У меня есть причина для волнения, но Адам о ней еще не знает. Я и сама удостоверилась только сегодня утром и решила, что скажу ему чуть позже, на празднике, в тихом семейном кругу.
— Идем, — он уверенно берет меня за руку и ведет на выход, толкая впереди тележку.
Сегодня мы обходимся без прислуги, потому не хотим посторонних ушей и глаз. Нас встречают аплодисментами, мы зажигаем номер один на торте, показываем Родиону как дуть и все дружно ему помогаем.
За веселым поеданием я наблюдаю из объятий мужа. Он ни на минуту меня не оставляет, будто боится потерять. Я и сама все еще не верю, что мы вместе, что нам больше ничего не угрожает и что наши дети могут спокойно ходить в школу, не боясь быть украденными прямо по дороге домой.
Адам не посвящал меня во все тонкости того, что произошло, но я знаю, что ему пришлось распрощаться с большей частью своего состояния. Он потерял все рестораны, кроме одного, который не относился к сети и который сейчас нас кормил. С того шикарного двухэтажного особняка, в котором мы жили, мы переехали в дом поменьше. Здесь и слуг нужно всего несколько и дышать, честно говоря, проще.
Муж до последнего не хотел ничем делиться, но обойтись малыми потерями без этого не получилось бы. Воевать он не хотел, устраивать бойню и рисковать сесть в тюрьму тоже, да и я, если честно, не представляю, как бы жила со знанием, что мой муж без сожаления убивал других.
— Ты другая сегодня, — произносит Адам. — Задумчивая, потерянная. Ты чем-то расстроена?
— Нет, — улыбаюсь и веду щекой по его плечу, прижимаясь сильнее. — Я хочу тебе кое-что сказать.
Как-то все вокруг теряют смысл. Я понимаю, что хочу вначале поделиться своей радостью только с тем, кто, я уверена, ее со мной разделит.
— Идем со мной.
Я увожу мужа подальше от всех, встаю напротив, обнимаю за шею и заглядываю в глаза, в которых плещется огонь любви и страсти ко мне. Он все еще там, в глубине, внутри даже спустя год, и я уверена, что буду видеть его там спустя десять лет, потому что мы, где-то там наверху предназначены друг другу судьбой.
— Я беременна, — произношу тихо, сама не веря в эти слова.
Я помню, сколько мы пытались с Андреем и у нас не получалось, помню истерики и слезы, нервы, потому что я чувствовала себя пустым, ни на что не способным сосудом. А теперь я забеременела самостоятельно, без стимуляций, просто будучи близкой своему мужу без какой-либо защиты.
— Что?
Адам, кажется, такой же шокированный, как и я. Мы смотрим друг на друга невозможно долго, когда, наконец, муж приходит в себя и подхватывает меня на руки. Он кружит меня по кругу и покрывает поцелуями мое лицо: глаза, лоб, щеки, подбородок, губы.
— У нас будет ребенок? — уточняет он, опустив меня на землю. — Это правда?
— Да, — киваю. — У нас будет малыш.
— Девочка, — едва слышным шепотом.
— Или мальчик.
— Вы о чем? — Маша появляется неожиданно, заглядывает в наши лица, будто считывая реакцию.
— Мы с мамой ждем малыша, — спокойным тоном произносит Адам. — У тебя будет братик или сестричка.
Она несколько минут смотрит на нас, переводит взгляд то на меня, то на мужа, после чего делает шаг к нам и обнимает, трогает меня за живот и улыбается.
— Я люблю тебя, — шепчет Адам так, чтобы это услышала только я.
— А я люблю тебя.