Я стояла, смотрела на Нину, и вся правда воспитания открылась мне с легкостью сигаретной пачки.
Нет смысла орать. Наказывать. Отнимать. Требовать. Забирать. Все, что я могу еще сделать, – это объяснить последствия. Курение разрушает зубы. Секс без защиты ведет к болезням или беременности. Алкоголь в незнакомой компании может закончиться криминалом.
Молчание затянулось.
– В общем, сигареты я забирать не буду. А ты в ближайшие два дня нарисуешь нам с Розой стенгазету.
– Это как?
– На ватмане пишешь название: «О вреде курения». Или можешь что-то более оригинальное. И дальше цифры, факты, болезни. Распечатывать на принтере можно только картинки. Любой текст надо писать самой.
– Отлично.
Конечно, Нина произнесла это «отлично» с интонацией «да пошли вы все». Но я сделала вид, что не заметила. Ведь быть мамой подростка – это еще постоянно делать вид, что ты не замечаешь раскиданных по квартире вещей, недовольного лица, закатывания глаз, недружелюбного тона. Поэтому я миролюбиво сказала:
– Верю в тебя.
И ушла.
Плакат Нина сделала. Через весь лист ватмана горела надпись: «Курить вредно!» Минздрав и Нина предупреждали, что курение вызывает самые разные болезни. Плакат месяц висел в коридоре, а потом наступил Новый год, и я его убрала.
Увидев это высокохудожественное наглядное пособие, Роза очень удивилась.
– А зачем он нам нужен?
– Чтобы знать, что курить вредно.
– А что, у нас кто-то курит?
Роза иногда совершенно выпадала из семейных новостей.
– Нина, – сообщила я то, что Роза, как я думала, и так знала.
Курение Роза не одобряла.
– Спортсмены не курят!
Мы с Ниной и ее первым взрослым по гимнастике промолчали.
…Я все ждала, что потом, спустя несколько лет, Роза тоже пойдет по этой дорожке: попробует курить, будет прятать сигареты. Но сейчас ей шестнадцать, а она или хорошо скрывает, или и правда не курит.
Говорю Розе:
– У тебя же все курят в классе.
– Да, уже давно.
– А ты чего? Отстаешь?
– Куда мне? Я после трени прихожу и падаю. Куда еще курить?
Нина авторитетно хмыкнула:
– Я в шестнадцать уже бросала.
Было странное чувство, что именно эту фразу я уже где-то слышала, но не могла вспомнить где.
Через два часа, загружая спортивные вещи в стиралку, я вспомнила. Ее я слышала таким же поздним вечером от «бывалых», когда написала в группу пост с вопросом о курении. Тогда мне казалось, что я никогда не смогу спокойно воспринимать это. Не смогу смириться. Все я смогла.
А прошло-то всего пять лет.
Наверное, если бы сейчас у Розы из рюкзака выпали сигареты, я бы знала, как поступить. Но их не было. Зато у Розы был молодой человек, и они собирались вместе ехать на выходные в Питер. Так что опять приходилось бегать, словно курица с отрезанной головой, и думать: а в шестнадцать лет не рано еще вдвоем ехать в Питер?
Честное слово, уж лучше бы разбираться с сигаретами.
Глава 20. Сказ о потерянном детстве
Мне говорят:
– Все потому, что у тебя дети спортом занимаются…
Этим можно объяснить что угодно. Что они ответственные – ну так в спорте иначе нельзя. Или что привыкли работать в любом состоянии – это же точно из спорта. Что худые или что не курят – и тут спорт!
Правда, когда Нина набрала вес, этот факт тоже объяснили спортом. Ведь сначала она занималась художественной гимнастикой и постоянно следила за весом. А потом бросила, и стало можно есть все, что раньше запрещалось.
– Моя в 5:30 утра встает, плещется полчаса в душе, потом укладывает волосы и еще целый час красится в школу, – рассказывает мне мама одноклассницы.
– Моя тоже, – говорю я.
– Это потому, что она художественной гимнастикой занималась, они же там постоянно красятся.
Другая мама, наоборот, печалится, что ее дочка не интересуется «девичьими» темами, ходит в толстовках оверсайз, платья не надевает, везде только в кроссовках.
– Очень тебя понимаю, – говорю я, – у меня Роза так пару лет ходила. У нас было пять пар кроссовок и ни одной пары туфель.
– Это из-за спорта, да? Она, наверное, там устала от этих красивых костюмов. А моя-то не занимается…
Я могу сказать, что Роза вяжет и у нее есть своя линейка вязаных сумок. И, конечно, это у нее получается только потому, что она занималась гимнастикой и у нее хорошая мелкая моторика. Уверена, через двадцать лет какой-нибудь психолог расскажет Нине с Розой, что все их душевные травмы из-за того, что они в детстве занимались спортом.
Если бы я знала, что спортом можно будет объяснить практически все, даже неприятности ретроградного Меркурия, то выбрала бы этот путь еще раньше и не сомневалась бы ни секунды. Такой вот хитрый план. Но никто не сказал мне об этом, когда я была беременна. Как никто не сказал мне, что вся моя жизнь изменится до неузнаваемости; что примерно три года подряд я не смогу сходить в туалет одна; что, даже когда дети вырастут, я еще лет пять буду вздрагивать от чужих криков «Ма-а-а-а-ам!»; что двое детей способны разнести квартиру до плинтусов, но мне будет все равно, потому что я буду спать. В общем, о многом не предупредили, а я переживаю про спорт.
…Любые планы всегда корректировались с учетом соревнований, сборов и тренировок. Однажды меня пригласили на концерт Феди Чистякова, того самого, который пел «Настоящему индейцу завсегда везде ништяк!» Я очень хотела попасть туда, потому что Федя, группа «Ноль», «Человек и кошка плачут у окошка» – это квинтэссенция моей питерской юности. И я так ждала! Так ждала! Включала утром его песни, подпевала. И все это за завтраком. То есть присутствующим деться некуда, они вынуждены слушать.
– Ну раз тебе, мама, это нравится, то конечно, – дипломатично высказалась Нина.
Сердце неприятно екнуло. Примерно так я говорила про концерты Людмилы Зыкиной, когда моя бабушка делала звук телевизора громче и подпевала: «Из далека до-о-о-олго течет река Во-о-о-о-олга». Мы с братом слушали хрипы Высоцкого, и все эти «песни в платке» казались невыносимым занудством.
И тут я такая же, на скользкой тропинке ретро-воспоминаний. Вчера еще отжигала: каблуки, танцы на столе, канкан с барменом. А сегодня уже: «моя молодость», «в мое время». А главное – вдруг Федя уже стал каким-то ретро…
Но утро воспоминаний «кому за…» было недолгим.
– У нас в ту субботу, что ты собралась на концерт, соревнования, – сообщила Нина не без злорадства.
Праздник отменялся. Вместо этого меня ждали адепты большого спорта, некоторое количество сумасшедших мам и психоз соревнований. Я малодушно пыталась отсрочить разочарование: высчитывала, что, может, успею все-таки доехать. Няня не возила детей на соревнования, а другие мамы тоже не могли подхватить, потому что девочки выступали в разное время. Как я ни пыталась, ничего не смогла сделать, кроме как отказаться от приглашения на концерт.
– Не переживай, – успокоила меня Роза, – вот представь: мы вырастем, будем жить отдельно. И когда-нибудь нам тоже надо будет на концерт. Но мы не пойдем, чтобы отвезти тебя куда-нибудь… В больницу, например.
Она так и сказала. Это не литературный образ, не выдумка. Роза посмотрела на меня, прикинула все и подумала, что лет через двадцать меня уже придется отвозить в больницу. Спасибо тебе, детка…
Так что если Нина с Розой когда-нибудь и пойдут к психологу, чтобы рассказать о «потерянном детстве», то я тоже туда заявлюсь. Со своим блокнотиком. И там будет записан вот этот концерт Феди Чистякова, на который я не попала. А заодно еще купальники, сшитые из моих слез, когда я увидела окончательную цену. Отсутствие маникюра, потому что все деньги уходили на постановку упражнений. Некупленные сумки, но зато купленные по той же цене мячи и булавы. Я могла ходить со старой сумкой, а выступать со старым мячом, который постоянно сдувался, было нельзя. К счастью, у меня уже не росла нога, и я обходилась без новых туфель. А вот дети росли очень быстро, и им постоянно требовались новые полупальцы, скакалки и обручи.
Суп из термоса. Уроки в раздевалке. Выученные по дороге на тренировку стихотворения. Отсутствие лета, потому что в июне и августе сборы. Свободный июль, когда самые высокие цены на отдых. Выходных часто нет. Денег почти всегда нет. Времени на себя никогда нет.
Так прошли десять лет, когда Нина занималась гимнастикой, и еще несколько лет сверху, пока тренировалась Роза. За это время дважды сменились правила, из соревнований убрали и вернули упражнения со скакалкой. Убрали количество рисков и добавили мастерство. Вернули прыжок с приземлением на колени и отменили «карточки упраженний». Это словно была жизнь внутри жизни.
Вопрос «А оно того стоило?» стал моим вечным спутником.
Меня спрашивали об этом сто миллионов тысяч раз. Столько же раз я отвечала, но так и не поняла, лишила я все-таки детей детства или нет?
Жалею ли я о чем-то? Ни разу. Ни о чем.
…Любой фильм про спорт – всегда история победы, даже если это поражение. На экране герой идет к своей славе через сложности и унижения: не хватает денег, суровый тренер, ушлый противник, жесткие условия отбора. Постоянное преодоление выковывает характер. Вот-вот наш герой должен победить, но… он проигрывает. Отчаяние. Снова тренировки, снова нет денег, снова преодоление. И вот трибуны скандируют: «Давай, ты сможешь!» Последние секунды… И – победа! Медаль. В следующем эпизоде пассажиры узнают чемпиона в самолете и тайком фотографируют. А в конце фильма взрослый спортсмен приходит к своей старушке-матери и говорит: «Спасибо, мама!»
Этот избитый сюжет греет сердца не только многих сценаристов и продюсеров, но и многих родителей.
Но есть и другое кино. Не снятое пока никем. Здесь нет побед, нет оваций. Медали очень часто пластиковые, просто покрашены под золото. Это кино даже не про «второй номер». Это про «222-й номер».
У таких спортсменов тоже были тренировки, диеты, разочарования, проигрыши и победы. У них были тренеры, которые в них верили так, словно завтра на Олимпиаду. И, конечно, у них были родители, которые вкладывали деньги, силы и нервы.