без родителей, значит, сбежала?
Света вернулась в комнату, не глядя по сторонам. Только забрала из розетки зарядку, убедилась еще раз, что под подушкой денег нет и, не прощаясь, ушла. Когда она проходила мимо стола администратора, он очень вежливо попрощался. Она сердито буркнула в ответ: «До свидания».
Он, конечно, ни при чем, но сволочь. Все тут сволочи, уроды, сволочи, сволочи. Что делать без денег? Это как шоу на выживание по каналу «Дискавери» про мужика, который ест лягушек. А где в Москве взять лягушек? Фу, гадость. Хорошо хоть остался киндер и быстросуп. Почему вчера в магазине взяла только два супа, могла ведь взять с запасом. Он и не весит ничего. В «Шоколаднице» тоже могла поесть нормально, заказать сытные блины или кофе с красивым узором. А теперь только пятнадцать рублей мелочью. Даже на бутылку воды не хватит. До встречи с Игорем можно протянуть на запасах и пятнадцати рублях, но что дальше? Хоть бы он помог и квартирой, и деньгами. Хотя бы немного, хотя бы на первое время. Господи, почему все так?
Выйдя из двери хостела, она почти сразу оказалась на знакомой площади у метро. Все то же, и «Шоколадница» на месте, и салоны оптики, только все изменилось. И что тут делать до шестнадцати часов без денег? Сидеть на лавке? Времени еще очень много, можно поехать в центр Москвы погулять и отвлечься – карта «Тройка» в кармане джинсовки осталась нетронутой.
Лучше бы взяли ее, а деньги оставили. Как же она так лоханулась? И как они умудрились это провернуть, ведь ее голова лежала на рюкзаке. Может, не всю ночь, может, перевернулась на другой бок и освободила доступ в карман. Но ведь должна она была почувствовать шевеление рук у лица! Но не почувствовала ничего.
Она и сейчас не чувствовала ничего. Внутри выжжено, как поле после пожара, только в голову изредка ударял кровавый колокол. Так она всегда реагировала на стресс – головными болями. Мама один раз водила ее к врачу, сказали, что это сердечно-сосудистая болезнь, но такая почти у всех, ничего такого. Взрослые научили Свету ничему не удивляться и расценивать события как «ничего такого». Про кражу она решила думать так же. Ничего такого, просто шестнадцатилетняя девочка осталась одна в Москве без денег. Избитый сюжет на пенсионерском телеканале, там потом у всех всё хорошо.
2
Из всех московских адресов Света помнила наизусть только один – Гоголевский бульвар, 14. Адрес Центрального дома шахматиста, куда возят импортных чемпионов на «праздники шахмат». В шестом классе они с ребятами из шахматной школы были здесь на экскурсии. Их водили в музей, показывали вещи знаменитых шахматистов, фигуры из фильма про Гарри Поттера и даже разрешили посидеть за столиком матча Карпов – Каспаров. Но самое большое впечатление в тот визит произвели на Свету не экспонаты, а живые цветы в пузатой вазочке возле настежь открытого окна туалета. Все потому, что старинный особняк с удивленными арками окон и живые цветы никак не вязались с картинкой привычной разрухи в других шахматных клубах, где привыкла играть Света. Большинство площадок устарели лет сорок назад, вместе с ними устарели и фонды. Только для избранных условия этой игры могли быть другими. Элитные игроки жили в роскошных отелях Парижа и Нью-Йорка, играли в красивых залах, набитых зрителями, и могли содержать за свой счет команду тренеров, повара, массажиста и менеджера. Они получали за один турнир десятки тысяч евро и отказывались выступать по всяким надуманным поводам. Как Магнус Карлсен, который не захотел защищать титул чемпиона мира, потому что ему стало вдруг неинтересно играть со своими соперниками. Правда, такое себе могли позволить только чемпионы и претенденты на звание чемпиона мира. И нет ни одной причины, почему бы ей тоже не стать претенденткой. После победы на первенстве страны как раз можно «ехать на мир», как говорят. Господи, какой мир, не сдохнуть бы в этой апрельской Москве без денег, и ладно.
Света сидела на скамейке Гоголевского бульвара, прижав к бедру осиротевший рюкзак и напоминая себе героиню любимого маминого фильма, который показывали по телевизору в праздники. Там было про женщину с ребенком, которая всего добилась сама, переставляя будильник. Мама каждый раз смотрела фильм и согласно кивала заплаканным подбородком на словах: «В сорок лет жизнь только начинается». Мама вообще любила всплакнуть под хорошие фильмы, песни и тосты. Даже скорее так: она считала хорошими фильмы, песни и тосты, под которые приятно всплакнуть. Скоро мама будет плакать на 9 Мая, повторяя с придыханием про «святой день». Света очень скучала по маме и мокрым маминым глазам. И все же лучше в этой апрельской Москве без денег.
Ей быстро надоело рассматривать бульварных хипстеров, и она снова уткнулась в телефон. Погуглила про Дом шахматиста. На главном сайте увидела баннер, который очень кстати сообщал, что каждое воскресенье здесь проводится открытый турнир для игроков с рейтингом до 2200, предусмотрены денежные призы. Некстати только, что вступительный взнос пятьсот рублей. Губы сами собой вытянулись разочарованной уточкой. Пятьсот рублей теперь то же самое, что и пятьсот тысяч, – одинаково недостижимые суммы. А как было бы здорово сыграть на опене. И выиграть, разумеется.
На моменте тягостных раздумий о пятистах рублях на лавочку подсел пожилой мужчина с газетой. Сначала он вроде читал и только украдкой посматривал на соседку, потом отложил в сторону шуршащий квадратик газеты и тоже достал телефон. Видимо, с телефоном что-то не ладилось, потому что через несколько секунд тяжелых вздохов он обратился к Свете с просьбой помочь написать эсэмэску. Она объяснила, как набирать текст и как потом нажать на стрелочку, чтобы отправить сообщение. Мужик покивал, мол, все понял, но через полминуты уже опять доставал ее расспросами, как переслать фото, как ее зовут, сколько лет и кого она тут ждет. Пришлось срочно собирать себя с лавки и уходить. Вставая, Света ощущала на спине горячее солнце и горячий мужской взгляд.
Мимо едва оперившихся листвой деревьев добралась до площадки храма Христа Спасителя, побродила по пустому скверу у подножия храма и спустилась по Волхонке до Кремля.
На Красной площади Света бывала, поэтому восторга первооткрывателя не испытала. В центр они ездили с мамой на ярмарки варенья или еще бог знает чего – мама любила такие странные мероприятия и использовала их как повод для вылазки в Москву. Правда, купленное варенье мама есть не разрешала и раздаривала друзьям по праздникам, но без варенья тоже было здорово. Долгая дорога из Дмитрова не утомляла, а томила: сначала они полтора часа ехали на электричке до Савёловского, где спускались в метро, потом на «Боровицкой» через норы-переходы пересаживались на красную ветку, а в самом конце вмешивались в густое тесто людей на площади Охотного Ряда. Сейчас ощущения были даже лучше. Она здесь одна, без мамы и без варенья. Она решила так сама.
Свете хотелось бы, чтобы ее сочли местной, поэтому, пересекая Красную площадь, она не смотрела по сторонам – типа на что там смотреть, я всё уже видела. Мимо прошла пара ребят, они разговаривали по-английски. От приятного звучания иностранных слов в животе выросло тепло. Как будто эти двое любуются ее родным городом и только и говорят друг другу, какой же он классный. Хотя это и не ее родной город, но можно сказать, что ее. С некоторой натяжкой. Дмитров – это Подмосковье, значит, почти Москва. Хотя один раз на сборах она сказала, что из Москвы, а пацан ответил: «Знаю я вас, вы все говорите “из Москвы”, а потом оказываются Люберцы или Мытищи». Света тогда напряглась, а сейчас стало смешно. Это ее город, кто бы что ни говорил.
Хотя и в любимом городе, время до встречи с Игорем все равно тянулось медленно. Пришлось идти в ГУМ и там подолгу сидеть то на одной, то на другой лавке, нюхать бесплатные пробники, гулять по лестницам и переходам, рассматривая витрины. Все это было вынужденное удовольствие, кроме визита в гастроном на первом этаже. Ее занесло туда туристическим потоком и выбросило к полкам, заставленным блестящими банками чая со слоном, заваленным яркими горами конфет, расцвеченным конусами лимонадов. Света забыла про воображаемую московскую прописку, смотрела во все глаза и трогала во все руки эти ослепительные продукты целый час.
И все равно на условленное место встречи прибыла с запасом в двадцать минут. Даже немного спешила в метро, и зря – теперь опять ждала. В «Пятерочке» в доме Игоря сразу бросилось в глаза, что фрукты больше не блестят, крабы усохли до голубоватых палочек, а чай не удостоился отдельной банки. Несмотря на менее аппетитный вид, съесть что-нибудь хотелось ужасно. Киндер-сюрприз она уговорила еще по дороге из хостела, вытащив из желтой капсулы скорлупы разрезанного пополам розового дельфина. Неужели детям такое нравится? Спрятала в карман джинсов на будущую память о московских приключениях. Быстросуп пока оставался, но где взять кипяток? Хотя как где – там, где наливают кофе. У метро как раз есть шаурмичная, наверняка там можно попросить добавить кипяток. Но это все потом, сначала нужно с квартирой и Игорем разобраться. Своим хождением по супермаркету Света заинтересовала охранника. Конечно, она выглядела как его клиент: подросток с рюкзаком, долго и бесцельно бродит, берет товар с полки и кладет обратно. Несколько минут пристального внимания – и Света не выдержала давления, выскочила на улицу. Охранник остался стоять в предбаннике с победным видом. Игоря все не было.
«Привет!! Я пришла», – написала ему в телегу, немного волнуясь. Контакт в мессенджере по-прежнему назывался «Марина».
Никакой реакции.
«Ты придешь??» После второго сообщения появились галки прочтения и статус «Марина печатает». Кишки немного разжались, стало поспокойнее. Хотя бы отвечает.
«извини я не смогу придти. маша все узнала» – повис ответ.
Света никак не могла сообразить, про кого он толкует, но поняла, что он не придет.
«Что за Маша???»
«маша жена. не могу писать»
«А с квартирой что??? Ты кинул меня опять??»