик. Всю дорогу обратно дед не прекращал скандалить. Я шёл молча и лишь тихо ненавидел свой детский облик. Честно говоря, очень хотелось подойти к деду на равных, взять за шиворот, ответить оплеухой на шлепок и проговорить: «Для тебя же бестолкового стараюсь, остолоп ты краснопузый!». Но сил противостоять крупному пятидесятилетнему мужику у меня, конечно, не было. Оставалось только утешать себя мыслью, что если бог не смилостивится надо мной и в ближайшее время не вернёт обратно, то через два года, когда всё действительно кончится, и плакать будут отнюдь не кооператоры, я смогу свысока заявить, что предупреждал, и расхохотаться.
Дома дед пожаловался бабке на моё предсказание и стал орать дальше, начав обвинять заодно и её, что недосмотрела за политическим воспитанием сначала матери, а следом и моим. Бабка обиделась и заняла мою сторону:
— Напустился на ребёнка, старый хрен! Да сейчас по телевизору, по радио такое говорят, чёрт ногу сломит! Ну, услышал мальчик глупость от каких-то депутатов, ну бывает! Близко к сердцу это принял, вот и снится ему всякое! А тебе уже и слова не скажи — всё антисоветчина!
В ответ дед уже принялся обвинять моего папу в том, что тот якобы смотрит не те передачи, и те плохо на меня влияют:
— Когда Галка привела этого Кольку, я сразу понял, что мутный он тип, подозрительный! Это ты всё защищала, защищала, мол «любовь»-шморковь!.. Тьфу! Вот, дозащищалась! Смотри, как бы передачи носить вскоре зятьку не пришлось!
— Я тоже люблю передачи, — встрял я, чтоб вызвать умиление и сбить накал страстей. — Лично моя любимая — «Сельский час». И «Спокойной ночи, малыши» ещё, конечно.
Подействовало или нет, я не понял, но внимание к себе опять привлёк. Бабушка потребовала деда не скандалить при ребёнке и не пугать его, а потом повела меня на кухню, где принялась жалеть и утешать с помощью пастилы в шоколаде «Сластёна» с котом Леопольдом. А когда пастила была съедена, и бабушка решила, что я уже достаточно отошёл от стресса, она вытащила из-под кухонной клеёнки какую-то газету с нарисованными в ней уродливыми рогатыми существами. Над ними была подпись:
«Классификация инопланетян».
— Вот, видишь, какие они бывают, — сказала бабушка. — Рассмотри внимательно. А то вдруг тебя спросят, как выглядят инопланетяне, а ты и рассказать не сможешь. К интервью надо серьёзно подготовиться!
В общем, весь тот день я приготовился к интервью, уча разные ненужные для жизни и не имеющие отношения к реальности вещи…
7.2
В воскресенье вечером мы снова посмотрели Кашпировского, после чего бабушка заявила, что и у меня тоже теоретически могут иметься целительские способности. Вот только проверить их мы не успели: за мной пришёл папа.
— А у меня интересные новости, — радостно объявил он, переступив порог бабко-дедовский квартиры. — На новую работу приглашают! И платить там будут вдвое больше против нынешнего!
— Ну-ка, ну-ка, — сказал дед.
— Уж не на тот ли приборостроительный завод, где Генка работает? — попыталась угадать бабушка.
— Нет! На кооперативное предприятие по реализации компьютеров с оргтехникой! — Сказал отец торжественно. — Сходил сегодня, с ними пообщался. Говорят, я подхожу им. Так что буду я теперь кооператором!.. Если, конечно, решу согласиться…
— Да боже тебя упаси соглашаться! — Возопила бабка с ужасом.
— Каким кооператором?! — Повысил голос дед. — Ты, что, смеёшься?!
— Не смеюсь. А что такого-то?
— «Что такого»?! Ну, Колька! Ну выкинул фортель! Я считал, что ты умнее!
— Да, я тоже! — Не отстала бабушка.
— Ты, что спекулянт или авантюрист какой в шарашкиной конторе работать?! Да всё это же прикроют через месяц! С голой задницей останешься!
— Ты, Коль, не обижайся, но ты ж взрослый человек! Тебе надо семью содержать как-никак…
— Да вот именно! Нашёл время скакать, менять места! Летуном решил заделаться?! Смотри! На улице останешься — помочь тебе не сможем! Мы же копим на машину!
— И тебе ж не восемнадцать! Тебе за настоящую работу держаться надо, за серьёзную! Ты же инженер с красным дипломом! Зачем тебе быть торгашом, опускаться?..
— Не торгашом, а техническим специалистом! — Ответил папа. — И почему-то «опускаться», мне интресно? Вы же, МарьПетровна, Иван Фёдорыч, и сами не гнушаетесь торговли! Мне Галя рассказывала, как вы счётчиками Гейгера помогаете…
— Это другое! — Прервал его дед.
— Ты, что, разницы не понимаешь?! — Наехала бабка. — Ой, не думали мы, Коля, что наивный ты такой у нас, не думали!..
— Я счётчики только из вежливости и взял!
— Да вот именно! На базаре один продали — и только ради дружбы с человеком!
— Ты не будь таким наивным, Коль! Не думай, что сейчас раз разрешают, так всегда будет!
— Это, Коля, не серьёзно. НЕ СЕРЬЁЗНО! Продал раз, продал два, а потом что?!
— Потом ничего.
— Да, потом ничего! У тебя же есть нормальная работа, с государственным окладом, на солидном предприятии, а ты что?..
— Да не будет её скоро, той работы! — Закричал отец, не выдержав. — Слухи ходят, на кастрюли перейдём! А ракеты наши государству не нужны больше! Конверсия! Не слышали? Скоро выпнут — вот тогда я и останусь с голой задницей! Небось, только и останется, что красным дипломом прикрывать её…
— Слухи, слухи, — ответила бабушка. — Ты слухам-то не верь! Зря ты, Коля, такой легковерный!
— Ты, что, не понимаешь, что вся эта болтовня про конверсию нужна только для того, чтобы обмануть американцев?! Они разоружатся — а мы тут как тут! — Добавил дед. — Наивный ты, зятёк!
— Нельзя, Колюня, быть таким наивным! Газеты читать надо, думать! Не «Взгляд» свой смотреть!
— Да уж, «Взгляд» мозги тебе промыл изрядно! Да притом ещё ребёнка задурил!
И дед начал выговаривать отцу за то, что тот якобы слушает антисоветскую пропаганду и растит меня антисовечиком, которому снятся антисоветские сны. Папа на это совсем разозлился и повышенным тоном стал сам выговаривать деду, что знает, какие приписки допускаются у него на заводе, а точней, в руководимом им цеху, и что именно из-за таких приписок в стране вечный дефицит, а в экономике застойные явления. И вообще, продолжил папа, за компьютерами будущее, и партия признала этот факт на прошлом съезде; а такие, как дед, которые саботируют решения партии и мешают научно-техническому прогрессу, это как раз настоящие антисоветчики и вредители. Тогда дед вовсе вышел из себя и стал кричать, что папа отщепенец и таких, как он, скоро сажать будет, а мама всё равно с ним разведётся. Дальше папе надоело с ним ругаться: он забрал меня и вышел из квартиры.
На улице я сказал папе, что поддерживаю его и что думаю, что прав он, а не дед. Он сказал мне «спасибо» и обнял. А позже спросил:
— Тебе, что, правда снилось, как будто распался Союз?