— Это не обычный портрет, — спешно начала она. — Понимаете, моя дочь… Она сильно болеет. Я бы очень хотела запечатлеть ее образ не только в памяти, но и на бумаге.
Ее голос звучал сдавленно, Миль явно сдерживала горькие слезы.
— У Анни совсем нет сил, чтобы сюда прийти. И я хотела спросить, может, вы смогли бы нарисовать ее на месте? Понимаю, что плата невелика, но я решила попытать удачу…
— Да, я нарисую вашу дочь, — решительно произнесла я.
То ли я стала слишком мягкотелой, то ли перемещение между мирами наградило меня какой-то особой интуицией, но в своем решении я была уверена. Не только нутром, но и кончиками пальцев ощущала, что очень важно последовать сейчас за Эмили.
Без ложки дегтя, конечно же, не обошлось:
— А если это ловушка от гильдии?! Или же тебя просто хотят обокрасть?! — шипела на меня Дэрия, когда я собирала рабочие инструменты.
Я понимала, что торговка права. Что крайне нелогично идти сейчас незнамо куда, когда под моей опекой сразу три детские жизни. Но и изменить свое решение не могла, даже язык не поворачивался.
— Все будет хорошо, — отозвалась я.
— Скажи хоть адрес, по которому потом искать твой труп! — едва слышно фыркнула она.
Я направилась к Эмили, которая поджидала меня в нескольких метрах. Адрес действительно спросила, удостоившись еще одного недовольного взгляда подруги по торговым рядам.
С улицей Мусинн я уже была знакома. Грязь, алкаши и бедность — когда-то мне казалось, что если ты хоть раз в жизни видел трущобы, то видел их все. Вероятно, на другие миры это правило не распространялось.
Миль со своей дочерью проживали в самом дальнем многоквартирном доме на окраине неблагополучного района. Я нервничала, но не столько из-за того, что внезапная клиентка могла оказаться разбойницей, сколько из-за возвращения. Так глубоко в трущобы мне еще заходить не приходилось.
Эмили тоже чувствовала себя неуверенно. Она сильно переживала. Дрожащими руками вставляла ключ в дверь, сбивчиво извинялась за то, что мне придется работать в таких условиях.
Условия, кстати, были вполне сносными. В крохотной однокомнатной квартире было странным образом уютно и очень чисто.
С правой стороны от двери стояла одноместная постель с покрывалом с причудливой вышивкой. Часть окна виднелась за ширмой, которая разделяла комнату. Слева, в самом углу, стоял стол с двумя табуретками. Перед ним почти в центре комнаты толстая чугунная труба, явно проходящая через все квартиры, как стояк. К ней примыкал прямоугольный короб с крохотной откидной дверцей, похожий на печь.
На стенах висело с сотню вышивок: птички, цветочки, девушки со шляпами и молодые люди в форме. Талантливая работа. Рассматривая вышивку, я не сразу обратила внимание на щель в стене, из которой тянуло сыростью.
— Этот дом под снос, — с грустью произнесла она, заметив, куда именно направлен мой взгляд.
— Мама, это ты? — раздался сдавленный голос из-за ширмы.
— Да, Анни, — Миль спешно направилась туда, откуда исходил слабый девичий голосок. — Как твое самочувствие?
— Все хорошо…
— Милая, у меня для тебя сюрприз.
Крепко стиснув зубы, я направилась за ширму. Заранее знала, что легко не будет, но сердце все же сжалось.
На одноместной кровати лежала девушка лет восемнадцати. Исхудавшая, с нездоровым румянцем и темными кругами под глазами. Кожа облегала кости, словно медицинская перчатка, лишь подчеркивая каждый угловатый изгиб. Кожа вокруг губ и носа шелушилась, в глазах залегла боль.
— Привет, Анни, — собрав всю волю в кулак, с улыбкой произнесла я. — Я пришла, чтобы тебя нарисовать. Ты не против?
— Художница?.. — удивилась девушка, переводя на мать испуганно-удивленный взгляд. — Это же очень дорого.
— Анни… — начала было Эмили, но я ее перебила.
— Не переживай на эту тему. Просто мне очень захотелось сделать тебе подарок.
Анни недоверчиво приподняла брови. Миль уступила мне табуретку у постели, и я достала из корзины белый лист. Взвесив все «за» и «против», вытащила и коробку с красками.
На душе было паршиво. Я слишком хорошо понимала, что девушке осталось недолго, и Миль хочет хоть что-то оставить на память о единственной дочери. А потому рисовать Анни в том виде, в котором она была сейчас, я не планировала.
Глубоко вдохнув, я вновь ощутила странную вибрацию вдохновения, пульсирующую внутри. Взялась за долгую и кропотливую работу.
Краска ложилась необычайно ровно, за что стоило благодарить только Нетту, кисть порхала уверенными резкими движениями. Я поймала себя на ощущении, что это не я ей управляю, а она мною. Следом осознала, что почти не отрываю глаз от листа — будто мне хватило одного взгляда на Анни, чтобы запомнить каждую черточку на ее лице.
Бескровные от болезни губы налились алым, пустые болезненные глаза наполнились жизнью, светлые волосы улеглись на плечи мягкой волной — именно так я изобразила Анни на своем рисунке. Она выглядела живой и здоровой.
Стоило мне сделать последний штрих, как с губ сорвался облегченный вздох. За время моего пребывания тут еще ни одна картина не давалась мне так сложно и изнуряюще. Руки подрагивали, голова кружилась.
Мне явно стоило выбраться на свежий воздух и выпить крепкого сладкого чая.
— Это… это невероятно, — прошептала Миль из-за спины.
— Тш-ш, — мягко улыбнулась я, кивая на заснувшую девушку.
С трудом поднявшись на ноги, я дрожащими руками сложила все свои художественные инструменты в корзину. Лист с рисунком положила на табуретку, мысленно подмечая, что краска подозрительно быстро засохла. Вряд ли я провела тут больше двух с половиной часов.
— Спасибо вам, спасибо… — шепотом повторяла Миль, когда я уже подходила к двери.
Она мягко схватилась за мою руку, пытаясь вложить в ладонь шесть серебрушек.
— Не надо. Вам они явно больше пригодятся. Пусть они пойдут на лекарства для вашей дочери.
Женщина хотела поспорить, но я оказалась непреклонна.
Шесть серебряных нам особой погоды не сделают, а вот Миль и Анни — вполне.
Если от денег я смогла отказаться, то количество благодарных слов, которые после этого рухнули на меня, стоически выдержала, мысленно желая Миль сил.
По кривой лестнице спускалась с ощущением нереальности происходящего. Будто не живу здесь и сейчас, а смотрю фильм в плохом качестве. На улицу буквально выпала, споткнувшись о кривой порожек, зажмурилась от яркого солнца, заливающего светом улицу. И только потом различила знакомую фигуру, что, лениво прислонившись к забору, поджидала меня у выхода.
— Эвен?! Что ты тут делаешь? — удивилась я, но голос прозвучал будто со стороны.
— Тетка Генри нагрянула, сказала, что тебя надо встретить, — лениво ответил парень, воткнув в зубы дымящуюся самокрутку.
Я решительно выдернула эту гадость у него изо рта и бросила себе под ноги, потоптавшись носком туфель. Вот только пагубных привычек мне тут не хватало!
— За то, что встретил, спасибо, — выдохнула я. — А вот если еще раз увижу тебя с этим… — бросила красноречивый взгляд на землю.
Хотела сказать что-то сурово-воспитательное, но мир дрогнул, накренился и решительно начал падать. Или это не мир?..
Эвен подхватил меня в последний момент, придерживая за талию.
— Яра, что с тобой?
— Давай-ка меня домой, — слабо пробормотала я, опираясь на парня и не понимая, что происходит.
Но каким-то краем сознания осознавала, что я сейчас тут самая старшая. И район не самый благополучный. Надышалась, что ли, магическими красками?..
Ноги путались даже сильнее, чем мысли. Все вокруг заволокло туманом, потому, внезапно обнаружив себя на Лисьей улице, я удивилась. Большая часть пути была пройдена, и я понятия не имела как.
— Яра, немного осталось, — сквозь плотную пелену услышала я голос Эвена. — Да что с тобой?!..
Не столько осознав, сколько почувствовав, я ощутила, как идти становится легче. Кто-то подхватил меня с другой стороны.
А что, если я заразилась от Анни?! Тогда срочно нужно в карантин. Безответственность! Боже, какая безответственность с моей стороны идти рисовать больную девушку, когда дома меня поджидает целый сиротский приют!
А что, если это чума?! Или еще что покруче?..
Вот только я и слова не могла выдавить, лишь тряпичной куклой передвигаться с помощью двух — двух? — провожатых.
— Я Линн, мы с Ярославой знакомы, — раздалось по правую руку.
— Эвен, — послышалось сухое в ответ.
Линн?.. Точно! Я должна была встретиться с Келдой. Эта мысль ускользнула в небытие вместе с остальными. Я вновь провалилась в темноту и последнее, что четко осознала, — я лежу в постели, и у меня на лбу холодная тряпка.
Глава 16
— Че-е-ерт! — выдохнула я, опираясь обеими руками о стену и вглядываясь в собственное отражение. Зеркало на стене было крохотным, темным и местами потертым.
Но даже настолько древнее зеркало не могло так сильно видоизменить мое лицо. Это действительно была я. С огромными синяками под глазами, со впавшими щеками и выступающими скулами. Будто на ядреной диете месяца три сидела.
Проснулась я несколькими минутами ранее. С трудом открыла глаза и первым делом поползла к зеркалу. Чувствовала себя так, будто меня трижды переживали, а выплюнуть забыли. Впрочем, выглядела я примерно так же.
— Да быть не может, — слабо возмутилась я, все еще пытаясь рассмотреть за фальшивым отражением свое настоящее.
Судя по тому, что за окнами буйствовал солнечный день, спала я не больше двенадцати часов. Что со мной случилось… я до сих пор понять не могла.
Надеюсь, что все же не принесла никакую заразу в дом.
Именно это я и решила выяснить. Единственное, пришлось долго собираться с силами, чтобы отлипнуть от стены с зеркалом и направиться к лестнице.
По ней я медленно сползла, вцепившись в перила мертвой хваткой. И… обомлела, оказавшись в холле.
— Да ладно… Когда он вообще успел?!
Помещение на первом этаже выглядело так, будто косплеило оранжерею. Больше десятка кадок с комнатными деревьями вдоль стен, несколько длинных поддонов с яркими цветами и крохотными зелеными шарообразными кустиками. Несколько растений, похожих на алоэ…