– Дети. Конечно, дети. И что? Не курить им теперь?
Некоторые комментаторы рекомендовали бороться. Методы были известными и годами проверенными.
– Есть надежный способ: надо состричь ногти, добавить их к сигаретному табаку и «забить» назад все в сигарету. Вкус отвратительный. Бросит сразу!
– Меня сейчас стошнит, – восклицали нежные фиалки.
– Рабочий вариант, – держали лицо «бывалые».
– Как такое может быть? В двадцать первом веке! Вы еще ремнем выпорите!
– А что? Кстати, рабочий вариант.
– А мне папаня дал пачку «Стюардессы» и сказал: кури, пока не поплохеет. Я после пятой блевал дальше, чем видел.
Как это часто бывает: советы были, решения не было.
Молча поощрять курение мне не хотелось. Четырнадцать лет – все-таки рановато. С другой стороны, я сама курила. Вековые устои материнства и Минздрав заповедовали порицать эту пагубную привычку. И я искренне считала ее вредной. Однако умные книжки учили, что все это не более чем подростковый протест и период взросления.
Я позвонила брату. Он не курил вообще. И жена его не курила. И дети. Возможно, он знал о курении что-то большее, чем я. Какой-то секретный механизм, о котором не подозревали все эти люди в интернете.
– Я нашла у Нины сигареты, – сказала я.
– Я ни при чем, – сразу открестился Егор.
– Что делать?
– Ничего не делать.
Егор старше меня на девять лет. Он воспитал сначала меня, а потом своих детей-двойняшек. Для чего-то боженька посылает ему столько испытаний, так что Егора ничем не удивить.
– Она тебе правды не скажет, будет отпираться, – предупредил Егор.
– Так у нее в рюкзаке были!
– Скажет, что подбросили.
Мы помолчали.
– Я придумала: пусть она стенгазету сделает. О вреде курения.
– Трудотерапия? Твоя фамилия вроде не Макаренко.
– Лишние знания о раке горла не повредят.
– Можешь ей записку в сигареты положить. Что-то вроде «Нина, кури меньше».
– Представляю, как она удивится.
– Напряжется точно.
– Будет думать: от такой матери всего ожидать можно.
– Странно, если она до сих пор этого не знает. Давай, пока.
Это была первая идея, которая не вызывала во мне протеста. Я представила, как это будет.
…Закончились уроки, Нина и еще кто-нибудь (ведь подростки не курят поодиночке) идут куда-то подальше от школы, за жилые дома, где нет опасности столкнуться с родителями. «Давай, доставай сиги». Огонек зажигалки, ветер, «ты втягивай, а не выдыхай», без навыка прикурить сложно. И тут из пачки выпадает бумажка. Откуда она там? Разве в сигареты кладут какие-то записки? Нина открывает ее, а там написано: «Нина, кури меньше. И подготовь мне ответ, куда делась половина пачки».
Я рассмеялась, воображая все это, и ситуация уже не казалась мне настолько ужасной. Может, в этом и была секретная сила Егора?
Как я потом узнала от Нины, все так и случилось, когда она нашла записку. Даже ветер.
Глава 18. Современные методы борьбы с курением
Раньше они курили в углу жилого дома, стоящего буквой «Г». Прятаться здесь было очень удобно. А вот жители первого этажа уже устали ругаться – окна были низкими, и весь дым шел в комнаты. Каждый год очередные школьники в пубертатном периоде присматривали именно это место для курения: относительно близко к школе, но далеко от дороги, где все ходят. Так что война с юными курильщиками шла уже не первый год, но точку в ней поставила местная активистка Анфиса Зиновьевна, к радости всех остальных жителей. Устав гонять этих оболтусов, она решила снять видео, чтобы потом уже никто не отвертелся, что его там не было.
Открыв окно, она высунулась почти по пояс, держа наготове телефон.
– Ну все! Вы у меня доигрались! Сколько раз я говорила?! – победно прокричала Анфиса Зиновьевна.
Привыкшие к ее воплям подростки и не подумали напрягаться, пока Боря Залин не увидел в ее руках телефон.
– Шухер, она видео снимает, – сообразил он, выкинул сигарету, натянул на голову капюшон и отвернулся.
– Директору вашему покажу! – пообещала Анфиса.
– Мне кабзда, – вздохнул Залин, когда они быстро уходили от дома. – Если до родаков дойдет, деньги перестанут давать вообще. А у бабки не выпросишь.
Спустя десять дней кто-то и вправду прислал на почту директора школы видео, где подростки курили в том самом углу: все лица были хорошо видны, но ни Нины, ни Бори там не оказалось. В письме требовали разобраться с подростками и прекратить «травить жителей дома никотином».
Директор школы Элла Леонидовна собрала старшие классы на линейку в спортивном зале. Там выстроились и те, кто курил на том самом видео, и те, кто потенциально мог там быть, и даже те, кто не курил вообще.
– За все годы моей работы такое впервые! – выговаривала Элла Леонидовна ученикам. – Вы все поняли?! И никакие обещания и уговоры больше на меня не действуют!
Спустя десять минут директор вздыхала в кабинете:
– Каждый год что-то новое.
– Что с этими делать будем? – кивнув на список куривших, спросила завуч.
– Если и правда видео еще и на Мос. ру отправили, то будем ждать реакции. А если затихнет, то просто всем по замечанию.
Элла Леонидовна работала в этой школе больше тридцати лет и двадцать пять из них была директором. Дом, у которого курили подростки, был такой же частью ее жизни, как и школа. Элла Леонидовна даже знала, у кого какие цветы стоят на подоконнике. Ее первые ученики жили тут, и еще молодой «классухой» она за свои деньги выкупала их, пьяных и дурных, из местного «опорника», чтобы дело не дошло до детской комнаты милиции. В другой раз в этом же доме, между вторым и третьим этажом, возле батареи у окна, она опознавала своего ученика из одиннадцатого класса – Ваню Попова по кличке Варежка. Его пырнули ножом наркоманы, хотели отнять телефон. Ваня не отдал, а падая, ударил телефон о край ступеньки и разбил. Телефон так и валялся на лестнице, а наркоманов нашли через несколько дней. Мать Вани была на выпускном, обнимала одноклассников сына и плакала. Теперь те ученики сами стали родителями и спустя двадцать лет привели в первый класс собственных детей.
Элла Леонидовна и сейчас защищала своих учеников и классных руководителей выбирала таких же. Именно поэтому она была хорошим директором, а в школу стояла очередь из желающих тут учиться.
…После истории с видео место для курения сменили, облюбовав пятачок возле заброшенного дома. У первого подъезда кто-то очень остроумный организовал «курительную комнату»: вокруг небольшого журнального столика поставили огромное кресло, компьютерный стул и банкетку на гнутых ножках. Что-то неуловимо родное было в этом доморощенном дизайне. Если бы там была стена, то на ней точно висел бы ковер, а рядом – плакат Цоя.
От «курилки», если правильно смотреть между деревьев, было видно отделение полиции. В конце месяца, если холодно и лень, полицейские караулят здесь школьников, чтобы выписать штраф и закрыть отчетность. Самое сложное – рассмотреть форму весной, когда вокруг зелень.
Сюда и пришли Нина, Маша и Залин. Нина достала пачку и протянула Боре. Он открыл, вытащил сигарету – и в этот момент записка упала на землю.
– Твоя? – Залин поднял бумажку и отдал Нине.
Она пожала плечами, но развернула и прочитала вслух: «Когда вы с подружками будете курить, заодно придумайте ответ, где купили сигареты и куда делась половина пачки. Обнимаю. Мама».
– Ни фига себе у тебя мать, – изумился Залин.
Задул ветер. Боря снова и снова щелкал зажигалкой, пытаясь прикурить, и неумело закрывал огонь ладонью.
– Если б у меня нашли, то просто выкинули бы, а мне бы вломили, – сказал он.
– А ты думаешь, твои не знают?
– У меня мать телефон отняла, когда нашла пачку, – сказала Маша.
– А потом?
– А потом вернула. Потому что я обещала не курить.
Все засмеялись. Родители были далеко и казались глупыми.
– Чего делать-то? – спросила Нина.
Что делать, никто не знал. Понятно, когда ругают. Понятно, когда делают вид, что не знают. Но когда знают и не ругают – это странно. И подозрительно.
Если детство и уходит в какой-то определенный момент, прощаясь с розовощеким карапузом, то именно тогда, когда родители – добрые великаны, защищающие от любой беды, – превращаются в подозрительных полицейских. Когда это случается? С первой затяжкой сигареты? Или после дискотеки, где пили алкоголь в туалете? Или когда родители нечаянно пришли домой в самое неподходящее время? Когда ребенок начинает изворачиваться, выкруживать какую-то параллельную действительность, все и происходит – он превращается в подростка, и нет уже больше дороги назад никому. Ни ему, ни родителям.
Глава 19. Минздрав и мама предупреждают
Вечер наступил внезапно. Хлопнула входная дверь.
– Я дома! – Это Нина.
– Я на кухне. – Это я.
Словно ничего и не было. Демонстративная идиллия, хотя и я знаю, что она знает, и она знает, что я знаю.
– Я тут нашла записку…
– Да ты что?!
– Ой, мам… Очень смешно, ага.
– Ну, я старалась.
– Это не мои сигареты!
Я усмехнулась. Если бы Егор меня не предупредил, что Нина будет все отрицать, я бы купилась на это.
– Попытка засчитана, но я не верю.
– Ну правда. Это из девятого класса девочка попросила, ее мама за курение очень ругает.
– Нинуц, если бы я хотела постановки, то сходила бы в театр. Ну давай, заканчивай.
Стоим. Молчим. Слышно, как у соседей собака лает.
Опять никто не знает, что делать.
Вообще, я заметила, что быть мамой подростка – это чаще всего мысленно бегать кругами, как курица с отрубленной головой. Читаешь книги, смотришь кино, психологи, коучи, тьюторы. Вроде бы прокачалась во всем, правильно строишь «я-сообщения», стараешься не давить.
А потом – бах! – сигареты!
Кольцо в носу!
Туннель в ухе!
Татуировка на всю шею!
И ты мечешься, ищешь подход, пытаешься понять, как себя вести. А уже поздно.