— Блядь! Заткнись!
Быков жестко хватает меня за щеки, одним движением стаскивает с себя штаны и резко входит до упора.
Я кричу до боли в связках. И отпускаю тугую пружину внутри себя еще больше, а когда он сгребает меня в охапку, шепчу.
— Надеюсь, что ты чистый? А то вдруг. Ты же явно неравнодушен к шлюхам…
Блефую. Леша — педантичный до мозга костей. А еще дико мнительный и брезгливый. Вряд ли он позволяет себе заниматься сексом без защиты с кем-то, даже со своей Настюшей долбаной.
Это очень и очень маловероятно. Видимо, у меня какой-то карт-бланш, несмотря на мое распутство.
От этой мысли я тихо смеюсь, а Быков жестко толкается в меня и шипит на ухо.
— Клянусь Богом, Аури. Завались, или я тебя убью!
Я смеюсь еще громче, а потом заглядываю ему в глаза и шепчу.
— Нет. Не убьешь. Ты меня любишь. Ты все еще меня любишь, а вот твоя Настюша, похоже, какой бы правильной ни была — в пролете.
Он ничего мне не отвечает. Просто смотрит. Дышит тяжело. Злится. Потом зарывается в волосы носом и ускоряет темп до безумного.
Но мне не больно. Если честно, то мне дико хорошо, и это проблема. В смысле, у меня, само собой, не возникает резких перемен на сердце. Я его ненавижу и буду всегда презирать за все, что он со мной сделал, но…черт! Это же так несправедливо! Когда ты так идеально совпадаешь с кем-то в постели, а у вас не получаются отношения! Или еще хуже: как в нашем случае, между вами ложится целая пропасть из боли, которую даже при хорошем разгоне не перепрыгнешь! И это дерьмо, понимаете? С идеалом очень сложно тягаться. До него почти невозможно допрыгнуть. А жить и перебиваться крохами? Вот что остается.
Это как сначала попробовать самый сладкий десерт, а потом сесть на пожизненную диету с хлебом и солью. И даже если предположить, что однажды ты найдешь еще один десерт, это все равно не то будет. И не так сладко, и не так вкусно, и вообще…В этом проблема идеалов.
Ха! Прикиньте? Дура я, дура. Каждая женщина мечтает встретить идеального мужчину: чтобы и умным был, и хорошо образованным, и красивым, а еще в постели…боже, чтобы кости плавились! Да! Именно так! Заверните, я возьму сразу двоих, но фига тебе с маслом, дорогая. На деле идеал — это тот еще капкан, особенно если он с радостью вырвет твое сердце и перемолотит внутренности.
Такое нельзя забыть.
Вот и я маюсь, но надеюсь. Черт, я очень надеюсь, что однажды я снова встречу мужчину. Он будет хорош собой, образован и подарит мне кучу мощных оргазмов, а пока… пока я распадаюсь на части от того, который мне дает мой самый страшный кошмар. Мой предатель.
Леша пьет его до последней капли, жадно держит меня, когда я пытаюсь оттолкнуть в сторону, входит в меня медленно. Мучает.
Это сводит с ума.
Я выгибаю спину и больше всего на свете хочу его скинуть! Прекратить! Но еще больше всего хочу, чтобы он продолжал.
— Я тебя ненавижу, — шепчу еле слышно, но в ответ слышу возвращенный, мой же смешок.
Леша резко переворачивает меня на живот, подтягивает за бедра и снова входит до упора, а потом накручивает волосы на кулак и тянет на себя.
Выгибаюсь.
Это будто снова я. Та самая малышка-Аури, которая когда-то врезалась в мужчину своей мечты и готова была за ним в ад спуститься.
А я была готова, правда.
Одному Богу известно, как сильно я любила этого мужчину. Все в нем любила! Недостатков как будто бы и не существовало вовсе…но они были. У всех есть недостатки. Может быть, жаль, что я не видела их раньше, потому что тогда мне бы не пришлось выстраивать себя заново. По кирпичикам. И может быть, тогда я не стала бы такой злобной сукой.
Но эта сука сейчас в Москве.
А здесь…я снова другая. Тянусь к нему, всего на мгновение, но я снова прогибаюсь и хочу быть ближе, а сердце в груди так отчаянно стучит и вовсе замирает, когда я слышу тихий шепот.
— Нет, малышка. Не ненавидишь. Любишь. Ты все еще меня любишь, — толчок, от которого я бессовестно стону и жмурюсь, а он добавляет, — Перекрасила мои любимые волосы, сучка. Но знаешь? Ты все еще самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.
Финиш.
***
Я помню, когда мне было лет семь примерно, мама Сэма и Линки пришла к нам поздно вечером. До этого она привела детей, и они мирно спали по своим кроваткам, а я…мне приспичило попить воды. Я тогда заболела сильно, весь день температурила, и вот…впервые встала с постели.
Они сидели на кухне.
Да, я хорошо это помню, потому что почувствовала запах сладковатой бабушкиной настойки. Она ее очень редко доставала, ведь в нашем доме алкоголь был под запретом. Так меня растили. Можно сказать, в отвращении к высокому градусу. А в ту ночь все было иначе.
Я помню, как подкралась к кухне и услышала тихий плач тети Лены. Потом бабушка также тихо вздохнула и прошептала.
— Не реви! Не будь дурой! Будто ты не знаешь. Мужики — слабые. Они чертовски слабые, Лен. Да и головой своей не думают, а вот головкой — за милую душу! Если будешь оплакивать так горько, никакой души тебе не хватит.
— Я все равно не понимаю…он…когда-то он был таким хорошим, а теперь что? Пьет? Теперь еще и женщин водит…теть! Прям на нашей постели, ты представляешь?
— Эх, что ж делается…давно тебе уходить надо было, внучка. Совсем он у тебя обезумел. Плохо все кончится…
— Не могу, люблю его, дурака. А если и захочу, куда мне идти?
— У нас живи!
— Да вы не понимаете, что ли?
— Я? — бабуля горько усмехнулась, — Я и не понимаю? Ты очень сильно заблуждаешься, внучка. Все я понимаю. И не такое проходили, но знаешь что? Мужики любят характерных. И чем гаже характер, тем сильнее забыть и отпустить не могут! Это аксиома.
— Но как же? А скромность? А хозяйственность?
— Да…они-то говорят одно, а на деле вон как получается. Будешь тряпкой половой, так зачем тебя греть в постели? Тобой пол вытирать будут, Лен. До конца дней твоих, если позволишь! Ясно?! Так что, бери себя в руки и уходи! Авось и он одумается. От бутылки отлипнет, да делать что-то начнет! Сколько можно уже…
Я это на всю жизнь запомнила. Честно. Особенно про слабость мужскую. Этим я как раз и пользуюсь, за что мне вообще не стыдно.
Медленно встаю и оборачиваюсь. Пришлось лежать и притворяться долго, но Леша наконец-то уснул, а это значит, что его и танк не разбудит.
Где-то вдалеке пищит мусоросборник.
Утро.
Не надо, а я смотрю. Красивый ты, Быков. Как ангел, но душа твоя чернее ночи. Мне ли не знать. А самое главное не это. Какая любовь у нас была, если ты не знаешь, что я вообще не пью? Разве что очень и очень редко. Или, может быть, ты думал, что ради разговора с тобой я накачаюсь?
Хмыкаю и тянусь за своей одеждой, а сама с какой-то садисткой радостью вспоминаю, как почти полная бутылка хорошего вина пошла на удобрение кустам у дома.
Вот так.
Это было даже проще, чем я думала. Желаю ли? Не-а. У меня давно не было секса, а оказывается, что он становится острее, когда тобой движет ненависть и жгучее чувство мести.
Мной именно оно и движет.
Да и потом. Чего жалеть? Я же проститутка. Шлюха. Трахаюсь со всеми подряд, ты помнишь?
Снова бросаю на него взгляд, застегивая ширинку на узких джинсах, а потом криво усмехаюсь и шепчу.
— Это будет твой самый дорогой секс, любимый…самый.
После этого я разворачиваюсь и ухожу из гостиной по коридору. До его кабинета.
Я не собираюсь воровать у него деньги, хотя и уверена, что пароль от сейфа никто менять не стал. Зачем? Кто захочет ограбить Быковых? Это же почти явка с повинной и смертная казнь!
Они вообще такие. Быковы. Слишком самоуверенные, слишком халатные, слишком расхлябанные. И я это знаю. Когда ты чувствуешь тотальную безнаказанность, становишься кем? Правильно. Вот таким вот безалаберным человеком.
И ты такой.
Ага. Ты именно такой.
Пустить в свой дом того, кто тебя презирает, еще и заснуть при нем? Глупо, Алексей. Ай, как глупо…
Продолжая греть ухмылку на своем лице, как змею на груди, включаю его компьютер, а потом вставляю маленькую флешку и жду. Пока жду, осматриваю его стол. Там стоит отвратительная рамка с фотографией его невесты, и мне хочется проблеваться, а еще больше хочется наклонить ее вниз, чтобы не видеть этой довольной морды. Но нет. Нельзя. Я же знаю, что Дьявол кроется в деталях. Я не ты. Не допущу такой оплошности.
Снова смотрю в окно.
Светает уже.
Небо озаряют первые красные лучи солнца, и они очень похожи на кровь. А может быть, так оно и есть. Месть — это кровь. Она почти такая же густая, как кровь Сэма на моих руках, и такая же горькая, как мои слезы и слезы моей бабули.
Жалею ли я? Перебор ли это был? Можно было бы найти другой способ пробраться в его кабинет? Все может быть. Но мной движет месть, и именно так она начинается. С тихого писка компьютера и пустой флешки, которую я вынимаю и убираю в карман куртки.
«Первая сброшенная бомба»
Аури
Шарль де Голль говорил: «Ни одна страна без атомной бомбы не имеет полного основания считать себя независимой». Так вот, спешу вам доложить, что у меня много бомб припасено, но первая, как по мне, самая фееричная.
Она взрывается лучше всего.
И уносит с собой больше всего жизней. Или, как в нашем случае, самомнения. Экая такая убийца без крови, знаете? Самая потрясающая из всех.
После самого сложного этапа моего плана, в котором я загрузила кое-что очень важное со своей флешки на компьютер Быкова, ухожу по-английски. Наверно, даже самая дерьмовая шлюха прихватила бы наличку, ценности или какую-нибудь мелкую технику, но поверьте. Я прихватила с собой гораздо более важное: информацию.
Но обо всем по порядку.
Естественно, ни о каком разговоре с Быковым речи не шло изначально. Я не собираюсь ничего обсуждать. Тем более, своего ребенка — хрен тебе, дорогуша. Как там было? «У