Я хотела уйти в темноту и в лес, но он сказал: «я просто хочу, чтобы ты осталась у меня».
Просто!
Фраза нежная, как в лучших фильмах о любви, она до сих пор звучит в моих мыслях и возвышает над землёй.
И мы говорили почти всю ночь, это было магией, слиянием душ.
Я впервые так быстро раскрылась и доверилась, рассказывала о себе, о работе, о родителях, почему-то плакала, снова рассказывала, говорила о том, что устала жить без выходных, что страшно злюсь на коллег, что до трясучки боюсь выступать.
Не передать трепет этой ночи, могу назвать её только волшебством, чистым откровением. Меня несло потоком искренности так быстро и неумолимо, что я чуть не рассказала о том, что это я – Великан. Но сдержалась в последнюю секунду, даже пришлось зажать рот рукой.
У меня нет объяснения случившемуся.
Выслушав и успокоив меня, Глеб сказал, что в одном точно может помочь, что страх выступлений – это верхушка айсберга моих сомнений в собственной значимости, и от него легко избавиться.
Он научил меня! Только что, в кофренц-зале, я поняла, что урок усвоен.
Я слушала его так же внимательно, как он меня. Но, кажется, я была просто учеником, а он – близким и желанным мужчиной.
Но как он может быть таким чутким? Откуда знает, как играть на струнах души и раскрывать самые сокровенные тайны? Этого я не узнала.
Невероятно, но, похоже, о себе рассказывала только я… А потом, под утро, выговорившись и выплакавшись, обессиленная, уснула, свернувшись калачиком на том самом кресле, в котором очнулась, первый раз оказавшись в доме Глеба.
Хлопнув ладонями по рулю, начинаю хохотать.
Надо же! Я поведала ему всю свою жизнь, вытащила на поверхность боли, которые, кажется, мешали дышать! Но ровным счётом ничего не узнала о своём собеседнике!
Как же так? Смешно и странно одновременно!
– Бестолочь! – Великан медленно выходит из своего кабинета и обрывает мой смех. – Надо же быть такой доверчивой! Не узнаю тебя!
– Вот это встреча! Давно тебя не было видно! – я рада его голосу и отвечаю весело.
– На черта ты потащилась в этот дом, да ещё и осталась ночевать?
– Захотела! Могу же я хоть иногда делать глупости!
– Ты его совсем не знаешь. – Великан не разделяет моё настроение, он строг и холоден.
– Узнаю! Он взял мой номер и обещал позвонить!
– Не станет он звонить! – фыркает Великан.
– Почему это? – спрашиваю, удивившись его категоричности.
– Потому что ты бестолочь!
– Ааа… Ну да, ну да, – закатив глаза, цокаю языком. Мой добрый друг любит побрюзжать.
– Там что-то нечисто. Не знаю, как ты могла это не почувствовать ещё в первый раз.
– Там прекрасно… – со вздохом говорю я.
Хочу снова напомнить о том, что мы договорились только работать вместе и не вмешиваться в личные вопросы, но тут раздаётся звонок мобильного.
«Глеб» – мои губы сами складываются в реверанс. Быстро хватаю телефон, ожидая увидеть там цифры ещё неизвестного мне номера… Но звонит папа.
– Пап, я подъехала, паркуюсь и поднимаюсь!
– Быстро добралась – умница, – отвечает он. – Ждём!
– Выключи эмоции и подумай головой, – на ходу бросает Великан, удаляясь в свой кабинет. – И он не позвонит, я уверен.
Глава 43Великан
Когда на душе одновременно цветут цветы и носится ураган – родительский дом идеальное место, чтобы выдохнуть, успокоиться и хотя бы попытаться разложить всё по полочкам.
Папа готовится к рыбалке, которую запланировал на завтра, и перебирает содержимое своего рыболовного чемоданчика – бережно раскладывает на столе крючки, снасти и лески. Мама порхает у плиты, причитая, что завтра обещают грозу и ни на какую рыбалку она его отпускать не хочет.
– Какая рыбалка в дождь? Вы же там не рыбачить будете, а тётушкин самогон пить!
– Да я специально взял выходной без содержания! И Палыч тоже может только завтра, да и за рулём он, какой самогон?
– Вы что, с Василий Палычем собрались? А как же издательство?
– Не знаю, что там у вас за дурдом, – разложив все рыболовные атрибуты в ряд, папа гордо проходится по ним взглядом, – но Палыч сказал, что если не отдохнёт – убьёт кого-нибудь. А я переживаю за тебя, дочь, можно сказать, ради тебя рыбачить еду!
Мама, вздохнув, качает головой.
– Ой, ладно, смотрите сами. А если ещё и рыбы привезёшь – будет вообще замечательно.
– Привезу, привезу. – Полюбовавшись на снасти, папа принимается снова складывать их в ящичек.
– Пап, ну что ты делаешь? Разложил – собрал…
– Дурью он мается! – улыбается мама и ставит на стол чашки, заварник и пиалу с мёдом. – Делать нечего.
– Эх, женщины… – протягивает папа, – что б вы понимали.
В детстве папа часто брал меня с собой на рыбалку, но это всегда были вылазки на озеро – пара удочек, поплавки, черви. А сейчас я вижу, что он собирается на реку, там другая специфика – спиннинг, множество блесен, двойные крючки, толстые лески.
Папа убирает чемоданчик, мама протирает стол, наливает нам чай – у родителей чай вкусный, как в ресторане, а себе – кофе, и мы все усаживаемся за стол.
Давно мы не собирались вот так, втроём – до чего же это приятно!
Я даже почти не думаю о делах, вернее, думаю, но не о делах… Мой телефон лежит в кармане и настроен на самый громкий сигнал. Но мне никто не звонит.
– Ну, рассказывай, как дела, что нового, как работа? – выжимая в кофе несколько капель лимонного сока, спрашивает мама.
Я внимательно смотрю на неё, считывая настроение и пытаясь понять, будут сегодня нотации или нет? Но, похоже, мама в добром расположении духа и настроена общаться мирно.
– Впереди день рождения издательства, готовится грандиозный праздник. Хотите, достану для вас приглашения?
– Ой, не нужно, не нужно, – родители дружно мотают головами. – Вы уж как-нибудь сами, а потом ты нам расскажешь, – заключает папа.
Они никогда не любили вечеринок и больших праздников – как и я.
– Тебе, наверное, дадут слово, как почётному работнику? – спрашивает мама.
– Да, – отвечаю со вздохом, – это расстраивает. Боюсь выступлений… Как и ты.
Я знаю, что мама тоже терпеть не может выступления. За многие годы карьеры в журналистике и работы на высоких должностях она умудрялась не выступать вообще, даже перед коллегами, даже с докладами и отчётами.
– Ну так не выступай, – мама зачерпывает мёд чайной ложечкой. – Пусть кто-то другой скажет речь. – Она отправляет ложечку в рот и на секунду закрывает глаза от удовольствия.
– У нас так нельзя… – я качаю головой. – Меня и не спрашивают даже, просто ставят перед фактом – надо, и всё.
Вдруг раздаётся звук входящего сообщения – молниеносно хватаюсь за карман, но тут же понимаю, что у меня стоит другой сигнал. Сообщение пришло папе, а он даже не обернулся на телефон, лежащий за его спиной на подоконнике.
– Так нигде нельзя, – говорит мама, – но мы-то сами выбираем, следовать чужим правилам или устанавливать свои. А ты – отличный специалист. Можешь позволить себе немного выйти за рамки системы.
Я снова вспоминаю Глеба. Его голос звучит в голове. Он говорил, что рост происходит через переломы страхов – сломался, вырос, сломался, вырос. Мама заявляет обратное.
– Ты можешь тратить силы и учиться тому, что даётся с трудом, а можешь развивать таланты и получать удовольствие, делая, что нравится, – добавляет мама.
– Угу, – папа кивает, отхлёбывая чай, – идти по пути наименьшего сопротивления, – он с умным видом поднимает указательный палец вверх, – мы с мамой в этом мастера.
– Да ладно, – я пожимаю плечами и тоже зачерпываю мёд, – я уже подписалась.
– Ну что ж, понятно, – мама смотрит мне в глаза вдумчиво и пронзительно. Несколько секунд она словно изучает меня, а потом нежно-нежно улыбается. – Ну а вообще, дочь, как ты? Вся. В целом?
Почему-то от этого вопроса мне становится хорошо, радостно и как-то особенно спокойно. Ведь если смотреть в целом, не отвлекаясь на мелкие неурядицы – то всё прекрасно!
Лентой из картинок в моей памяти проплывают все добрые события последней недели – солнечный пляж, утренний дождь, какао с незнакомкой, звёздное небо в лесу, новая удивительная встреча, возвращение планшета, коллеги, у которых появился стимул работать как раньше…
Глубоко вздохнув, чувствую, как расправляются мои плечи.
– Знаете, – я внимательно смотрю на папу, потом на маму, – я чувствую, что я всё-всё смогу. Словно каждую секунду во мне бьёт ключом источник. Чувствую, что во мне есть что-то прекрасное, уникальное, доброе, правильное – оно ещё толком не раскрылось, но я на верном пути.
Родители смотрят и слушают со всем вниманием.
– Чувствую, что я… что я… – нужные фразы не сразу приходят, хотя я никогда не жалуюсь на их нехватку, – какая-то очень большая и всемогущая. Но не снаружи – внутри.
А потом, вдруг, это слово само залетает в мой ум и встаёт там заставкой. В этот миг я, кажется, лучше начинаю понимать сама себя, и добавляю и так очевидное: – Чувствую, что внутри меня – Великан! Понимаете?
Сказав это, я словно сбрасываю камень с души.
Переглянувшись, мама с папой ласково улыбаются друг другу, а потом мне.
Странно. Обычно упоминание Великана расстраивает и злит маму, а сейчас она смотрит и улыбается так… Словно принимает его во мне.
– Понимаем. Ещё как, – кивает мама. – Ешь мёд, сейчас капнет…
Одновременно с её словами большая золотая капля мёда отрывается от ложки и приземляется на стол.
Глава 44Демоны
Врачи скорой помощи оказались бдительными, заподозрили неладное и забрали бутылку с собой, а после того как «друг» впал в кому – изучили содержимое тары и сообщили в другую структуру.
Когда вмешалась полиция и началось разбирательство, моя бедная мать только рыдала, ничего не понимая и лишь догадываясь о причинах случившегося.
Серьезное отравление обещало закончиться летальным исходом, и кто-то из близкого круга «друга» рассказал следователю, что парочка влюбленных собиралась расписаться, а затем начать жить в строящемся загородном коттедже, который