Похоже, этот день стоит ознаменовать днем дипломатии.
— У меня хорошие новости для Лайна и Нетты, — радостно известила я всех собравшихся. — С завтрашнего дня вы идете в школу!
И попала в точку.
Потому что после моих слов хлынул шквал вопросов.
— Как тебе удалось? — от Эвена.
— А почему завтра? — испуганный от Лайна.
— А мы можем себе это позволить? — вновь от Эвена.
Следом радость — дети дорвались до обновок, решив помочь мне разобрать покупки.
Нетта пищала от удовольствия, жамкая новые платья. И то и дело пытаясь сильно-сильно меня обнять. Лайн рассматривал канцелярию, недоверчиво трогал новые брюки и рубашки. Эвен… Эвен с таким удивлением нашел одежду, которую я купила ему, что даже сказать ничего не смог.
— А у нас точно получится? В школах все такие умные… — засомневалась Нетта, когда первый восторг от обновок поутих.
— Миссис Ленор завтра с утра проведет для вас экзамен и определит в группы по тем знаниям, что у вас есть, — поделилась я, опустившись на стул протянув перед собой ноги. — Не стоит так переживать. Я уверена, что вы со всем справитесь.
На меня накатила дикая усталость, ноги ныли, побаливала голова. Генри поставил передо мной кружку с отваром, Эвен — тарелку с ватрушкой. Ватрушкой?
— Сэм днем отправил посыльного, — пояснил Эвен. И после, явно передразнивая, добавил: — Выражает надежду на твое долгое сотрудничество именно с ним.
— Ага, значит, не хочет, чтобы я шла к другим пекарям-кондитерам, — усмехнулась я в кружку.
— Эвен предупредил, что нужно подготовить контракт. Но у меня есть несколько вопросов… — вклинился в разговор Генри.
— Чуть позже, — я тяжело вздохнула.
Чертовски хотелось поваляться в горячей ванне с пеной. Но в наличии были только холодная вода, ведра, печь и лохань. Интересно, сколько кипятка надо для того, чтобы вода в импровизированном чане стала хотя бы теплой? Чувствую, сегодня сил для таких экспериментов не останется. А вот завтра… завтра можно попробовать набрать полную лохань и оставить на солнце. А после размешать кипятком.
Да, точно! Так и сделаю. Осталось только понять, сколько ведер надо добавить, чтобы наполнить ее хотя бы наполовину для взрослого человека.
— Эвен, удалось выяснить что-то по поводу канализации? — пробуя ватрушку, спросила я.
— Это слишком дорого, — мрачно буркнул парень. — Сто золотых, представляешь?! Это из-за района, они берут дополнительный процент.
Ох, кому молиться, чтобы все успеть и заработать кучу денег?! Сто золотых — это сто картин на белой бумаге и красками.
Отправив детей спать, мы с Генри обсудили предложение Митчела по поводу уступки. Мозг работал откровенно паршиво, потому, как бы Генри ни пытался объяснить все подводные камни, я никак не понимала.
— Яра, думаю, в этом вопросе надо потянуть время, — устало отозвался он, когда я уронила тяжелую голову на стол. — Не думаю, что стоит настолько развязывать лорду Митчелу руки. На его стороне и глава гильдии законников, и бургомистр, и… В общем, ты поняла.
— Поняла, — кисло отозвалась я. — Чем весь день занимался Цветочек, не в курсе?
— В саду копошился, как будто что-то выискивал. — Генри пожал плечами.
Хм, а что, если лорду Митчелу так нужен наш дом, потому что во дворе зарыт какой-то древний клад? Было бы неплохо, но звучит слишком уж сказочно.
С этой мыслью я и отправилась в свою комнату, пожелав Генри добрых снов. Тот в ответ сообщил, что еще посидит над бумагами.
Комната встретила меня вечерней прохладой, проникающей из приоткрытого окна. Я глубоко вдохнула, радуясь, что дневная жара спала и что ночи в этом мире вполне сносные. Подойдя ближе к постели, замерла.
На подушке лежала большая деревянная коробка, в которой ровными столбиками лежали… мои склянки с красками. Подле рисунок, выполненный кривыми неуверенными линиями. Несколько подписанных неровными почерком человеческих фигур: Яра, Эвен, Лайн и Нетта.
Еще одна подпись: «Чудо для тебя!»
К горлу подступил ком, я никак не могла поверить своим глазам. Черт с ним, что краска легла ровно и хорошо распределилась по бумаге, это до меня дошло чуть позже.
Сильно растрогал сам рисунок, Нетта изображала нас как семью — даже нарисовала небольшой домик на фоне.
И только спустя пять минут до меня дошла одна простая истина. Нетта обратилась к магии для того, чтобы правильно загустить для меня краски.
Глава 15
Волдер Митчел.
Волдер стоял у окна, глядя на главную городскую площадь. Его гость считал, что самые важные разговоры следует вести ранним утром, а потому улицу только-только начало заливать нежным солнечным светом. Сонные прохожие спотыкались на брусчатке и вяло переругивались при столкновениях друг с другом.
Лорд Митчел с раздражением подумал о том, что они хотя бы спали. Самому графу сон не шел всю ночь, несмотря на сильную усталость. Мысли о сиротах и Яре назойливыми мухами витали над головой.
— Я не понимаю, почему ты медлишь?! — Уильям Мэйсон явно был недоволен. — Я дал тебе полное разрешение! Почему аукцион перенесен, Волдер?!
Бургомистр был мужчиной настолько тучным, что нижние пуговицы камзола рисковали отлететь в любой момент. Настолько старым, что седина на голове наполовину сменилась гладкой тянущейся ко лбу лысиной. И настолько сварливым, что даже его голос звучал так, будто где-то за спиной Уильма Мэйсона спрятался столяр с пилой по металлу.
По мнению Волдера, бургомистру уже давно стоило уйти на покой, уступив просиженное кожаное кресло более достойным претендентам. Но нет, старик желал держать руку на пульсе жизни города и контролировать каждый шаг. Не то чтобы ему давалось что-то, кроме роли троюродного дяди его величества, но он старательно делал вид.
— Я делаю все возможное, — сухо ответил лорд Митчел.
— Все возможное?! — возмущенно переспросил бургомистр. — Ты не можешь совладать с какими-то жалкими сиротами!
Волдер скрипнул зубами. А ведь когда-то и они с сестрой были «жалкими сиротами», с которыми изо всех сил хотели совладать сильные мира сего. И что сейчас? Сейчас лорд Митчел удостоен титула, имеет в своих владениях гектары земли и собственное дело. Он вхож в лучшие дома королевства, к нему приходит за деловыми советами высшая аристократия…
Сейчас лорда Митчела точно никто не посмеет назвать «жалким сиротой».
— Я делаю все возможное в рамках допустимого, лорд Мэйсон, — добавив в голос холода, произнес Волдер.
Под утро лорду Митчелу пришла мысль, что дом с аукциона все же стоит снять. К тому же он уже дал обещание Ярославе… Что-то ему подсказывало, что Яра так просто от недвижимости не отступится, а значит, действовать придется более тактичными и в то же время хитрыми методами.
Разумеется, с бургомистром своими планами лорд Митчел делиться не стал.
Ярослава.
— Говорю тебе, попробуй на главную городскую площадь выйти! — фыркнула Дэрия во время «обеденного перерыва», когда я тихонько примостилась на ящике у нее за прилавком. — Там в основном знать ходит, цены поднимешь!
— Тогда меня гильдия вообще со свету сживет, — с сомнением протянула я, с хрустом кусая яблоко. — Сейчас я хотя бы серьезно не залезаю на их территорию. Неприятность, досадное недоразумение, но не конкурент.
— Ой, да в этого Урутана плюнуть трижды, он и поплывет. Фу, а не мужик! — сварливо отозвалась Дэрия, хотя не так давно возмущалась, что я не с теми людьми собачиться взялась. И в этот же миг совершенно другим тоном обратилась к покупателю: — Берите-берите, дорогой! Груши самые сочные, только сегодня собрала!
Я с трудом сдержала улыбку. Воспользовавшись тем, что торговка переключилась на новый поток покупателей, в тишине догрызла яблоко и выползла в свое рабочее пространство. Несмотря на то, что только-только перевалило за полдень, улов был неплохой: трое клиентов по пять серебрушек и двое за десять.
Судя по небольшой очереди, выстроившейся подле накрытого покрывалом ящика, сегодня можно будет порадовать ребятню свежим мясом. Еще пара серебрушек уйдет на овощи, фрукты и подарки в честь начала школы. Остальное отложу на выплаты по долгу и внезапные нужды.
Взгляд зацепился за женщину, стоящую последней в очереди. Старое, но залатанное и чистое платье, сухие безжизненные волосы и болезненная бледность на лице. Она нервничала: закусывала губу, неуверенно переминалась с ноги на ногу, буквально шарахаясь от каждого прохожего. Наверняка женщине было не больше сорока, но явно тяжелая жизнь ее сильно высосала.
— Вы хотели портрет? — Я ободряюще улыбнулась, подходя прямиком к ней.
— Но тут же очередь!
— Госпожа художница, я первый занимал, — тут же послышалось из толпы желающих разжиться картинами.
— Я… — Женщина рвано выдохнула, опустила взгляд. Я только тогда заметила, что она крепко сжимает кулак. — Я бы хотела… Впрочем… Не надо. Наверное, не надо.
Плечи незнакомки поникли, она сама вдруг как-то сжалась, больше напоминая маленькую кошку, попавшую под ливень, чем некогда красивую и здоровую женщину. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что у нее очень правильные черты лица: прямой нос, большие глаза, ровно вычерченные природой брови.
— Меня зовут Ярослава, можно просто Яра. А вас? — игнорируя недовольных, продолжила я с ней разговор.
Отчего-то женщина не давала мне покоя. Все внутри меня буквально вопило от желания как-то поучаствовать в ее жизни и помочь.
— Эмили. Можно просто Миль. — Она неуверенно улыбнулась.
— Так что вы хотели? Портрет?
— Я… у меня только это. — Она протянула кулак и разжала пальцы.
На ладонь поблескивали шесть серебряных, и я была готова поспорить, что это последние деньги Эмили.
— Этого вполне достаточно, — неуверенно произнесла я.
Не может быть, что ей просто потребовался портрет углем. Об этом вопила и моя интуиция, и выражение лица женщины. Никто и никогда не станет заказывать портрет на последние деньги. Когда Миль произнесла следующую фразу, я только удостоверилась в своих подозрениях: