— Б-благодарю, — все еще ошарашенная от всего происходящего, произнесла я. — Приятно познакомиться.
— Сумма ваших продаж за сегодня составила три тысячи семьсот золотых. Вам выплатят все деньги по этому поручению, — Ричард положил бумагу на стол перед Генри. Глава аукционного дома сразу сообразил, кто в нашей команде отвечает за бумажки, — в банке, где держатся мои счета. За вычетом комиссии, разумеется.
— С-спасибо. — Я кивнула, потянувшись к своей порции бодрящего напитка.
Если бы не задолженность за дом и прочие важные траты, я бы прямо сегодня направилась в лавку и купила мешок кофейных зерен. Но пока приходилось довольствоваться дегустацией «в гостях».
— Однако я был бы рад предложить избежать выплаты комиссии аукционному дому, — вдруг произнес Ричард. — Моей супруге очень приглянулось ваше платье, а потому я был бы рад предложить вам сотрудничество. Она часто получает приглашения на светские мероприятия, потому это могло бы быть еще и дополнительным поводом для выгодных слухов.
— Я согласна, — даже думать не стала. — С удовольствием приложу руку к созданию уникального образа для вашей супруги. Пусть она пошлет письмо, когда ей было бы удобно встретиться для обсуждения рисунка.
— Вы можете изобразить там все что угодно? — Ричард в удивлении приподнял брови.
— Все, что придется по вкусу вашей супруге. Даже фениксов, — уверила я. — После утверждения эскизов и ткани я приступлю к работе.
— Я прямо сейчас могу составить обязательство, чтобы не было проволочек с задержанием комиссии, — добавил Генри.
На том и порешили. Уже через час мы с Генри добрались до банка, о котором говорил Ричард. Двухэтажное здание с огромными входными дверьми, множеством окон и мраморной лестницей.
Все же банковское дело в этом мире было. И это не могло не радовать.
— А мы можем открыть счет? — поинтересовалась я у законника.
— Можем, но… — Генри замялся. — Пока тебе это не по карману.
— У меня на руках почти четыре тысячи золотых, кто вообще может позволить себе открыть счет?! — шепотом поразилась я.
— Не так, — Генри покачал головой. — Дело в налоге на банковские счета. Тебе придется выплачивать в казну десять процентов ежегодно за то, что они охраняют ваши сбережения.
— За то, что у них просто хранятся мои деньги?! — фыркнула я. — Они ведь их наверняка еще и используют!
— Банковские счета доступны только тем, кто готов потерять десять процентов, но не все сбережения, — вздохнул Генри.
Идиотская система. Помнится, в моем мире еще и приплачивают, если держать деньги на сберегательном счете. А тут… Уф-ф-ф. Однако для таких денег нужен «сейф» посерьезнее, чем ниша под половицей. Впрочем, у меня будет возможность от большей части золотых избавиться уже за ужином, выплатив часть долга за дом.
После того как сотрудник банка заглянул в поручение, он тут же предложил пройти в отдельную комнату, где мы сможем получить и пересчитать выданные деньги. Я подозревала, что три тысячи семьсот золотых — это очень много, но до того момента не задумывалась о том, что много еще и в весовом эквиваленте.
И потому удивилась, когда законник твердо отказался от экипажа, предоставляемого банком.
— Тут килограмм тридцать, Генри! Как мы это будем тянуть?! — шепотом выдала я, когда мы остались наедине для пересчета ровных, сцепленных между собой стопок золотых монет.
— Экипаж выделяют только тем, кто получил действительно солидную сумму на руки. Обычно эти люди могут позволить себе охрану жилища. Если же за нами проследят и увидят, что мы живем в дряхлом доме, никакой Цветочек не спасет нас от налета, — так же шепотом ответил Генри. — А так выглядит, будто мы зашли за пустяшной выплатой золотых этак в тридцать. Рисковать ради такого не станут.
— Разумно.
Я растерянно глянула на свою корзинку. Теперь я хотя бы понимала, почему Генри настоятельно попросил взять ее с собой. И зачем полдня таскал пустой саквояж для бумаг. Но фиг с ними, с объемами, и не такое в корзинку помещала — но как быть с весом?
— Яра, все под контролем, — с улыбкой сообщил Генри, складывая золотые в саквояж. — Ты можешь не переживать на этот счет.
Я тяжело вздохнула.
Ладно. Генри я и правда доверяла, значит, если он так говорит — расслаблюсь.
Корзинка оттягивала руку, но я изо всех сил делала вид, что она ничего не весит. Этот фокус не раз прокатывал в аэропорту, когда ручная кладь была тяжелее положенных десяти кило, и я искренне надеялась, что сработает и сегодня.
И в то же время уровень моей подозрительности по отношению к прохожим вырос просто до необычайных высот. В каждом из них я видела человека, знающего, что именно я тащу в корзинке, и желающего запустить туда свои пальцы.
Генри шел легким шагом, хотя я бы никогда по нему не сказала, что он в состоянии таскать такие тяжести.
Когда мы завернули на менее шумную улицу, я почти тут же влетела в очень крупного человека, лица которого я не разглядела в тени. Сердце забилось так, что рисковало выпрыгнуть из горла. Пожалуй, это был единственный шанс хоть как-то напасть на этого человека-гору — сердечной бомбардировкой!
Сонной мухой мелькнула мысль — ну, вот и конец наш пришел. Этот… точно нас поджидал.
— Я вас заждался, долго вы! — тут же подтвердил мои подозрения незнакомец.
И только через секунду до меня дошло, что его голос звучит подозрительно спокойно, дружелюбно и, что куда важнее, знакомо!
— Цветочек! — облегченно вздохнула я. — Боже, как я рада!
Если бы я двумя руками не сжимала корзинку, то точно бы крепко обняла ошарашенного от такого приветствия Цвета.
Уже когда мы подходили к дому, до меня дошла простая истина. Если бы я была куда более разумным, но в то же время мнительным человеком, то первое, что мне стоило бы испытать — страх, что Цветочек сговорился с Генри и вознамерился забрать деньги с аукциона.
Но сейчас, когда впереди уже виднелось крыльцо нашего дома и Генри в красках рассказал, как прошел аукцион, я искренне порадовалась, что не испытала этих чувств. Не знаю, как и почему, но за такой короткий срок не только Генри сумел завоевать мое доверие, но и наш вынужденный сожитель.
— Яра, сколько ты выплатишь лорду Митчелу? — поинтересовался Генри, когда мы втроем добрались до моей спальни, чтобы убрать деньги в шкаф с ключом.
— Три тысячи, — тут же ответила я.
На руках я планировала оставить семьсот. Сотню — на канализацию. Сотню — на непредвиденные траты. Двадцать пять — для выплаты Генри. А остальное отложить на рискованную затею с отправлением Нетты в безопасное место. В этом еще предстояло разобраться, но я отчетливо осознавала, что смогу заработать еще.
— Я могу их доставить прямо сегодня, — тихо произнес Цветочек. — Признаться честно, даже мне немного неуютно держать такие деньги в этом хлипком сарае. Яра, может, все же сделать ремонт? Я найду приличную бригаду… Вместе с канализацией обойдется в сто пятьдесят золотых.
— Будет хорошо, — кивнула я.
Мебель мебелью, но дому еще предстоят преображения.
Закончив с самым важным, я спустилась в столовую. До ужина с лордом Митчелом оставалась всего пара часов, но есть я хотела страшно. И потому, обнаружив подле печи еще горячий наваристый суп, невероятно обрадовалась.
Мелкие в школе, Миль еще с утра сообщила, что днем отправится на рынок, а Цветочек с Генри приводят себя в порядок после нервной прогулки.
Тишина действовала успокаивающе, но длилась недолго. В столовую вошел Эвен.
— Приятного аппетита! — сухо бросил он, подходя к печи.
Его взгляд стал колючим, он поджал губы.
— Благодарю, — в тон ответила я, без всякого желания продолжать разговор, пока парень как минимум не извинится.
Вот только просить прощения Эвен и не думал. Он налил себе в кружку воду и вдруг резко развернулся:
— Это правда, что сегодня вечером ты встречаешься с лордом Митчелом в «Пухе и перьях»?!
Все домашние знали о том, что сегодня у нас важный день — день аукциона. Но этому малолетнему ежику даже в голову не пришло спросить, как все прошло, он вновь обратился к каким-то совершенно невероятным упрекам!
Это разозлило. Очень… Очень сильно разозлило!
— Что именно тебя смущает?
— Меня смущает, что вы спелись! — со злостью выплюнул он. — Может, хотя бы заранее предупредишь о том, когда нам надо отправиться в дом призрения?! А что, удобно… Сплавишь бесполезных сироток и заживешь с Митчелом богатой жизнью! Тебе ведь так хотелось перебраться в хороший дом.
Еще ни разу в жизни у меня не было желания отвесить пощечину. Даже о мужа я не захотела марать руки, но в этот миг стало горько и обидно. Раздражение достигло пика, перемешиваясь с накатывающими слезами. Я сжала пальцы в кулаки, чтобы не совершить непоправимого.
— Знаешь что, — прошипела я. — Еще ни одного дня в вашем мире я не потратила на саму себя. Все это время я делала все, чтобы заработать денег на этот самый дом, пропитание и шанс на вашу хорошую жизнь в будущем! И я это делала не для того, чтобы какой-то малолетний крендель, который посчитал, что заработать можно только нарушением закона, упрекал меня не пойми в чем!..
Эвен нахмурился, его плечи опустились. Парень сделал шаг назад, уже открывая рот для того, чтобы возразить или оправдаться.
— Мои дела с лордом Митчелом тебя не касаются. А потому разговаривать и что-то обсуждать с тобой я более не намерена. Ты меня очень сильно обидел, Эвен. Подобного отношения я не заслужила. И более не потерплю.
С этими словами я взяла в руки тарелку, ложку и направилась на крыльцо, выходящее на задний двор. Слезы обжигали кожу на щеках, суп не лез в горло. Усевшись на верхнюю ступеньку, я вытянула ноги и позволила себя от души проплакаться.
Глава 25
Из зеркала на меня смотрело чудище заморское. Под глазами мешки, щеки красные, губы искусаны — пожалуй, позволить себе истерику перед выходом в приличное место было глупой затеей. А еще в самых классических женских традициях мне было совершенно нечего надеть.