– Подождите. Если вы к Арсению Палычу, то его сегодня нет, но вы можете сообщить все детали мне, а я ему передам. – Женщина заглянула через очки прямо в Свету, но ей не понравилась идея передачи. Этот передатчик выглядел недоброжелательным, а рисковать сейчас нельзя.
– Нет, я хочу говорить только с Арсением Палычем. Вы можете позвонить ему?
– Но его нет сегодня, говорю же вам! Тогда завтра приходите, если так секретно, – возмутились очки на носу.
– Значит, я буду ждать до завтра. Вон там, на бульваре на скамейке.
На этих словах Света шваркнула по носу тыльной стороной запястья, повернулась к женщине спиной и вышла, с трудом вытолкав наружу тяжелую дверь. На улице она задумалась, не грубо ли ответила, но потом пришла к выводу, что наплевать, лишь бы сработало. Можно потом извиниться и списать на нервы. Это переломный ход игры, его реализацию нельзя доверить случайному игроку.
Спустившись на бульвар, Света уселась на свою потертую скамейку. Сидеть почти сразу стало скучно. До завтра точно не досидеть. Как же не хватает телефона. Хоть к другим людям подсаживайся и заглядывай через плечо. Но даже вставать сейчас не стоит. Может, из окна смотрят и проверяют, не блефует ли девчонка. Чтобы скоротать время ожидания, стала изучать модные вещи на прохожих. Примерно через полчаса в лидеры московской весны выбились кроссовки «Нью Бэланс» со счетом восемь и кожаные косухи со счетом пять. Некоторую конкуренцию еще могли составить атласные юбки и платья-комбинации, но кроссовок оказалось больше всего. Когда игра поднадоела, кто-то тронул Свету за плечо.
– Пойдем, Арсений Палыч уже едет, в кабинете его подождешь, – позвал охранник.
Света кивнула. Это именно тот ход, на который она рассчитывала. Пошли по газону обратно к зданию, охранник открыл и придержал для нее тяжелую входную дверь. Тети в очках не было, но Свете все равно казалось, что она наблюдает. Думала, что они пойдут по мраморной лестнице и коврам в кабинет большого начальника, но вместо кабинета ее посадили в игровом зале, где она так бесславно выступила. Сидеть пришлось долго, смотреть не на кого. От безделья погуляла по комнате, выглянула в окно – там та же картина, что и на бульваре. Стала представлять новые фантазийные макияжи. Можно купить наклейки, наклеить на скулу и по контуру пройтись сиреневыми тенями. Или зелеными. А если получится фигня, то можно все растушевать. Так провела полчаса.
Дверь открылась, вошел мужчина. Она уже видела его в Сочи, когда турнир приостановили из-за читерства Веры. Председатель с порога не оправдал ее ожидания и был ни в каком не в костюме, а в джинсах и футболке.
– Здравствуйте! – сказал доброжелательно, предложил руку. Света пожала ее, смущаясь. – Как вас зовут?
– Света. Лазарева. – Она подумала, стоит ли добавить к имени рейтинг Эло, но решила, что не стоит.
– Меня – Арсений Павлович. Что ж, слушаю вас внимательно, Света. – Он покрепче уселся за стол, сплел пальцы в замок, приготовился слушать.
Света помялась, пригладила волосы и стала рассказывать. Начала с победы в Сочи – специально зашла с козырей, чтобы добавить себе очков, потом рассказала про побег, кражу, ночевку в подъезде и за гаражами. Про вписку рассказать не смогла, описав весь тот ужас ничего не значащим словом «неприятности». Пока переваривала воспоминания, Арсений Павлович захватил паузу, чтобы задать главный вопрос:
– Это все очень интересно, но я не понимаю, с чем вы пришли ко мне?
– Помогите мне, – прямо попросила Света. – Я хочу играть в шахматы, но нет квартиры и денег.
– А что ваши родители? Знаю, что они вас искали с милицией.
– Они меня нашли. Но домой я не вернусь, – мотнула головой Света.
– Почему, разрешите спросить?
– Потому что папа меня бил, – удивительно, что за сегодня она второй раз говорит эту фразу прилюдно. И во второй раз прозвучало даже хуже, чем в первый.
– Понял, – кивнул Арсений Павлович. – Я просто думаю, что нам делать, ведь вы несовершеннолетняя и родители есть…
– Родители сказали, что они не против.
Председатель посмотрел на нее с сомнением.
– Я скажу родителям, что если они меня не отпустят, то я все расскажу про то, что… про то, как… как меня били, в общем. Папа трудовиком в школе работает, там родители чокнутые, скандал устроят.
– Это точно, – вздохнул Арсений Павлович.
Они помолчали каждый о своем. Свете пауза не понравилась, показалось, что нужно добавить красок для убедительности.
– Честно, я все верну! Начну играть и зарабатывать. Пожалуйста, помогите. Мне больше некуда пойти.
– Конечно, поможем. Нам такие игроки нужны. Только прошу тебя особо об этом не рассказывать, а то все станут ходить, а бюджет не резиновый, – Арсений Павлович сделал голос потише, будто вечно дырявый бюджет для кого-то тайна.
– Я никому не скажу.
– Хорошо. Пока квартиры нет, позвоню сейчас родителям учеников, посмотрим, кто сможет помочь с жильем на время. Вещи есть? – он поискал глазами сумку за ее спиной.
– Нет, ничего нет, украли.
– Кхм, – крякнул председатель. – Придумаем что-нибудь. А тренер у тебя есть?
– Нет, меня тренировал отец.
– А он шахматист разве? Ты ведь сказала – трудовик, – удивился председатель.
– Нет, он любитель. Но я в шахматную школу в Дмитрове ходила. – Стало как-то неловко, что столько лет ее учил любитель, а она не задавала вопросов.
– Ясно. Тренера тебе хорошего дадим. Иди за дверью подожди, я позвоню людям.
– Хорошо, спасибо. – Света вышла, прикрыв дверь.
Вместо нее в кабинет заскочила тетка в очках. Она выглядела почему-то испуганной, а на Свету посмотрела злобно. Видимо, не одобряла беспокойства серьезного человека по такому несерьезному поводу.
Стульев в холле не оказалось, поэтому пришлось сесть прямо на пол, прислонившись спиной к оштукатуренной стене. От стены шел холод, а от человека за стеной уверенность, что все теперь будет хорошо. Чувство необоснованное, может быть, обманчивое, но от него как будто легче. Шахматы будут ее защищать до тех пор, пока она будет выигрывать. Когда выигрывать перестанет, тогда и посмотрим, что делать дальше. Не прав ты, папа. Только очки в итоговой таблице покажут, кто сильнее.
Эпилог
Шанхай встретил бодрыми сигналами автомобильной пробки, муравьиными колоннами людей и дымной завесой солнца. «Шанхай смог, и ты сможешь» – подкинула голова готовый мем. Сразу при выходе из здания аэропорта пассажиры послушно вставали в очереди к автобусам, как предписывали наклейки на полу. Света подумала, что, слава богу, ей не нужно на автобус, она бы ни за что его не нашла и уехала бы в неизвестном китайском направлении. У выхода из зеленого коридора ее встречал водитель с табличкой, на которой красовалось многозначительное и непонятное: S. Lazareva FIDE. Света на английском спросила, как его зовут. Водитель представился Сию, если она правильно расслышала. Пусть будет Сию, решила. Сию любезно помог с багажом, открыл заднюю дверь и предложил бутылочку воды.
Машину с водителем выделяли организаторы турнира претендентов. Участников вылавливали сразу с самолета, так как в прошлом году кто-то потерялся и опоздал на партию, был большой скандал. В том году в Индии Света тоже участвовала, но быстро слетела. В Шанхае этого повториться не должно, она приехала за победой. Победительница через год встретится с действующей чемпионкой мира китаянкой Цзюй Вэньцзюнь и сможет побороться за приз в полмиллиона евро. Долг перед федерацией Света закрыла после второй победы на чемпионате страны, поэтому речь шла уже о личном крупном выигрыше. Удивительно, но с текущими тратами на подготовку и жизнь эта сумма не казалась такой уж и большой. Тренеры, врачи, квартира, питание и мамины зубы съедали любые турнирные заработки.
Мама ушла от папы и пришла к Свете жить со всем своим багажом, и единственное, чего в этом багаже не было, – это чувства вины. А Света хотела бы услышать сожаление. Не сильно, не громко, не надо извинений, легкая виноватость вполне подошла бы. Но мама то ли таила это чувство внутри, то ли, что более вероятно, ничего такого не испытывала. После маминого побега папа искал их, но адрес новой квартиры держался в строжайшем секрете. Знали только Арсений Павлович и курьеры доставки еды, а они ребята не болтливые. Папа так и не нашел их. Или бросил искать.
Психотерапевт уверяла Свету, что она имеет право злиться на родителей и «это ок», – но что она знает о злости? Злость свербит в носу, дрожит в руке, тюкает в голове, по-крабьи держится в глотке. Краб проживает в районе горла, питаясь воздухом из связок, поэтому говорила Света тихо. Говорить приходилось теперь много, а есть меньше, чем хотелось бы. Тренер не разрешал.
Папа в каком-то смысле был прав. Без его окриков и тумаков Света распустилась, перестала соблюдать режим сна, стала по ночам засматриваться сериалами и заедать чувство вины чипсами. Излишества моментально сказались на концентрации, она стала зевать ходы и сумбурно проводить партии. Новый тренер Сергей Николаевич быстро просек чипсовую схему и сумел найти нужные слова, чтобы остановить загульную жизнь. Он говорил, что теперь Света сама за себя, что над ней никто не стоит и если играть она не хочет, то может прямо сейчас об этом сказать и не тратить чужое время. Что если ее смущает долг, то он обещает лично поговорить с Арсением Павловичем, чтобы его забыли и вопросов не задавали. А вот если она все-таки хочет играть, то должна соблюдать рекомендации тренера, нормально питаться и ложиться вовремя.
Одновременно с этим разговором чипсы привели к обострению гастрита и расписали красными прыщами лоб. После наглядной демонстрации последствий праздной жизни Света окончательно определилась, что хочет шахматную корону и чистую кожу. Так, через два года она выиграла Кубок России, командный этап Европы, а затем и взяла два подряд национальных чемпионских титула. Теперь дело за малым – взять еще и Шанхай.
Пока ждала в очереди на заселение, встретила в холле отеля знакомых из грузинской шахматной делегации. Все свеженькие и румяные, она одна полумертвая и серая после перелета с пересадкой в Чэнду. Благо сегодня только ужин, а торжественное открытие и пресс-конференция намечались на утро. Ужин решила пропустить, после перелета живот и так квадратный. Света вошла в темный номер и опустила электронный ключ в держатель – включился мягкий свет и благословенный кондиционер. Пару мгновений постояла на пороге, наслаждаясь искусственной прохладой. Чудес