– Тут лучшие школы! Возле дома – три на выбор! Здесь столько деревьев! Воздух очень чистый! Не то что у вас там!
Я изумленно уточняла:
– Вы за городом живете или в Сочи? Откуда в центре свежий воздух и деревья?
Первое время мы созванивались.
– Нина пошла на гимнастику, тренируется по пять часов в день, – рассказывала я.
– Ты из нее спортсменку делаешь? Мы решили, что спорт не нужен. Только так, для общего развития.
– Я ничего специально не делаю. Ей самой нравится.
– А уроки?! Ты представляешь, как она будет все успевать? У нас такая сложная программа в нашей школе, – Лена несколько раз подчеркнула слово «наша», давая понять, что это особенная школа, не для всех.
– Ну какая там программа во втором классе? – удивлялась я.
– А кто возит на спорт?
– Няня.
– Ох! Столько денег ты тратишь, – вздыхала Лена. И было непонятно, сочувствие это или порицание.
Мы не ссорились. Просто перестали общаться. Мне кажется, при последнем разговоре я даже не сказала ей, что Гарри умер.
И вот теперь встретились. В метро.
– Привет, – сказала она.
– Привет.
– Я так и подумала, что это ты. Хотя тебя вообще не узнать.
– Так хорошо выгляжу или так плохо?
Лена задумалась. Шутка зависла в воздухе. Подошел поезд, смазав неловкость. Сразу появилась масса дел: выпустить толпу, самим войти. Парня с рюкзаком подвинуть. В конце концов, чего я так напряглась?
– Ну что, твои уже в сборной? – спросила Лена.
– В какой сборной?
– Ну, по гимнастике. У Винер?
В этот момент поезд, как назло, внезапно остановился в тоннеле. В вагоне повисла тишина. Все напряжены: не случилось ли чего? И тут Лена. Со своим вопросом. На весь вагон.
Лена ждет ответа, смотрит на меня. Рядом сидит тетка, держит на коленях кота – только что достала его из переноски, чтобы погладить. И вот они с котом тоже уставились на меня и ждут, что я отвечу.
Возможно, поезд вообще стоит и не едет, потому что я так и молчу. Не могу признаться, что я – мать-неудачница.
Мне захотелось выйти через закрытые двери.
– Да что ты, Лена?! Ну какая сборная?! – делано веселым голосом отозвалась я.
– Ну у них же каждый день тренировки были!
– Там у всех так.
– Столько сил… Столько денег…
Я и не знала, что Лена так переживала за меня.
Даже кот из переноски смотрел осуждающе.
Наконец поезд поехал.
– Не могут ведь все быть чемпионами, – оправдывалась я.
– А помнишь, как ты вместо работы повезла Нину на соревнования, а тебя премии лишили?
Я покачала головой. За эти двенадцать лет, что они обе суммарно занимались, подобные мелочи уже забылись.
– И стоило так убиваться, раз вы не в сборной?
Я посмотрела на Лену, улыбнулась и как-то очень мягко и по-матерински даже спросила:
– Да какая тебе-то разница? Не надо за меня переживать. И считать мои деньги.
В этот момент поезд выскочил из тоннеля на станцию, стал замедлять ход.
– Мне же выходить надо, – соврала я Лене.
– Как жаль! – соврала Лена мне в ответ.
Я начала пробираться к выходу. В спину донеслось:
– Я тебе позвоню, и встретимся нормально.
«Упаси бог», – подумала я, выходя.
Поднимаясь наверх на эскалаторе, я уже забыла, что видела Лену и что мы о чем-то разговаривали. У Москвы такой ритм, что можно забыть что угодно.
Глава 22. Мир успешного успеха
Самое тяжелое, что я видела, – это желание, нет, даже требование родителей: обязательно победа! Они так и говорят, глядя в огромные детские глаза:
– Что ты там сопли жуешь? Соберись!
Уровень концентрации – олимпийская медаль. Уровень соревнований – спортивный зал областной школы с надувными шариками.
В каждой секции есть такие мамы. Гимнастика, плавание, шахматы, бег, прыжки – без разницы. Я и сама иногда была такой. Весь сегодняшний мир успешного успеха требует медалей, наград и признания.
– Знаешь, иногда так хочется стоять на первом месте, с кубком, медалью. И думать: ну что, недоумки, теперь всем все ясно? – как-то поделилась со мной Рита.
– А ты после соревнований возьми и встань, – предложила я.
– В смысле?
– Ну, подойди к пьедесталу, залезь на первое место и постой. Представь, что уже все выиграла. И у тебя кубок. И медаль.
Рита посмотрела на меня и, понизив голос, сказала:
– Я однажды взяла дома Светкину медаль. Надела. И стояла перед зеркалом.
У меня есть знакомая. У нее собака, бобтейл – чемпион России. Она однажды с собакой ехала в метро после соревнований. И зачем-то надела собачьи медали на себя. Так ей место уступили.
Мы с Ритой не дружили. И не общались. Не пили вместе кофе, ожидая девчонок. Не списывались, не обсуждали цены. Но в ее истории было так много того, что я понимала, поэтому история Риты обязательно должна быть тут.
Света, дочка Риты, на тренировки приезжала сама, хотя ей было всего десять лет. В Москве детей в таком возрасте не отпускают даже в магазин, а она ехала с пересадкой на двух автобусах почти час. Других вариантов у них не было.
– Как ты не сходишь с ума? – спросила я.
– Схожу. Первое время постоянно была на телефоне, она мне рассказывала: я вышла, иду, жду, сажусь, поехала.
Света очень любила гимнастику: ради нее готова была ездить каждый день и делать в автобусе уроки. У Риты ради Светкиной гимнастики каждый день обрывалось сердце.
Вечером Рита приезжала за Светой. Сидела на скамеечке, ждала, всегда уставшая. Боженька не дал Рите надежного мужа, но зато дал ей стальные яйца и заставил стать тягловой лошадью для себя и дочери. Светка эту материнскую силу чувствовала и старалась не отсвечивать сильно, потому что мать, когда была не в духе, могла и по жопе отхлестать.
Рита была старшей медсестрой, и все детство Светка часами сидела то в ординаторской, то в сестринской. Походя выучила кровеносную систему и строение черепа. Больные дочку «сестрички» любили и давали ей то шоколадки, то фрукты. Она все бережно брала и первым делом несла угощение маме.
В гимнастику они вкладывались обе: Светка – силами, Рита – деньгами, даже теми, которых у нее не было. Брала кредиты, занимала, выкручивалась как-то, лишь бы Света могла поехать на сборы и соревнования.
Так мы и познакомились. На соревнованиях. В раздевалке, где Светка рыдала. Рита стояла рядом и уничтожала ее взглядом. Вокруг было много народа, и все были чем-то заняты. Переодевались, причесывались, ели втихаря от тренера. Никто головы не поворачивал и глаз не отводил. Нормальный ход: тут ругают, тут одевают, тут едят.
Мы с Ниной только начинали свой путь в гимнастике, и я впервые увидела такое. Горе Светки было необъятным.
– Тебе что, мяч было не поймать?
Света молчала.
– Руки дырявые?
Всхлипы.
– Вот сейчас не отдыхать будешь, а все это отрабатывать на ковре!
Света послушно кивнула.
Мы с Ниной сделали вид, что нас нет. В идеале было бы просто исчезнуть. Я старалась побыстрее одеть Нину в купальник, но тонкая сетка, расшитая множеством страз, цеплялась и затягивала процесс. Я натянула купальник до пояса и стала встряхивать Нину, как будто надевала ей колготки. Изо всех сил я старалась не смотреть в сторону и не видеть эту девочку с мамой, но ничего не могла поделать с собой и постоянно скашивала глаза. Упихав Нину вовнутрь купальника, я выдохнула и почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Это была Рита. Она разглядывала меня, купальник, Нину. Потом хмыкнула и вдруг совершенно добродушным голосом, стараясь поддержать нас, сказала:
– Красивый купальник!
Пока ждешь выступления, делать особо нечего. Уже потом, спустя несколько лет, оказываясь на соревнованиях, я сразу отправлялась в кафе. Возвращалась только к самому выступлению, смотрела и снова погружалась в свои дела, ожидая, когда мы поедем домой.
А тогда… Мне все было интересно, все впервые. Вокруг столько гимнасток. Я же их прежде на ковре и не видела. Стою, рассматриваю. Тренеры на кого-то кричат, кого-то тянут. Вокруг мячи летают, обручи крутятся. Родители взволнованные. А детям всего пять-семь лет. Но у большинства такой нерв: сейчас или никогда. Надо взять эту высоту! Чемпионат «Мамино солнышко»!
Рядом стоит Рита, контролирует Светку.
– Носок тяни! Бедро подбирай! – кричит ей.
Со всеми мамами, кто проходил мимо, Рита здоровалась. Кому-то улыбалась и спрашивала что-то вроде:
– А по баллам что? А скакалку поставили в итоге? А это ваша младшая?
В общем, знала всех.
Когда Нина подошла ко мне, Рита внезапно сделала ей замечание:
– Ты поворот не докручиваешь, не засчитают. И стопу не заваливай.
Нина ей кивнула. А я спросила:
– Это важно?
Мне лично нравилось все, что Нина делает, – я же вообще ничего не понимала. Рита посмотрела на меня с жалостью.
– Важно.
– А вы тренер? – вдруг осенило меня. Ну, раз ее все знают и она всех знает. Орет, опять же.
Она снова посмотрела на меня с жалостью и снисходительно ответила:
– Тренер вон, – и тыкнула в сторону, – а я мама вот этой… красотки.
И не было в ее голосе никакой агрессии по отношению к дочери.
– Вы просто все знаете! Все эти повороты, элементы!
– Будешь тут знать!
Свету в это время позвала тренер. Света подошла, села на шпагат между двух стульев, а тренер с силой стала давить ей на плечи, чтобы Светка вообще провисла ниже.
Рита, словно коршун, следила за тем, что там делает дочка. Светка поджимала губы и одновременно закрывала глаза.
– Не упирайся, – кричала ей тренер через гремящую музыку, – тянись.
Светка тянулась, попой приближаясь к полу и провисая между стульями все сильнее. Нина стояла рядом со мной и восторженно смотрела на все это.
К Рите подошла другая мама, до меня долетали обрывки фраз.
– Ну как, вы готовы? – спросила та мама.
– Ой, Люда, не знаю. Мяч она завалила, собраться не может.
– Моя тоже, полная шляпа.