Последнее сообщение висело недоставленным, зато в переписке появилась функция автоудаления. Сообщения таяли на глазах, вместе с надеждами на помощь Игоря. Снова мимо.
Так, нужно придумать новый план, ничего страшного.
Но думалось плохо. И виделось тоже – слезы заливали обзор. Вытирая сопли и слезы шершавым рукавом джинсовки, Света снова шла по Владимирской улице и не могла понять, что сделала не так. Вот бы посмотреть повтор партии. Быстрый анализ говорит, что самым большим просчетом оказалась ночевка в хостеле. Были, наверное, и еще какие-то ошибки, иначе ситуация не приобрела бы характер патовой. Стоило или выбрать хостел поприличнее в центре, или проверить отзывы на него, да или хотя бы просто заплатить за сейф. Иначе бы она не оказалась сейчас в безнадежной позиции.
От всех этих переживаний заболел живот, резко и сильно захотелось в туалет. До «Шоколадницы» бежать далеко, к тому же там могла быть очередь. Пришлось свернуть с улицы к домам, чтобы найти подходящие кусты или гаражи. В палисаднике между домами она усмотрела укромное место – вход в подвал. Подошла поближе и увидела, что подвал закрыт на большущий замок с металлической накидкой от дождя. Но если спуститься по лестнице, то оказываешься ниже ватерлинии и с улицы ничего не видно. Только если специально не заглядывать. Но кому это может понадобиться? Разве что дворник захочет достать свои метлы и лопаты. Больше подходящих мест кругом не было, а живот требовал немедленного разрешения кризиса, поэтому пришлось использовать то, что есть. Слава богу, в этот момент дворнику не понадобились метлы.
Света выползла наружу еле живая, слабость давила на колени и отдавала в поясницу. Может, это от голода, или от нервов, или от всего сразу. Она обошла дом, с другой стороны нашлись подъезды, а у подъездов лавочки. Упала без сил на ближайшую. В руках покалывало, в голове тоже – как будто заморозка после зубного, но если спокойно посидеть, подставив лицо ветерку, то становилось получше. Пока она сидела, к подъезду подошел парень и вместо того, чтобы прикладывать ключ или вводить код, просто со всей силы дернул дверь. Значит, домофон не работает и любой может войти в подъезд. Света заприметила это на всякий случай. На случай, если не придумает, где ночевать без денег. В подъезде хотя бы топят и импровизированный туалет в кустах рядом. Лучше, чем сидеть на лавочке всю ночь. Интересно, а розетки в подъездах бывают, чтобы зарядить телефон?
Кстати, про телефон. Им же можно воспользоваться. Пока остужала голову на лавке, зашла в ВК посмотреть знакомых по шахматным сборам, у которых городом пребывания в профиле значится Москва. Можно попробовать попросить их ее приютить или хотя бы дать денег. В черновике Света написала, что она в Москве, у нее украли деньги, просит помочь жильем или деньгами, но есть важное условие – не сообщать об этом родным. Перечитала, смягчила просительные интонации, досыпала сердечек и отправила сообщение московским знакомым. Всем один шаблон, только имена разные.
Порадовалась, что умно придумала. Огорчилась, что ответов можно прождать до ночи. Чтобы скрасить ожидание, зашла в приложение с картами, проверить, нет ли рядом парка. Оказалось, есть. Терлецкий лесопарк. На карте нарисованы елочки, пруды и почему-то лошадиные головы. Можно сходить посмотреть на головы, пока не отвечают. Пока шла до парка, одна девочка ответила на ее сообщение. Написала, что это раньше она была в Москве, а теперь в Питере и готова выслать денег на карточку, но карточки-то не было. Света ответила, что ничего, спасибо, попрошу у других ребят.
В парке она погуляла по песчаным дорожкам, покидала камешки уткам в пруд, рассмотрела лошадей в загоне. А еще наконец съела быстросуп, выпросив кипяток в палатке измученного узбека. От супа в теле приятно потеплело, но согревающего эффекта хватило ненадолго. День клонился к концу, и холодный ветер стал забираться за ворот, из носа подтекало на отворот джинсовки. На лавочках в парке появились пары с пивом, а на дорожках – тепло одетые бегуны. Ребята из переписки не отвечали. Один парень то ли не поверил, то ли сделал вид, будто не верит, что это она сама просит денег, а не мошенники, и ответил отказом. Света поняла, что рискует не дождаться помощи и надо придумывать что-то самой.
В голове чувствовалась странная легкость, а в теле, наоборот, мерзкая тяжесть. Как будто что-то липкое покрывало лицо и плечи, давило на глазные яблоки. С опозданием дошло, что это похоже на температуру, но померить нечем. Как маме удается так точно измерять температуру рукой? Ее собственная ладонь была холодной, поэтому лоб показался очень горячим. Больше нечего ждать, надо уходить с улицы.
Света снялась с лавочки в очередной раз за сегодняшний день и на слабых ногах побрела в сторону домов. И снова пятиэтажки зажгли окна – некоторые ярко светились фиолетовым, как глаз фантастического супергероя, который присматривает за городом. И снова ни денег, ни жилья, ни друзей, да еще и температура вдобавок. Стало очень жаль себя: одинокую, нелюбимую, обманутую. Она даже наскоро всплакнула. Может, пора сдаться? Нет, это всегда можно сделать.
Приковыляла к знакомому подъезду и потянула дверь, но та не поддалась. Почему же на все нужно так много сил? Собрала остатки энергии и дернула металлическую ручку. Дверь с неприятным чпоком раскрылась. Подъезд пахнул старыми тряпками и мышами. Свету замутило, но следующий вдох уже принес облегчение, запах стушевался. Очень сухо, ноль влажности. От подъездной сухости сразу захотелось пить, а запасов она снова не сделала. Страшные цветы в горшках нелепо украшали лестничный пролет между первым и вторым этажом. Покопавшись по углам подоконника, Света нашла спрятанную там пластиковую бутылку для полива. Вода в ней позеленела и воняла, но она все равно хлебнула. Лучше бы она этого не делала. Зеленая протухшая жидкость поползла по горлу и пищеводу, достигла желудка, там побарахталась и поднялась наверх. С большим трудом удалось удержать ее в пределах тела. Тело сопротивлялось, пытаясь откашлять гадость. Во рту и гортани появился мерзкий привкус, стало в миллион раз хуже, чем было. Пришлось постоять неподвижно и подышать, успокаивая возмущенный желудок.
С остановками и передышками Света доползла до пятого этажа. Там, в пролете межэтажья, обнаружился старый телевизор с пузатым экраном. Похоже, его давно выкинули из квартиры, но тащить по лестнице не захотели. Наконец-то удача. Света рухнула на скрипнувший корпус и рыданула уже как положено: с подвыванием, всхлипами и наслаждением. Попутно с интересом следила, как слезы оставляют на полу круглые мокрые лужицы. От слез глаза отяжелели и держать их стало особенно трудно. Какое-то время Света боролась, а потом закрыла опухшие веки. Ей ничего не снилось в этот раз, или она не запомнила.
Проснулась она от касания и первое, что увидела перед собой, – это острый напряженный нос. Незнакомая бабулька как будто обнюхивала ее, а еще осматривала и легонько ощупывала руку. Свету возмутила эта бесцеремонность, но она не придумала с ходу, что сказать обидного, и только крикнула: «Эй!» Бабка отскочила и отдернула руку.
– Господи, живая!
– Конечно, живая. А вы что думали, мертвая? – проворчала Света, потирая руку, до которой дотрагивалась бабка.
– Думала, то ли тряпки, то ли мертвяк. Не вижу же. Фух, господи, – бабка взаправду выдохнула. Перепугалась, похоже. – А ты чего тут делаешь-то?
– Я… это… с папой поругалась. Он пьющий. Выпил вчера, я и ушла. Вот. – Света соврала. Бабки вредные, им и цыганкам доверять нельзя.
– Да ты что! – всплеснула руками бабка. – И ты тут с ночи сидишь, что ли? А мать где?
– В другом городе. – Света сама удивилась, как быстро нашлась.
Бабка прицокнула.
– Ну и что дальше? Ты домой-то собираешься возвращаться или будешь в подъезде жить?
– Собираюсь домой, конечно. Подожду только, пока он просохнет немного.
Бабка, кажется, съела историю. Света даже сама в нее поверила, ведь почти все правда. Правду умножить на ложь – получается полуправда, а не полуложь.
– Может, ты зайдешь пока? – бабка махнула связкой ключей в сторону квартир. – Чай попьем. Чего ж в подъезде-то сидеть?
Это шанс поесть и нормально сходить в туалет. Конечно, надо идти, что тут думать.
– Зайду. Если вы не против.
– Чего ж я буду против, коль сама зову. Пошли, конечно.
Поход от насиженного телевизора до квартирного коврика занял секунд десять. Света поднялась на пролет и отметила взглядом сверху, как мала и заплевана площадка, где она провела ночь. В утреннем сером свете даже хуже, чем при желтой лампочке.
– Я в поликлинику собиралась пораньше, пока талоны есть, но попозже схожу тогда, – рассказывала бабка, пока ковырялась ключом в замке. – Давай заходи, – подтолкнула Свету в квартиру.
В квартире у бабки пахло, как и полагается в таких местах, чем-то скисшим и кошками. Обладательница второго запаха обнаружилась сразу же при входе. Кошка обвивала пушистым хвостом ноги хозяйки и требовала внимания, но держалась подальше от Светы.
– Проходи, знакомься. Это Мурка, – бабка наклонилась почесать кошачий круп. Мурка ни на секунду не прекращала окружение хозяйских ног. – Да, вот такая девочка… Му-у-у-урочка.
Света тоже протянула руку поздороваться, но кошку соблюдение приличий не интересовало, и она увернулась. Они разулись.
– Простите, а вас как зовут? Меня Света.
– Мария Петровна. Будем знакомы, – кивнула седой челкой бабка. – Проходи, мой руки. Ты, наверное, голодная?
Кишки Светы сжались в восторженном предвкушении еды.
– Если честно, да. – Стеснение она оставила на телевизоре.
Пока Мария Петровна звякала посудой и пела холодильником, Света воткнула зарядку в кухонную розетку и смотрела, как бегают деления батарейки по экрану телефона.
Наконец повезло. Ей повезло. Можно перевести дух и отдохнуть. Бабка вроде добрая, только надо аккуратно говорить с ней про родителей. Мария Петровна как будто подслушала ее мысли и тут же спросила: