Преодолев лестницу, Света вышла на общий балкон и обалдела, какой он огромный. Такой длинный, что края подходили близко к окнам квартир на втором этаже, и она не могла удержаться, чтобы не встать на цыпочки и не заглянуть в чужую кухню. В желтом свете копошились люди, вполоборота к окну стоял голый по пояс мужчина. Его пузо вываливалось из спортивных штанов. Кажется, накрывали на стол к ужину. Вряд ли это та самая квартира, куда она идет. Скорее соседи. На всякий случай, она спряталась, чтобы потом не оправдываться за подглядывание. Под общим балконом нависал над подъездом широкий козырек, покрытый черными рытвинами обшивки. Света свесилась за край перил, чтобы поближе рассмотреть пустые бутылки, окурки, игрушки и всякий мусор, который жильцы сбрасывали с верхних этажей. Будь она чуть-чуть помладше, непременно бы вылезла на козырек. Но теперь она все-таки взрослая, сексуальная, к тому же ее ждут ребята, надо идти.
С трудом оторвавшись от изучения балкона и соседей, прошла в тамбур, нащупала пупок звонка и позвонила в квартиру. Глухо залаяла собака. Что ж, не обманули, Баскервиль на месте. Дверь открыла девушка с каре, прижимая ногой пса к проему. Очевидно, Рита. Постарше Светы, лет двадцать пять на вид. Они познакомились, приветственно обнялись, получилось очень даже мило. Пес тоже дружелюбно жался к ней, смазывая слюной Светины и хозяйские коленки. Рита обрадовалась, что ей кто-то поможет встретить гостей, потому что Вано, как всегда, дотянул до последнего и ушел в магазин.
– Давай покажу, где у нас что, – предложила Рита, когда Света разулась в прихожей. – Бася, да угомонись! – рявкнула на неуемно-радостного пса.
– Здесь балкон, в спальне тоже балкон поменьше, родители там хлам хранят. – Она открывала двери, за которыми тоже оказывались двери, как в лабиринте египетской пирамиды. – Пока родители на даче, а мелкая сестра в лагере, мы вдвоем с Вано. Ну и друзей зовем.
– Огромная квартира! Боюсь заблудиться, когда в туалет ночью пойду, – Света не удержала внутри восхищение метражом.
– Ага, почти сто метров. От дедушки-полковника досталась, – отозвалась скучающим голосом хозяйка великолепия.
Чтобы заслужить звание прилежной квартирантки, Света предложила помочь накрыть на стол. Рита одобрила это предложение кивком, и они пошли нарезать колбасу и сыр, раскладывать консервированные соленья по пиалкам, доставать стаканы из серванта. Быт Риты и Вани удивительно напоминал родительский в Дмитрове. Все эти серванты, стенки, вазочки по углам – дома было почти то же самое. Да не почти, а точно. Когда Света сказала, что у них дома такой же сервиз, Рита только поморщилась.
– Весь этот советский хлам давно пора выкинуть. Посуду ни в микроволновку не поставить, ни в посудомойку. Мама не разрешает, а то позолота облезет, видите ли. Живем как в музее, ничего не тронь. Я бы все отдала на барахолку, и квартиру продала, и с родителями бы разъехалась, но они против. Конечно, это удобно же. Ничего не менять последние сорок лет, – сказала она с горечью.
Света понимающе кивнула, хотя на самом деле любила и старые квартиры, и все эти аляповатые сервизы. И теперь, перекладывая маслины из жестяной банки в пиалу с большими бледными цветами, думала о том, как было бы здорово, если бы в ее семье принято было приглашать гостей и угощать их из теплых пиалушек.
От детских воспоминаний отвлеклись из-за Вано. Он пришел из магазина, позвякивая пакетами с бутылками, и удивился, что Света не похожа на себя на фотографии. Она ответила, что фотка старая, а волосы крашеные. Порадовалась, что парней в этом смысле провести ничего не стоит.
Через полчаса уже появились первые гости – пара ребят с Ритиной работы. Свету представляли гостям, сама про себя она добавляла, что шахматистка. Эта информация, а также упоминание победы на чемпионате страны вызвали одобрительные возгласы. Спустя три минуты после представления все имена Света уже забыла. Каждые полчаса приходили новые люди, из пакетов появлялись настольные игры, чипсы и бутылки. Свете ужасно понравилась непринужденная атмосфера вечеринки, а старые ковры и сервизы делали ее еще более домашней и душевной.
За обеденный стол в кухне все желающие не помещались, поэтому гости разбрелись по комнатам. Курильщики захватили общий балкон – на квартирном курить не разрешила Рита, любители полежать облюбовали зал, а перекусить – кухню. Света держалась последних. Под шумок она съела пачку чипсов с крабом, опробовала несколько видов сыра и добила голод миской оливье. Не удержалась, нахваталась и отяжелела. После еды почувствовала себя сонной, а никак не сексуальной. Рита отошла покурить, а ее бывшие одногруппники из универа как раз обсудили, какая она стала серьезная в отношениях с Вано. Потом кто-то заметил, что Света погрустнела, и предложил ей выпить коктейль виски-кола. Она хотела отказаться, но решила, что это будет невежливо. И коктейль красивый с кубиком льда, не пахнет мочой, как пиво.
– Тебе пить-то можно? Есть восемнадцать? – поинтересовался парень, который до этого молча сидел в углу возле холодильника.
– Как раз недавно исполнилось, – уверенным голосом соврала Света.
– Смотри мне, – отозвался парень. Кажется, его звали Вова.
Коктейль оказался вкусным, она быстро выпила стакан и попросила сделать еще один. Может-быть-Вова, ухмыляясь, сделал еще и даже добавил лимончик. Вкусно получилось. Потом все собрались на кухне играть в настольную игру, но Света уже немного опьянела и слишком устала, чтобы разбираться в правилах. Вместо этого она пошла побродить по квартире.
Рассмотрела винтажный плафон цвета жемчуга в коридоре, потрогала пухлые альбомы, стерла пальцем пыль с рамок выцветших фотографий на стене. На одной была пара. Мужчина с орденами и мечтательная женщина в локонах, как будто не совсем понимающая, что она тут делает: глаза смотрят мимо линзы фотоаппарата. На другой – старушка сидела, сложив крупные руки на цветастом халате, и смотрела на фотографа исподлобья, как будто он ее перед этим крепко задел. На других карточках еще и еще люди, видимо родственники, потому что тяжелый взгляд исподлобья достался всем, и целая стена квартиры взирала исподлобья на новых жильцов. Хорошая квартира, доисторический рай.
В зале обнаружилось пианино, которое при осмотре с Ритой она не заметила. Света заглянула под крышку и легонько надавила на пожелтевшую клавишу. Пианино выдало неожиданно звонкую ля. Света перепугалась, поспешила закрыть крышку и чуть не прихлопнула пальцы. Рядом с пианино и точно перед телевизором раскинулось коричневое кресло. Кресло предусмотрительно накрыли тканевой накидкой. Очевидно, чтобы продлить его жизнь еще на сто лет – первые сто остались позади. Света аккуратно присела, подвигалась, подтянула к себе ноги. Убедилась, что места достаточно. С поджатыми ногами получилось сделать из тела клубок, обхватить себя под коленями и опустить голову на мягкий подлокотник. Где-то она читала, что это называется «поза эмбриона». Эмбрион Света задремала.
Ей не снилось ничего конкретного. В сонном мире плавали бесформенные тени и нечеткие звуки. На границе сна и реальности тихонько шушукались голоса, дребезжало стекло, шуршала вода. Кругом все не ходило, а плавало ходуном в вязком супе сна. Хлопнула дверь – Света открыла глаза. В темный зал пробивался желтый свет лампочки из коридора, виднелся уголок вешалки. Джинсовок и кофт на деревянных крючках почти не осталось. Видимо, гости разошлись, но кто-то точно оставался, потому что из кухни слышался приглушенный шелест голосов. В шелестящем шепоте она уловила свое имя.
– …Девчонка эта, Света.
– Шахматистка?
– Да.
– Ну?
– Ну она чё вообще, чья?
– Да ничья вроде. Вписалась к нам. А чё?
– Ну раз ничья, значит, наша будет.
– Так она ж мелкая! Была бы постарше, я бы и сам с ней замутил.
– Ага, щас! Поздно уже. И, кстати, я проверил, восемнадцать есть. Так что не ссы.
– Рита будет против.
– А ты Риту свою угомони. А то чё, совсем каблуком стал, а?
Они посмеялись, и за смехом Света не расслышала слова.
– Я… это… мы… заночуем в дальней комнате. Ок?
– Да мне-то ок, брат, а ей не знаю.
– Ее на себя беру. С тебя Рита.
После этих слов послышался шум отодвигаемых стульев, через секунду хлопнула дверь. Света обмерла в своем кресле. Он идет сюда. Может, он не найдет ее в этой огромной квартире. Можно спрятаться за штору или встать за дверь. Тогда он заглянет за дверь, и они окажутся лицом к лицу.
Он пришел. В открытую дверь осторожно заглядывал Иван. Эта осторожность дала Свете надежду, что прямо сейчас с ней ничего делать не будут.
– Эй! Спишь?
– Ага, спала. – Света потерла глаза, как будто только их открыла.
– Там народ разошелся, мы уже спать собираемся. Тебе постелили в дальней комнате.
– Хорошо, спасибо. А можно попросить полотенце? Хочу умыться.
– Ой, если найду, – с сомнением протянул Иван.
Он зашел в комнату, обогнул кресло и стал открывать по одной дверцы шкафа у дальней стенки. Пока он копался, Света соскочила с кресла и бросилась в коридор обуваться. Пока она торопливо пихала ноги в кеды, из туалета вместе со звуком слива воды вышел может-быть-Вова, который делал ей коктейль. Долю секунды они смотрели друг на друга молча, а потом Света с силой толкнула дверь – она была не заперта, народ ходил туда-сюда курить – и вылетела в квартирный тамбур. За собой она слышала топот и возглас: «Эй, да погоди ты!» Но она не собиралась годить.
Выбежала на общий балкон, откуда можно было спуститься по лестнице, но запаниковала, что не сможет открыть электронный домофон и окажется в запертом подъезде. Тут на глаза ей попалась крыша козырька. Раздумывать времени не было, поэтому она решилась использовать подручные варианты. Навалилась животом на перила и спрыгнула вниз на мягкое покрытие обшивки. Присела, чтобы голова не торчала. Через несколько секунд тяжелые шаги пронеслись мимо и протопали по лестнице. Света сидела в своем укрытии и молилась. Молитв она не знала, поэтому просто повторяла «пожалуйста». Спину холодили голые кирпичи.