Напомним, борьба противоположностей абсолютна.
«Борьба противоположностей дает внутренний импульс к развитию, ведет к нарастанию противоречий, разрешающихся на известном этапе путем исчезновения старого и возникновения нового».
Однако при всем при этом старое уходит не то, чтобы по-английски, молча, оно уходит с кровью и огнем. По мере смены парадигмы, смены сознания и, вследствие этого, смены экономической модели общества, происходит и социальная ломка всей системы. Касты, до этого момента играющие ведущую роль, вынуждены отходить в тень, уступая место под солнцем новым, нарождающимся любителям власти.
Межкастовая борьба была постоянной и неутихающей на всем протяжении существования мира. Это и Соляные войны, и Соляные бунты, и венгерское восстание племенных воинских кругов против посадки на землю. Восстания касты жрецов известные нам под именами восстаний волхвов или альбигойских войн. Однако в основном борьба была между кастами молящихся, воюющих и кормящих. Кастами, составляющими основы общества и претендующими на власть. Краткие, хотя и кровавые, мятежи земледельцев и ремесленников, типа Жакерии или восстания Уота Тайлера были эпизодами в этой череде кастовых войн гигантов.
На рубеже, отмеченном нами как перелом, произошло из ряда вон выходящее событие. В извечную борьбу двух каст, всегда делящих власть, то есть духовенства и воинов, вмешалась третья сила. Эту силу мы уже называли. Это каста кормильцев. Она была всегда, но никогда не претендовала на свою долю власти в управлении всем миром. Люди в короне все эти годы довольствовались ролью управленцев на местах, наместников, без притязаний на кресло во главе стола. Но в момент выстраивания новой идеологии, эта третья сила окрепла настолько и воспитала такой собственный силовой ресурс, что отважилась требовать свое место у руля. Заметим, что главным побудительным фактором такой позиции было не накопление силового ресурса и даже не упрочившееся положение городов – основной питательной среды этой третьей силы. Главным обстоятельством, позволившим преодолеть многовековое табу на их участие во властных структурах мирового масштаба, было ослабление идеологии, смена базовых принципов веры. В период безверия легко отбросить любые запреты, считавшиеся незыблемыми до этого.
Сейчас много и яростно спорят о том, где была Куликовская битва. Для нас, совершенно безразлично место ее проведения. Да хоть остров Занзибар. Это совершенно не влияет на основное. Суть в том, почему противостояние Орды и Донского обострилось до такой степени, что разрешиться могло только силой оружия? Второй же вопрос, какой результат был получен после победы? То есть, мы с вами должны понять суть конфликта и выявить его конечный результат.
Задаем первый вопрос. Против кого боролся Дмитрий Иванович, Великий князь Владимирский на поле Куликовом?
Казалось бы, ответ общеизвестен: против Золотой Орды! Вот привычная трактовка Мамаева побоища из Большой Советской Энциклопедии: «…На Куликовом поле был нанесен сильный удар по господству Золотой Орды, ускоривший ее последующий распад». (Том 13. Стр. 587).
Но в этой же энциклопедии, только в статье, посвященной Золотой Орде (Том 9. Стр. 561–562), констатируется иное. Именно после разгрома Мамая в Орде на пятнадцать лет «прекратились смуты», усилилась «центральная власть»; что же касается «распада» Золотой Орды, то это событие относится уже к следующему, XV веку. Ах, извините, у статей разные авторы. Мы просто не заметили.
Совершенно ясно, что на поле Куликовом сошлись с одной стороны, представитель Орды, то есть воинских структур, подчеркиваю, воинских, а не военизированных. Различие в том, что воинские структуры – это в целом сама армия (Министерство обороны), а военизированные это то, что в форме, но к армии отношения не имеет (пожарные, железнодорожники, МЧС, налоговики, таможня и др.). Так вот, с одной стороны были представители воинской касты – Орды во главе с ханом. С другой стороны, был Великий князь Владимирский, представитель касты кормильцев, наместников, притом наместников в метрополии. На поле брани сошлись – люди на коне и люди в короне.
По действующему тогда законодательству наместник отвечал за сбор и отправку десятины во властные структуры. Десятую часть имущественный налог в виде дани и десятую часть подушный налог в виде рекрутов.
Историки находят подоплеку противостояния, в отказе выплатить такой налог Мамаю, не признанному Дмитрием Донским ханом Золотой Орды.
Так ли это?
Отступление. Орда и князья
Вот попались в руки жития православных святых. Повторяю СВЯТЫХ. И хочется еще раз вернуться к отношениям ОРДЫ (татаро-монгольского ИГА) и православных КНЯЗЕЙ. Показать полную несостоятельность исторической точки зрения на противостояние по религиозному признаку. И полную несостоятельность по признаку рабов и господ.
Читаем. «В те времена, когда над русской землей тяготело татарское иго, был обычай, чтобы русские князья ездили в Орду к хану, для утверждения в княжеском достоинстве. Среди прочих князей отправился туда и ярославский князь Феодор со многими дарами для хана и для его супруги. В Орде он был принят весьма благосклонно и служил при дворе хана в качестве любимца, весьма уважаемого. Мужественная красота и ум его так пленили жену хана, что она пожелала выдать за него свою дочь. Но он сказал ей, что у него есть жена в Ярославле, и не склонился на ее увещания. Испросив себе от хана утверждение на княжение в Ярославле и получив такое, благоверный князь Феодор уехал из Орды домой. Когда прибыл он к Ярославлю, то узнал, что супруга его скончалась. Он хотел войти в город, где в то время жили сын его Михаил и теща. Однако бояре и теща не пустили его, сказав: "у нас не в обычае, – говорили они, – принимать к себе в князья приходящего из чужой земли; довольно для нас иметь своим князем наследника Феодора, Михаила". Святой Феодор снова отправился в Орду и просил хана, чтобы он дал ему опять Ярославское княжество. Хан послал ярославцам строгое повеление принять своего князя, но те не повиновались такому повелению и упорно отказывались принять к себе Феодора. В то время, как святой князь пребывал в Орде, в гостях у хана, жена хана опять начала предлагать своему мужу выдать их дочь за Феодора».
Значит, приехал раб умолять господина дать ему ярлык на правление в уделе. А те его решили женить на дочке. Упрямый раб отринул их милость и ему голову с плеч не снесли, а дали повторно удел и повторно дочь предложили. Продолжим чтение.
«Хан долго не соглашался, говоря, что не подобает давать дочь ханскую в супружество даннику, притом еще иноверному. Но через некоторое время хан дал согласие на крещение дочери и ее брак с Феодором. Во святом крещении ханскую дочь назвали Анной. После этого брака хан еще более полюбил святого Феодора. Часто сажали его с собой за стол свой, возлагал ежедневно ханский венец на его голову, одевал его в свою порфиру, устроил ему прекрасный дворец и окружил его славой и богатством. Но среди всего этого великолепия сердце блаженного князя не возгордилось, и слава мира этого не отвлекла его от любви Хр жил в Орде, истовой, и он все более и более преуспевал в исполнении заповедей Господних. Пока он еще у него родился сын, который назван был во святом крещении Давидом. Затем родился у него второй сын, нареченный в святом крещении Константином».
Ну, упросил он раба. Даже дочь крестил. Выдал ее замуж за неверного и покорного. За это – тому неверному почести, и возложение ханского венца (это что ж такое???? Ханский венец????) на главу, и награждение дворцом.
Продолжим, дабы понять отношения рабов и господ.
«Вскоре после того прибыли к нему вестники из России с известием, что сын его Михаил умер в Ярославле. Тогда князь Феодор стал просить хана отпустить его на русскую землю вместе с княгиней и с детьми их. Хан отпустил его с великой честью, возложив на него венец и почтив его великим княжением Ярославским. Святой князь прибыл в Ярославль с большим почетом. С ним прибыло и много татарских вельмож от двора хана, которых он, по некотором времени, с честью отпустил в Орду».
Это вам не Анатолий Тимофеевич Фоменко. Не сказки про Змея Горыныча. Это православные жития.
Для понимания немного отступления на тему неверных, чтобы упредить плач по бедным князьям – христианам, ездящими на поклон к безбожным мусульманам, и за это ставшими святыми. Немного фактов.
Первое и основное. Большинство русских князей было по вероисповеданию язычниками, в современном понимании, различного толка. Притом повсеместно и в Белой Руси и в Черной Руси и во всех остальных уделах.
Второе. До 1307 года все ханы Орды по официальным летописям были христианами. Первым в Орде принял мусульманство Иль-хан Олджайт. И то это было в Персии. Все те, кто не был христианином, были по вероисповеданию язычниками, в современном понимании, различного толка.
Таким образом, и в уделах на Руси, в Большой и Малой Скифиях и в Орде была ВЕРОТЕРПИМОСТЬ и МНОГОБОЖИЕ,
В 1313 году Ислам стал официальной религией Золотой Орды. Узбек – хан исповедовал ислам и за два года провел исламизацию правящей верхушки страны. И даже после исламизации, кроме верхушки основная масса осталась христианами и язычниками.
Однако, вот слова из ярлыка Узбека: «Все чины православной церкви и все монахи подлежат лишь суду православного митрополита, а не чиновников Орды и не княжескому суду. Тот, кто ограбит духовное лицо, должен заплатить втрое. Кто осмелится издеваться над православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню – тот подлежит смерти без различия, русский он или монгол. Да чувствует себя русское духовенство свободными слугами Бога!»
В 1314 году в Крыму в городе Солхате была выстроена ПЕРВАЯ мечеть в знак того, что Золотая Орда клянется в верности пророку. Заметьте не в Сарае и не Каракоруме, а в Крыму.
До 1314 года Орда и все уделы Руси были братья по вере.
Так что там с взаимоотношениями князей удельных и Орды?
Вот выписки из Ростовской летописи. (В скобках даты современной хронологии)
Под 6484(1276) годом встречаем явно ростовское известие о смерти великого князя Василия Ярославича и «съезде великом» в Орде, приуроченном к его похоронам;
под 6485(1277) годом – известия об отъезде ростовского князя Бориса Васильковича с сыновьями Дмитрием и Константином, его брата белозерского князя Глеба Васильковича с сыном Михаилом и других князей в Орду;
Под тем же годом – о болезни, смерти и похоронах Бориса; об участии Глеба с другими князьями в удачном походе хана Менгу-Темира на ясов;
под 6486(1278) годом – известия о торжественном возвращении Глеба с сыном и племянником в Ростов; о свадьбе сына Глеба Михаила; об отправлении Михаила отцом в Орду на новую «воину»; о смерти Глеба на ростовском княжении, а также пространный некролог, посвященный почившему;
под 6787(1279) годом – известие, что новый ростовский князь Дмитрий Борисович «съ грехомъ и неправдою» отнял у Михаила Глебовича его волости и его жалобе в Орду.
Большая часть названных известий содержит точные даты.
К этому княжескому по тематике блоку известий под 6788(1280) год подробный (и, возможно, не ростовский по происхождению) рассказ о наказании епископа Игнатия митрополитом Кириллом II за незаконное перезахоронение останков Глеба в 1279 году.
И так далее. Не будем продолжать. Просто обратите внимание, князья ездят в Орду на войну как на работу.
Рассмотрим еще один источник. Это родословная Строгановых русских купцов и промышленников, крупных землевладельцев и государственных деятелей XVI – начала XX вв., С XVIII века – баронов и графов Российской империи. Которые, по словам наших историков, выходцы из разбогатевших поморских крестьян.
«С фамилией Строгановых связана одна легенда. Первый упоминавшийся в их родословной Спиридон, бывший сыном одного ханского князя, вопреки воле родителя принял христианство. Родитель, соответственно, разгневался и, опять-таки согласно легенде, послал на Москву многотысячную рать. В ответ Москва тоже послала немалое войско во главе со Спиридоном. Русские потерпели поражение, а Спиридон попал в плен и подвергся пытке. Его подвязали к столбу и железными когтями сдирали кожу. Тело превращалось в кровавое месиво, и человек умирал от потери крови. Эта пытка называлась строгание. Спиридон был строган, и его сын Кузьма так и прозывался – Кузьма Строганый. Уже впоследствии прозвище превратилось в фамилию Строганов. (Это рассказ Николая Витзена, заимствованный у голландского географа Исаака Массы)».
Н.М.Карамзин любимый историк России екатерининских времен, на основании доказательств, привезенных графом Волеговым, заявлял, что Строгановы – выходцы из Великого Новгорода, из числа богатых тамошних граждан, и что родоначальником их был Спиридон, живший во времена Димитрия Донского.
Но одно другого не исключает. Спиридон мог служить в Орде, подвергнуться пытке, а после как ветеран осесть в Новгороде и начать торговлю или ремесло. Или заниматься, как баскак сбором оброка. Так и поступали многие ветераны.
Внук Спири дона, Лука Кузьмич, упоминается в актах как владетель нескольких оброчных статей в Двинской земле. Ему же приписывается выкуп из татарского плена Великого князя Московского Василия Васильевича Темного (около 1445 г.).
Еще один источник. Родословная и геральдика трех знатнейших родов российских.
Герб города Костромы, всемирно известной своим Ипатьевским монастырем, менялся при Романовых несколько раз. Не один раз изменялась и геральдика города Бежецкий Верх, центра пятины Новгородского удела. Обращает на себя внимание тот факт, что при императоре Александре II, приглашенный им Барон Бернгард Карл – мастер в области городской геральдики и еврей по происхождению, заменил единый куст малины на гербе Бежецкого Верха, образно, тремя кустами, поместив в серебряном поле герба «три ветки малины в столб». Этот герб Бежецкого Верха, земли, в окрестности которого принадлежали, в том числе, потомку Мурзы Чета – Михаилу Сабурову и были вложены им в Симонов монастырь на поминание рода, не был утвержден. Однако эскиз герба известен тем, кто занимается историей городских гербов. Дело в том, что «три куста малины в столб» напоминали всем три ветки потомков Чета, которые сохранились в веках под именами: Годун, Велья и Сабур.
Мурзу Чета – основателя Ипатьевского монастыря, до крещения, именовали Атун Анданович. Имя его в крещении было Борис. А Захария, о чем говорят историки – это нечто типа Мастера. Появился в русских землях Чет-Захария (Борис) именно в XIV веке. В 1330 году он заложил монастырь.
Само его имя Атун – восходит к монгольскому odon «звезда» и, одновременно, представляет собой русскую адаптацию тюркского ajdyn – ajdun «свет», «блеск», «сияние». То есть попросту Просвещенный. Чет-мурза.
Итак, Чет-мурза – выходец, из Золотой Орды. Летописец относит прибытие его в Россию к 1330 г. – «в лето 6838 прииде из Орды князь Чет, а во св. крещении Захария" – и передает следующие подробности. «В Москве был милостиво принят и обласкан великим князем Иоанном I Даниловичем Калитой, крестился с сыном, приняв имя Захарии, а сына нарекши Александром, и навсегда остался в России». (Карамзин, "История Государства Российского», т. IX СПб., 1819 г., стр. 242, прим. 324, 574).
Он является родоначальником целой группы дворянских родов, сыгравших впоследствии громадную роль в исторических судьбах России.
«Его нисходящие по прямой линии: внук – Дмитрий Александрович Зерно, правнуки – Иван и Константин Димитриевичи Шея, праправнуки – Федор Иванович Сабур, Иван Иванович Годун и Вельямин Андреевич, сын Андрея Константиновича, по прозвищу "Глаз" – вот непосредственные, ближайшие родоначальники Зерновых, Шейных, Сабуровых, Пешковых (они же одно время писались Сабуровыми-Пешковыми), Годуновых и Вельяминовых». (Кн. Долгорукий, "Российская родословная книга", т. IX СПб., 1857 г., стр. 76–77, 19).
Я думаю, мы смогли показать, что отношения между ханами Орды и князьями в уделах были родственными. И что князья, попадая на воинскую службу, брали воинское прозвище, в миру оставаясь со своим именем. И наоборот. Это были ветки одной семьи, но разных профессиональных каст.
Пойдем далее.
До 1374 года Мамай не проявлял враждебности: в отношении Великого князя Владимирского, напротив, по собственному почину, например, посылал Дмитрию Ивановичу «ярлык на великое княжение», хотя полагалось, чтобы князья сами обращались с просьбой об этом ярлыке. Известно также, что в 1371 году, Дмитрий Иванович навестил Мамая и «многы дары и великы посулы подавал Мамаю». Дружил, значит, князь с воинством. Но под 1374 годом летопись сообщает о бесповоротном «розмирии» Дмитрия Ивановича с Мамаем, которое, по мнению историков, в конечном счете, и привело к Куликовской битве.
В «Сказании о Мамаевом побоище» изложена программа собравшегося в поход на Москву Мамая – программа, которую у нас нет никаких оснований считать произвольным вымыслом автора «Сказания», хотя нет никаких оснований и не считать вымыслом, потому как Сказание сие является юбилейным изданием к 300-летию данной битвы и написано выигравшей ее стороной. Однако историки относят данный документ к бесспорным источникам.
Прочитаем: «Мамай… нача глаголати ко своим упатом и князем и уланом «Аз тако не хощю творити, како Батый; како изждену князи и которые породы красны довлеют нам, и ту(т) сядем, тихо и безмятежно поживем…» И многи Орды присовокупив к себе и рати ины понаимова. Бесермены и Армены, Фрязы, Черкасы, Ясы и Буртасы… И поиде на Русь… и заповеда улусом своим: "Ни един вас не пашите хлеба, да будете готовы на Русские хлебы…».
Слова эти трактуются в научных кругах так, что Мамай намеревался не просто подчинить себе Русь, а непосредственно поселиться со своим окружением в ее лучших городах.
Ордынские правители никогда не стремились жить в городах. Тот, кто стремился – тот жил. Достаточно вспомнить Казань, Звенигород, Касимов, города ханские и их царевичей, уж не говоря о многих других городах, где жили ордынцы. Столь же несовместимы с порядками Золотой Орды, да и любой другой Орды наемные войска, на которых, как нам постоянно говорят знатоки, возлагал большие или даже основные свои надежды Мамай. Словом, Мамаева Орда была принципиально другим структурным подразделением, нежели любая известная нам Орда, и ставила перед собой иные цели.
Поход Мамая на Москву истолковывается обычно только, как средство заставить Русь платить ему дань в том же объеме, в каком ее получала Золотая Орда при «благополучных» ханах. Так, автор ряда сочинений о Куликовской битве В. В. Каргалов утверждает: «По свидетельству летописца, послы Мамая «просили дань, как при хане Узбеке и сыне его Джанибеке»… Требование Мамая было явно неприемлемым, и Дмитрий Иванович ответил отказом. Послы, «глаголяху гордо», угрожали войной, потому что Мамай уже стоит «в поле за Доном со многою силою». Но Дмитрий Иванович проявил твердость».
Объективность работы «специалистов» видна на этом примере. Каргалов, подобно многим другим историкам, сумел попросту «не заметить», что на той же самой странице цитируемого им источника сообщено как раз об уплате Мамаю требуемой им дани!
Поначалу Дмитрий Иванович, в самом деле, не хотел ее платить, поскольку знал, что такой ордынский выход платится только в случае войны, а Мамай не имел статус походного хана, а посему и не имел права на ту дань, какую он требовал. Однако затем, посоветовавшись с митрополитом, который сказал, что Мамай «за наша согрешениа идет пленити землю нашу» и «вам подобает, православным князем, тех нечестивых дарми утоляти четверицею…», Дмитрий Иванович «злата и сребра много отпусти, Мамаю». Решение странное. Почему четверицу, то есть не десятину, а вчетверо больше? Почему все-таки заплатил после отказа? И много других почему, если не предполагать, что он просто тянул время до сбора войск.
Однако сразу же после уплаты требуемой дани снова пришли «вести, яко Мамай неотложно хощет итти на великого князя Дмитриа Ивановича». И тут не очень понятно. Дань уплачена – конфликт исчерпан. Значит и здесь вопрос не в дани.
Один тянет время. То, не давая дань, то давая. Другой наоборот гонит время, невзирая на уплату. Идет нарастание конфликта до полного обострения.
Для понимания истинного смысла и значения Куликовской битвы необходимо, прежде всего, более или менее конкретное представление об участниках этого сражения или точнее об участниках этого противостояния. Потому как за каждым из них угадывается тень своей касты. Это было не локальное сражение, это была битва титанов, в результате которой делились места на Олимпе. Нам важно сформировать свое мнение о «своеобразии» Мамаевой Орды, которую, как уже говорилось, совершенно безосновательно отождествляют с Золотой Ордой (или же говорят об Орде «вообще») и о «странностях» княжения юного Дмитрия Ивановича.
Начнем с того, что Мамаева Орда занимала совсем иное геополитическое положение, в отличие оттого, что нам представляют в школьных учебниках и исторических трудах. Ее центром, ее базой, ко времени конфликта, являлся Крым, отделенный от золотоордынского центра в Поволжье тысячекилометровым пространством. Таким образом, к той самой Золотой Орде она имела весьма косвенное отношение, если не считать попытки утвердится в качестве главного (столичного) хана, предпринимаемое Мамаем с завидной постоянностью. Но мы с вами расследуем не историю Мамая и не факт Куликовской битвы, а ее причины и последствия. Деятельность самого этого ордынского сановника вызывает у современных исследователей некоторую двойственность оценок.
Портрет четвертый. Мамай и Крым
«С одной стороны, Мамай представляется в роли крупнейшего сепаратиста данного периода, выдвигавшего собственных претендентов на ханский престол и проводившего активную завоевательную политику. С другой стороны, Мамай определяется как узурпатор, лишенный реальной социальной опоры и вынужденный прибегать к услугам временных внешних союзников (русских, литовских, итальянских и др.). Следует также отметить, что в историографии деятельность Мамая характеризуется, как правило, во внешнеполитическом аспекте и, прежде всего, – в контексте взаимоотношений с русскими княжествами». (Варваровский Ю.Е. Мамаева Орда по данным письменных источников и нумизматики).
Письменные источники практически не содержат каких-либо сведений биографического характера, позволяющих уточнить происхождение этого сановника.
Пожалуй, наиболее ранние известия о Мамае относятся ко времени правления хана Бердибека (1357–1359). Согласно сообщению арабского автора Ибн Хальдуна, Мамай уже в это время находился в числе придворных эмиров, «управлял всеми делами», являлся удельным держателем города и области Крым, и, состоял в родственных отношениях с верховным правителем Орды.
К нашему счастью в исторических хранилищах других народов сохранились еще источники по интересующему нас вопросу. В 1950 году в Ереване были изданы «Памятные записи армянских рукописей XIV века». Среди них иногда мелькают крупицы интересующих нас сведений.
«…написана сия роспись в городе Крым… в 1365 году, 23 августа, во время многочисленных волнений, потому что со всей страны – от Керчи до Сарукермана собрали людей и скот, и находится Мамай в Карасу с бесчисленными татарами, и город в страхе и ужасе». Итак, Мамай за пятнадцать лет до битвы базируется в Крыму. Что там дальше? «завершена сия рукопись в 1371 году во время владычества Мамая в области Крым…»; «…написана сия рукопись в 1377 году в городе Крыме во время владычества Мамая – князя князей…».
Заметьте он там все время развития конфликта. И во время отказа в уплате дани и во время ее последующей уплаты. При этом именуется князем князей, там, в Крыму, ибо летописи крымские.
Это он, когда дань на севере собирает – хан, когда по мобилизации приезжает в Сарай-Берке. Я намеренно написал по «мобилизации», мог бы написать «на лагерные сборы». А то сразу вспоминается рассказ о том, как «выдающийся военачальник и политик Мамай захватывал столицу Золотой Орды четыре или даже пять раз, но все-таки вынужден был покидать ее.
Причину этого уяснить ученые не в силах, а сообщение летописей свет на это не проливает».
Да не захватывал он Сарай-Берке, и не менялось там двадцать пять ханов за короткий всего в 23 года, период «заката» Золотой Орды. Просто свои функции сборщиков положенной десятины они, то есть ханы, выполняли в ротационном режиме, и Мамаю за это время их пришлось выполнять пять раз. В этом и весь секрет. Вот и был он, пять раз ханом в столице, а дома в Крыму был, как и все князем.
"Эней был парубок бедовый,
И хлопец хоть куда – казак!"
Так писал И.П. Котляревский в своем переводе «Энеиды». И продолжал
Хоть были крови не троянской,
Иной какой-то басурманской,
Но знали службу казаки.
Молодцеваты, крепки, ловки,
Пошли к Энею по вербовке.
Вот и Мамай из тех же, что по вербовке. Пришел в Орду стал ханом, вернулся в Крым – князем.
Повторим, в период с 1365 по 1377 год Мамай, согласно этим, сделанным тогда же, армянским записям, был властителем Крыма, притом есть все основания полагать, что его владычество началось здесь значительно раньше, а завершилось только в конце 1380 года.
Теперь настала пора вспомнить о роли генуэзцев в Крыму. О том, что генуэзцы прочно утвердились в Крыму в средневековье, знают все и каждый. Кто забыл, извольте полюбоваться на остатки их крепостей в Феодосии, Судаке или Балаклаве, мощь которых ясно видна и теперь, в наши дни. Вспомнили? И историки об этом знают, но их мирное сосуществование с «неверными», и в частности, с Мамаем не объясняют. Чрезвычайно редки случаи, когда понимание отдельных сторон проблемы, так сказать, вписано в общую картину мировой истории. А если и вписано, то как?
«Западная цивилизация последовательно продвигалась на восток к линии Эльбы, затем – Одера и, далее, Двины и к концу XIV века континентальные европейские варвары, противостоявшие… развитым цивилизациям, исчезли с лица земли…. В результате западное и православное христианство… оказались в прямом соприкосновении по всей континентальной линии от Адриатического моря до Северного Ледовитого океана». (Из трактата Арнольда Тойнби «Постижение истории»).
Вот так! «континентальные европейские варвары… исчез ли с лица земли». Это о ком? Неизвестно. Просто о варварах.
А пока о генуэзцах, армянах и других противниках «неверных» татар спокойно живущих под их игом. Именно так. Кроме генуэзцев там живут в это время армяне, как нам сообщают те же летописи – христиане.
«Миссионеры и латинские епископы в Кафе нередко прибегали и к насилию… даже к подкупу отдельных служителей Армянской Церкви… Армяне в знак пассивной борьбы уходили из Кафы к своим соотечественникам в другие части Крыма: Вероятно, это вызвало необходимость основания в тот период – в 1358 году – недалеко от Старого Крыма знаменитого армянского, монастыря Сурб-Хач (Святой Крест)». (В.А. Микаелян).
Следует отметить, что ко времени указанных событий взаимоотношения жителей Кафы и других генуэзских городов с Мамаем были достаточно напряженными. Письменные источники этого времени представляют краткие сообщения об имевшем место военном конфликте между Мамаем и генуэзскими колонистами Крыма.
«Последние летом 1365 года захватили у «гордых и сварливых греков» город Солдайю (Судак) с прилегающей сельскохозяйственной округой» (Мурзакевич 1837. История генуэзских поселений в Крыму. Одесса), однако «впоследствии им пришлось уступить Солдайю и 18 мелких поселений «сеньору Мамаю». (Desimoni С. 1887. Trattato dei Genovesi col Chandei Tartari nel 1380–1381 scritto in lingua volgare // Archivio storico italiano fondata da G.P.Vieusseux. 4-a ser. T. XX. Firenze). Датировка этого похода Мамая затруднительна, поскольку указанные события не имели строгой хронологической последовательности (к моменту переподчинения Солдайи Мамаю генуэзцы успели учредить здесь католическую епархию).
Это та самая знаменитая наемная генуэзская пехота Мамая, это его Фрязи и Армене. Опять возникают вопросы. Что, эти самые Фрязи были только у Мамая? И вообще, кто такие эти легендарные фрязи и генуэзцы?
Отступление. Фрязи и генуэзцы
У маститого академика М.Н. Тихомирова, основы и опоры нашей исторической науки за все время ее становления с 1917 года, в свое время прозвучала такая версия: «…Итальянцы (в русских источниках – «фряги») появляются в Москве и на севере Руси уже в первой половине XIV века, как показывает грамота Дмитрия Донского. Великий князь ссылается на старый порядок, «пошлину», существовавшую еще при его деде Иване Калите, следовательно, до 1340 года. Великий князь жалует «Печорою» некоего Андрея Фрязина и его дядю Матвея. Обоих «Фрязинов» привлекли на далекий север, в Печору, вероятно, поиски дорогих и ходовых товаров средневековья; пушнины, моржовых клыков и ловчих птиц».
Значит, авторитет нашей исторической науки подтверждает, что в поисках «пушнины, моржовых клыков и ловчих птиц» легендарные фрязи или фряги или генуэзцы были не только в Крыму.
Что там еще у авторитета?
«Отдельные купцы, покупавшие у великого князя за большую плату «лицензии», разумеется, не представляли для Руси никакой опасности. Но появление их даже на далеком Русском Севере свидетельствует о стратегической «устремленности» крымских «фрягов».
Ага, это значит на далеком севере те же самые «фряги» что и у Мамая? Тем более становится интересно узнать кто они и что это у них за устремления, да еще и стратегические и не куда-нибудь в Киев – мать русских городов или в торговый Новгород, а на север Руси. Еще одно замечание. Почему это упомянутые отдельные купцы покупают «лицензии» не у хана Мамая, который у них под боком, да еще и глава Золотой Орды, а у подвластного ему великого князя? И какое отношение великий князь Владимирский имеет отношение к северу Руси, а тем более к Печоре?
Вопросы, вопросы, вопросы.
А вот по поводу крымских наместников определенные данные свидетельствуют о достаточно широких их полномочиях, в том числе и в данной области. В их распоряжении находятся значительные воинские контингенты, они принимают посольства из других стран, от их имени заключаются международные соглашения, они проводят самостоятельную политику в коммерческих отношениях с иноземными представителями.
Примеры?
Пожалуйста. Крымский наместник Туглук-Тимур предлагает венецианцам основать колонию в Боспоре («Vosporo» итальянских источников, современная Керчь) на условии взимания трехпроцентной пошлины от стоимости реализованных товаров. (Heyd W. 1984. Geschichte des Levantehandels imMittelalter. Bd. II. Hildesheim – Zbrich – New York.).
Позже, в 1356 году, Рамадан на тех же условиях предоставляет для венецианской торговли порт Прованто. (Mas Latrie 1848, Paris.).
Но все-таки, постараемся ответить хотя бы на один вопрос. Кто они фрязи?
Фрязи – это генуэзцы, так уверяют нас историки. Принимаем утверждение за правду. Признак презумпции невиновности. По поводу возражений можем отослать к книгам А.Т.Фоменко и Г. Н. Носовского, конкретно к главе «Глава 5. НАША РЕКОНСТРУКЦИЯ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ».
Кто такие генуэзцы? Генуэзцы – купцы из Генуи. Кто такие купцы из Генуи? Стоп! Вот тут и загвоздка. Как известно, это итальянская народность, населяющая Лигурию, где собственно и расположен город Генуя. Такой провинции – Генуя на территории современной Италии не существует, как впрочем, ее и не существовало в средние века.
ИТАЛЬЯНЦЫ (самоназвание италиани), включают в себя группу народностей: венецианцы, лигурийцы, калабрийцы, ломбардцы, пьемонтцы, тосканцы, сицилийцы.
Средневековые источники до XV века называют лигурийцев лигурийцами. «…Находился здесь и прибывший из Лигурии с двумя кораблями адмирал по имени Иоанн Джустиниани… Лигурийцу Мануилу с 200 стрелков и пращников было поручено охранять участки Золотых Ворот». (Из «Большой Хроники» Георгия Фрадзи).
На каком основании сегодняшние историки лигурийцев упорно называют генуэзцами? Загадка.
Но ведь были генуэзцы, и был генуэзский флот, один из самых мощных в мире и были генуэзские колонии, в том числе и в Крыму. Как мы видим, хроники, и документы средневековья четко разделяют лигурйцев и генуэзцев, даже в части флота.
Точно так же неуловимые генуэзцы разделяют Крым под властью Мамая (или любого другого князя) и Газарию, место, где стоят их крепости.
ГАЗАРИЯ Gazarla, Gatsaria. В XIII–XIV веках так назывался Крым и прилегающие к Крыму территории в низовьях Днестра, Днепра и в Западном Приазовье во всех официальных документах генуэзцев. Они так же присвоили наименование Ofiicium Gazariae ведомству, которое с 1314 года управляло их колониями в Северном Черноморье.
Термин Газария вошел также и в лексикон папской курии: в пределы кустодии Газарской францисканского викариата Татарии Аквилонской входили все земли дунайского, днестровского и днепровского понизовья и часть Приазовья к западу от Таны. Уж не та ли это неуловимая Хазария, о которой мы писали в «Средневековой империи евреев»?
Генуэзцы жили в Газарии на территории Крыма, Днестра, Днепра и в Западном Приазовье, продвигались на Север Руси на Печору и даже имели свой Устав, принятый в 1316 году в котором было записано:
«Не должны генуэзцы или те, которые считаются или называются генуэзцами, или пользуются либо привыкли пользоваться благами генуэзцев, ни покупать, ни продавать, ни приобретать, ни отчуждать, ни передавать кому-либо, ни лично, ни через третье лицо каких-либо товаров под страхом указанного выше штрафа… Никто из генуэзцев не смеет выгружать или приказывать выгружать или позволять выгружать с судов, над которыми они начальствуют или при которых они находятся, на какую-либо часть побережья от Солдайи до Кафы каких-либо вещей или товаров под страхом штрафа в 100 золотых перперов с каждого за каждый раз».
Напомню Устав – это Орден, таково название законодательного документа, которое впоследствии было перенесено на Братства монахов. Флаг генуэзцев – это красный крест на белом фоне, называемый «иерихонские трубы». Кто забыл, вспомнит легко, такой был на парусах Христофора Колумба, Васко де Гама и многих других, хотя они были не из Генуи. Свой Устав генуэзцы принимают в 1316 году, после разгрома Ордена Тамплиеров и сожжения в 1314 году на Жидовском острове последнего Великого Магистра храмовников Жака де Моле. Ведомство по их колониям Ofiicium Gazariae появляется впервые в том же 1314 году.
В прошлый раз мы высказывали гипотезу, что название Хазария ведет свое начало от глагола «хазар» – возвращение.
Наша версия. Генуэзцы – это, в первую очередь, флот тамплиеров, а во вторую – это их торговые комтурства. Такая же структура была у всех орденских структур, в том числе, у госпитальеров и тевтонов. После разгрома Ордена Храмовников во Франции, по всему миру они сохранили свое влияние и свои отделения. Торгово-морские их отделения в Газарии (Хазарии) и являются теми самыми неуловимыми Фрязями. Те же что осели на северных землях Руси, назывались так же. Итак, мы с вами почти разгадали загадку той самой тяжелой генуэзской пехоты, что вышла на поле Куликово, простояла всю битву на одном месте и пальцем не пошевелила, чтобы помочь Мамаю. Мы почти разгадали тайну тех, кто зарезал Мамая в Кафе, куда он вернулся после проигранного сражения Тохтамышу Это были рыцари Храма. Знаменитые арбалетчики тамплиеров, легенды о которых рассыпаны по всем средневековым хроникам. Генуэзские арбалетчики использовались как на земле (при осадах и полевых сражениях), так и в морских сражениях таких как в сражении при Мелории (1284 г.) и сражение у острова Курцоле (1298 г.). Первое упоминание о них как о наемниках приходится на 1173 год. Контракт с маркграфством ди Гави на арбалетчиков в оборонительных целях. В 1225 году город Асти сдал внаем 120 арбалетчиков с 20 лошадьми, для использования в войне против Алессандрии.
Но разгадка одной тайны тянет за собой другую. Почему они пошли с Мамаем можно понять. Все-таки их города, замки, комтурства, были соседями с его владениями. А вот почему они самоустранились в битве?
Версия дальнейших событий после самой Куликовской битвы, представленная в русских летописях, сводится к сообщениям о подготовке Мамаем новых отрядов для организации очередного похода на владения князя Дмитрия и его союзников. Эти планы были сорваны вторжением с востока, армии Тохтамыша. Встреча двух противников на реке Калке завершилась переходом «Мамаевых князей» на сторону нового хана (Московский летописный свод 1949; Рогожский летописец 1965 и др.). Очередная неудача заставила ордынского сановника вновь возвратиться в Крым, где он надеялся получить помощь от генуэзцев. Характерно, что требование Мамая о предоставлении ему убежища в Кафе мотивировалось ссылкой на какие-то ранее достигнутые договоренности – «по докончанию и по опасу» (Сказания и повести о Куликовской битве 1982). Возможно, что здесь идет речь о выполнении условий договора, где генуэзцы обязывались быть «друзьями его друзей, врагами его врагов». (Desimoni С. 1887. Trattato dei Genovesi col Chan dei Tartari nel 1380–1381 scritto in lingua volgare // Archivio storico italiano fondata da G.P.Vieusseux. 4-a ser. T. XX. Firenze.). Однако, жители Кафы, оценив реальное соотношение сил, предпочли физическое устранение Мамая.
Но не будем забегать вперед. Решим первую задачу Зачем вообще Мамай пошел на Русь? Главная загадка, в том, почему Русь только один раз за почти два с половиной столетия «монгольской эпохи», «тяжкого монгольского ига» вышла в широкое поле для смертельной, схватки.
«Во второй половине четырнадцатого века Московское княжество заняло доминирующее положение на Руси. Внук Ивана Калиты, московский князь Дмитрий Иванович стал настолько силен, что решил перестать платить дань Золотой Орде». (Статья В. Е. Рудакова из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», 1890–1907).
Все вроде бы известно и ясно. Московское княжество. Какое?
Вот что пишет известный советский историк А.А. Зимин. «Составляя в 1389 г. завещание, Дмитрий Донской писал в нем: «…благословляю сына своего Василия своею отчиною, великим княжением Владимирским».
Постойте, Дмитрий Донской – Владимирский князь, а не Московский. Нам возразят. Еще и Московский.
Тогда еще цитата. «Наконец, была еще проблема, которая волновала наследников Дмитрия Донского. Это – судьба выморочных владений. Старшему сыну, Василию, князь Дмитрий завещал Коломну, Юрию – Звенигород, Андрею – Можайск, Петру – Дмитров и Ивану, вскоре умершему, – Раменейце. Москва должна была находиться в нераздельном владении первых четырех сыновей. Кроме того, как бы в компенсацию за передачу Василию великого княжения Юрий получил «деда куплю» (Калиты) Галич, Андрей – «деда куплю» Белоозеро, Петр – «куплю» Калиты Углич». (А. А. Зимин. Завещание Дмитрия Донского).
Посмотрим еще раз. «Москва должна была находиться в нераздельном владении первых четырех сыновей». Какое в таком случае княжество Московское?
О том, как Дмитрий Донской «перестал платить дань» Орде, мы уже писали выше. Мягко говоря, все написанное в энциклопедической статье не соответствует действительности.
Значит, была причина, по которой Великий князь Владимирский выступил против Орды, то есть против воинской касты. И была веская причина, чтобы Мамай, представитель воинской касты, несмотря на уплату даже повышенной дани, вывел войска против представителей власти на местах.
Попробуем понять сложившуюся ситуацию на данный момент в обоих противостоящих лагерях. Ключ к ларчику Дмитрия Донского мы найдем в составе его войск. Вообще эта битва двух «азиатских гигантов» по выражению отца русской истории Миллера стоит внимательного изучения. Были ли армии, участвовавшими в Куликовской битве азиатскими? К этому вопросу мы еще вернемся. Посмотрим, что собой представляло «русское» войско.
Но сначала о втором «азиатском гиганте».
Портрет пятый. Дмитрий Иванович – Великий князь Владимирский
Начнем с изложения хрестоматийного из энциклопедии Кругосвет.
«Дмитрий Иванович Донской (1350–1389) – великий князь московский (с 1359 года), владимирский (с 1362 года) и новгородский (с 1363 года), сын Ивана II Ивановича Красного и его второй жены княгини Александры Ивановны. Родился 12 октября 1350 года в Москве, принадлежал к 15 колену Рюриковичей. После смерти отца в 1359 году фактическим верховным правителем Московского княжества при малолетнем Дмитрии стал митрополит Алексий – человек недюжинного ума, обладавший сильным характером, умело пользовавшийся своим авторитетом для проведения в жизнь идеи главенства Москвы в Северо-Восточной Руси. Дмитрий советовался с ним, продолжая политику отца и деда (Ивана Калиты) по собиранию русских земель вокруг Москвы. Для этого ему пришлось вести длительную борьбу с князьями – соперниками (суздальско-нижегородским, рязанским и тверским) за великое княжение. Она началась в 1361 году, когда одиннадцати летний Дмитрий вместе с митрополитом Алексием и московскими боярами поехал в Орду за ярлыком на великое княжение. В Орде им суждено было узнать, что хан Наврус уже передал ярлык суздальскому князю Дмитрию Константиновичу. Однако начавшаяся вскоре в Орде смута изменила ситуацию: хан Наврус был убит, а новые правители Орды – два хана, Мурат и Абдул (Мюрид) – выдали митрополиту Алексию второй ярлык на великое княжение, для его воспитанника и протеже Дмитрия. Воодушевленные этим успехом, московские бояре посадив на коней малолетних наследников московского престола – Дмитрия, его брата Ивана и двоюродного брата Владимира – „пошли войной“ на Суздаль. После длительного противостояния войск двух княжеств Дмитрий Суздальский уступил, а Дмитрий Иванович получил право единолично считаться великим князем. В 1363 году Дмитрий „взял свою волю“ и над князем Константином Ростовским. Наконец, в 1365 году он закрепил отношения с Суздалем женитьбой на суздальской княжне Евдокии Дмитриевне. Отец Евдокии при этом отказался от ярлыка на Владимир в пользу Москвы. Вскоре к Москве отошли и связанные с Суздалем нижегородские земли.
В 1366–1367 годах по распоряжению Дмитрия столица была укреплена первым на Руси белокаменным Кремлем. Если для ханских послов ворота его были гостеприимно раскрыты (Дмитрий предпочитал откупаться от них богатыми подарками), то для других соседей и князей-соперников Кремль стал мошной защитной крепостью. Когда в ноябре 1367 года на реке Тросне литовский князь Ольгерд, приходившийся зятем тверскому князю Михаилу Александровичу, разбил московские полки, Дмитрий Иванович произнес: "На великое княжение не пущу!". И действительно, наличие Кремля стало надежной защитой для московской столицы: в 1368 году попытка Михаила Тверского осадить Кремль и взять его провалилась.
В 1369 году Дмитрий уже сам пошел войной на Ольгерда и разгромил союзные ему Смоленское и Брянское княжества (война 1368–1375 годов Москвы с Тверью и Литвой). В ходе ее тверской князь несколько раз получал ярлык на великое княжение и объявлял себя "старшим" среди русских князей, но в конечном счете верх одержал все-таки Дмитрий. Успех молодого московского правителя объяснялся мудрой поддержкой митрополита Алексия, помогавшего своему воспитаннику в деле объединения под его "рукой" суздальскоих, нижегородских, серпуховских, городецких, белозерских, кашинских, стардубских, тарусских, новосильских, смоленских, ростовских, ярславских и новгородских ратей. В 1375 году Дмитрий разбил под Любутском литовское войско Ольгерда. Ордынская помощь Ольгерду вовремя не пришла, и Михаил Тверской, "видя изнеможение свое, понеже вся Русская земля возста на него", просил вместе со своим зятем Ольгердом у Дмитрия мира. Договором 1375 года между Тверью и Москвой тверской князь низводится до положения "младшего брата" великого князя московского и навсегда отказывался от притязаний на великое княжение и согласился на союз с Дмитрием против Золотой Орды.
В 1376 году Московское княжество утвердило свое влияние в Волжско-Камской Болгарии, начало переговоры с Великим Новгородом об урегулировании торговой деятельности. В результате этих переговоров Москва открыла свободный пропуск новгородских товаров в своей земле, заручившись согласием новгородцев в случае нового конфликта с Тверью стоять на стороне Москвы. В том же году в спорах о границах Московского и Рязанского княжеств Дмитрий вновь вышел победителем, разгромив под Скорнищевом рязанского князя Олега Ивановича.
В 1377 году на Суздальское княжество, где правил тесть Дмитрия, напал ордынский царевич Араб-Шах (Арапша). Спасая родственника, Дмитрий направил туда московское войско и тем самым первым из русских князей начал открытую борьбу с ордынцами. Однако первое столкновение с ними оказалось неудачным для русских: по преданию, ордынцы разбили упившихся русских воинов, не ожидавших нападения врага, и река, на которой они расположились лагерем, получила поэтому название "река Пьяни". Вслед за тем татары опустошили нижегородские и рязанские земли, а царевич Арапша провозгласил себя ханом Золотой Орды.
В 1378 году Дмитрий, лично командовавший отрядом воинов, разбил на реке Воже большой отряд ордынцев под водительством татарского мурзы Бегича. Это была первая военная победа русского оружия над ордынцами, в ней также прославились воеводы Даниил Пронский и Тимофей Вельяминов.
Испугавшись усиления московского правителя, ордынский темник (командовавший "тьмою" – 10 тысяч воинов) Мамай решил сломить возраставшую мощь Руси, усилить ее зависимость от Орды. Он собрал войско (100–150 тысяч), в которое, помимо монголо-татар, входили также отряды черкесов, осетин, армян, некоторых народов Поволжья, наемные отряды крымских генуэзцев, вступил в союз с литовским князем Ягайло и великим князем рязанским Олегом Ивановичем. Новое сражение с московским войском было назначено на конец лета. Получив известие об этом, Дмитрий объявил сбор всех полков в Москве и Коломне на 15 августа 1380 года.
8 сентября 1380 года в решающей для русских Куликовской битве, развернувшейся между реками Дон и Непрядва, московский князь Дмитрий Иванович разбил ордынское войско, за что и получил прозвище Донской. Два года после победы на Куликовом поле Москва не платила дани завоевателям, пока новый ордынский хан, Тохтамыш, пользуясь поддержкой рязанского князя Олега, указавшего обходные пути к Москве, не взял город в 1382 году. Дмитрий был извещен о наступлении Тохтамыша, но после Куликовской битвы Москва не смогла выставить крупного войска. Город весь сгорел, кроме каменного Кремля. Воспользовавшись ослаблением Москвы, тверской князь Михаил, "забыв" клятву, отправился в Орду за ярлыком на великое княжение. Но Дмитрий Донской, опередил его "покаянным посольством" к хану. В Орде он отдал в заложники своего старшего сына Василия, поклявшись исправно платить дань. Ярлык на великое княжение остался за Москвой, после чего Дмитрий пошел войной на Рязань и разорил ее "пуще татар". В 1385 году Дмитрий Донской и Олег Рязанский заключили мир.
В связи с возобновлением выплат дани ордынцам Дмитрий увеличил поборы с податного населения. Скудость казны заставила его обратить внимание на богатый Новгород и, найдя повод, начать в декабре 1386 года войну с ним. В начале января 1387 года московское войско подошло к Новгороду, но битвы не было. Новогородцы согласились выплатить единовременно большую сумму серебром и в дальнейшем платить особую подать ("черный бор") ежегодно в пользу Москвы.
За свое 30-летнее правление Дмитрий сумел стать признанным главой антиордынской политики в русских землях, собирателем русских земель ("всех князей русских привожаше под свою волю"). Представление о политическом единстве Руси стало при нем совпадать с идеей сильной великокняжеской московской власти. Территория Московского княжества расширилась при Дмитрии за счет территорий Галича Мерьского, Белоозера, Углича, а также костромских, чухломских, дмитровских, стародубских и северных коми-зырянских (где была основана пермская епископия) земель. Поддерживая дружеские связи с православной Византией, Дмитрий добивался признания независимости русской православной церкви от Константинополя.
В самой Москве, кроме белокаменного Кремля, были возведены монастыри-крепости (Симонов, Андроников), прикрывавшие подступы к центру города. Взамен старого, "служилого" принципа комплектации войска Дмитрий впервые в русской военной истории ввел новый (территориальный) принцип его формирования. Он оправдал себя в Куликовской битве. При Дмитрии в Москве была введена чеканка серебряной монеты – раньше, чем в других русских княжествах и землях. Культурную жизнь княжества времен Донского характеризует создание произведений, связанных с победой русского оружия (ставших позже основой "Сказания о Мамаевом побоище" и "Задонщины", прославлявших успехи русского оружия на Куликовом поле).
У Дмитрия Донского было 12 детей (8 сыновей, 4 дочери). В своей "Духовной" (завещании) он передал великое княжение старшему сыну Василию – без санкции Золотой Орды, уже как "свою отчину". Всем детям, в том числе сыновьям (Василию, Юрию, Андрею, Петру, Ивану и Константину) он завещал слушать во всем после его смерти мать, Евдокию Дмитриевну.
Умер 19 мая 1389 года, погребен в Москве в Архангельском соборе Кремля. Причислен к лику святых; день памяти – 19 мая (1 июня нового стиля). Житие рисует его идеализированно: крепок, высок, плечист, грузен ("чреват вельми и тяжек собою зело"). По словам составителя Жития, имел "дивный взгляд", был "совершен" умом. По свидетельству же современников, имел непростой характер: отвага в Дмитрии соседствовала с нерешительностью, храбрость с готовностью отступать и подчиняться, ум с бестактностью, прямодушие с коварством. Образованностью князь не отличался, но был славен благочестием, незлобивостью и целомудрием "духовным".
Имя Дмитрия Донского за несколько столетий стало символом русской воинской славы ("во всех странах славно имя его" – подчеркнул летописец). Образ его неоднократно вдохновлял живописцев (в частности, Корина, изобразившего князя на мозаике плафона станции "Комсомольская-кольцевая" Московского метрополитена, К. Васильева, П. Рашина и др.). В 2002 году учрежден Орден "За Служение Отечеству" в память святого великого князя Дмитрия Донского и преподобного игумена Сергия Радонежского».
Текст этот мы оставим на совести авторов, а сами займемся изучением данного персонажа.
Всем хороши князья так называемые московские. Однако Даниил Московский был посажен на княжение в Спасо-Преображенском соборе Переславля-Залеского и, притом, князем не Московским, а Переславским. Затем здесь же был рукоположен и возведен в сан Сергий Радонежский. А уж потом здесь же он же крестил Георгия сына Дмитрия Донского и Евдокии.
Это еще раз о князьях Московских. И в том же самом Переславле-Залеском зимой 1374 года состоялся княжеский съезд, на котором решался вопрос о дальнейшей тактике борьбы с Ордой. Это ровно тогда, когда Сергий Радонежский становится духовником Великих князей и закладывает Собор Спаса на Ильине в Новгороде. По летописным данным, в Переславском Съезде участвовали почти все влиятельные князья Северо-Восточной Руси. Именно на этом съезде был решен вопрос о создании княжеской коалиции, с легкой руки святителя Алексия Московского, получившей название «московской коалиции».
В августе 1375 года состоялся союзный поход «московской» коалиции русский князей на Тверь. Подошедшие было на помощь литовские отряды отошли, не решившись вступить в бой. Осажденный Михаил заключил мир, по условиям которого навсегда отказывался от притязаний на владимирское княжение и признавал себя «братом молодшим» великого князя Владимирского Дмитрия Ивановича.
В 1376 году состоялся поход «московского» войска на одну из территорий Орды – область волжских булгар. Полки вел воевода князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. В результате успешных действий местный правитель признал зависимость от Москвы.
А уже в 1378 году войска «московской коалиции» разбивают в пух и прах мурзу Бегича на реке Воже. А это войска Орды.
Заметьте, города Москвы как таковой еще нет, но есть «московская коалиция» и «московские войска». Но к этому мы еще вернемся.
А вот некоторые надписи на могильных плитах Московского Кремля, открытые для всеобщего обозрения.
Надпись на надгробии: «В лето 6897 мая в 19 преставися благоверный князь великий Дмитрей Иванович Донской». Архангельский собор.
Надпись на надгробии: «В лето 6918 августа в 12 преставис благоверный князь Владимир Андреевич Донской». Архангельский собор.
Вроде ясно Владимир Храбрый за участие в Куликовской битве получил тоже прозвище Донской. Его мать даже монастырь в Москве заложила Рождественский на Трубе в память о сыне Донском Володимире.
Надпись на надгробии: «В лето 6931 октября в 7 преставис благоверный князь Иван Владимирович Донского». Иван Владимирович, князь Серпуховской.
Надпись на надгробии: «В лето 6934 августа 16 преставис благоверный князь Афанасей Ярослав Владимира Донского». Афанасий-Ярослав, князь Малоярославецкий.
Надпись на надгробии: «Лето 6934 ноября в 5 преставис благоверный князь Андрей Владимирович Донского». Василий Владимирович, князь Перемышльский, Архангельский собор. Его могила ошибочно обозначена как могила князя Андрея Владимировича, погребённого в Троице-Сергиевом монастыре.
Надпись на надгробии: «В лето 6936 августа в 10 преставис благоверный князь Пётр Дмитриевич Донского». Пётр Дмитриевич, князь Дмитровский.
Надпись на надгробии: «В лето 6940 июля в 10 преставися благоверный князь Андрей Дмитреевич Донского». Андрей Дмитриевич, князь Можайский.
Для примера.
Юрий Васильевич, князь Дмитровский, сын великого князя Василия II Васильевича Тёмного. Архангельский собор. Надпись на надгробии: «В лето 6981 сентября в 12 преставись благоверный князь Георгий Василевич Дмитровской брат великого князя Ивана Василевича всея Руси».
Таким образом, князя Донские это не прозвище. Это титул.
Отступление. Источники
Прежде чем перейти к самой битве, надо ввести в курс читателя, откуда мы вообще знаем о ней. Какие источники нам о ней рассказывают.
Сведения о Куликовской битве содержатся в 4-х основных произведениях древнерусской письменности. Это «Краткая летописная повесть» и «Пространная летописная повесть» о Куликовской битве, «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище». Кроме того, краткий вторичного происхождения рассказ о ней содержит «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича», а рассказ о встрече перед битвой Дмитрия Донского с Сергием Радонежским и о посылке им на бой Пересвета и Осляби содержится в Житии Сергия Радонежского.
Краткие упоминания о Куликовской битве сохранились также у двух прусских хронистов, современников события: Иоганна Пошильге и Дитмара Любекского.
Привожу их в переводе с немецкого.
Хроника Иоганна Пошильге
«В том же году была большая война во многих странах: особенно так сражались русские с татарами у Синей Воды, и с обеих сторон было убито около 40 тысяч человек. Однако русские удержали [за собой] поле. И, когда они шли из боя, они столкнулись с литовцами, которые были позваны татарами туда на помощь, и убили русских очень много и взяли у них большую добычу, которую те взяли у татар».
Хроника Дитмара Любекского
«В то же время была там великая битва у Синей Воды между русскими и татарами, и тогда было побито народу с обеих сторон четыре сотни тысяч; тогда русские выиграли битву. Когда они хотели отправиться домой с большой добычей, то столкнулись с литовцами, которые были позваны на помощь татарами, и взяли у русских их добычу, и убили их много на поле».
Дитмар Любекский, монах-францисканец Торнского монастыря, довёл свою хронику на латинском языке до 1395 года. Затем его продолжатель до 1400 года перевёл её на нижненемецкий.
Иоганн Пошильге, чиновник из Помезании, живший в Ризенбурге, писал свою хронику также на латыни с 60-70-х годов XIV века до 1406 года. Затем его продолжатель до 1419 года перевёл её на верхненемецкий.
Сведения их о Куликовской битве восходят, очевидно, к сообщению, привезённому из Руси ганзейскими купцами на съезд в Любеке в 1381 году.
Они в сильно искажённом виде сохранились в «Вандалии» немецкого историка конца XV века А. Кранца.
Как видно из тестов это перепев одной информации, не известно, откуда взятой, и не известно о чем говорящей. Может быть, о битве на Воже.
КРАТКАЯ ЛЕТОПИСНАЯ ПОВЕСТЬ
Создана в самом начале XV века, скорее всего до 1409 года, которым датируется Троицкая летопись, погибшая в пожаре Москвы 1812 года. О том, что она содержалась в ней, мы знаем по выпискам Карамзина из Троицкой летописи в примечаниях к «Истории государства российского» [Приселков М.Д. Троицкая летопись. М. Л. 1950]. Её тексты, почти дословно совпадающие, сохранились в составе Рогожского летописца (середина XV в.) и Симеоновской летописи (начало XVI в.)
Рассказ Симеоновской летописи очень похож на её же рассказ о битве на реке Воже и вышел, очевидно, из под пера того же автора, как и весь текст за вторую половину XIV века, представляющий многочисленные стилистические параллели Краткой повести.
ПРОСТРАННАЯ ЛЕТОПИСНАЯ ПОВЕСТЬ
Первоначальные и наиболее полные тексты Повести содержатся в Новгородской IV и Софийской I летописях. Тексты Повести в остальных содержащих её летописях являются сокращёнными или переработанными редакциями, восходящими к текстам Повести в составе вышеуказанных летописей.
Пространная летописная повесть – художественно-публицистическое произведение, при создании которого использованы реминисценции из Жития Александра Невского и паремийного Чтения о Борисе и Глебе, а также многочисленные библейские цитаты. В описании скорби русских женщин и в «плаче Мамая» использовано апокрифическое «Слово на Рождество Христово о пришествии волхвов».
М.А. Салмина в своей работе убедительно обосновывает вторичность Пространной летописной повести по отношению к Краткой, показывая, что она является распространением последней (преимущественно риторического характера). Причём у её автора не хватает терпения до конца выдержать этот «высокий штиль», в результате чего по мере приближения к концу Пространная повесть всё более и более приближается по стилю к краткому рассказу.
ЗАДОНЩИНА
«Задонщина» сохранилась в 6 списках:
1. РГБ, Собрание Ундольского, № 632, XVII в., наиболее полный список [У]
2. ГИМ, Собрание Музейское, № 2060, конец XVI в., без начала [И-1]
3. ГИМ, Собрание Музейское, № 3045, начало XVI в., отрывок [И-2]
4. Женевский, БАН № 1.4.1, отрывок, XVII в. [Ж]
5. РЫБ, Собрание Кирилло-Белозерского монастыря № 9/1086, 70–80 гг. XV в. [К-Б]
(Это сокращённая переработка первой половины произведения, сделанная известным писцом Ефросином)
6. ГИМ, Собрание Синодальное, № 790, XVII в. [С]
Каждый отдельный список «Задонщины» имеет множество искажений и дефектов, что делает невозможным достоверную реконструкцию первоначального текста произведения. «Задонщина» представляет собой поэтический отклик на события Куликовской битвы. В тексте памятника содержится множество цитат и реминисценций из «Слова о полку Игореве», местами искажённых и переосмысленных, что свидетельствует о недостаточном понимании древнего и трудного текста «Слова» автором и позднейшими переписчиками.
СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ
Сказание известно более чем в 150 списках, разделённых Л.А. Дмитриевым на 8 редакций, некоторые из которых представлены, в свою очередь, несколькими изводами.
Первые четыре описанных редакции, за исключением Забелинского и Михайловского изводов Основной редакции, дошедших до нас в исключительно поздних списках, могут быть отнесены к концу XV–XVI векам. Точная датировка возникновения каждой рассмотренной редакции и извода практически невозможна. Оставшиеся четыре редакции Сказания созданы в XVII–XTX вв. и не представляют непосредственного интереса.
ЖИТИЕ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО
Житие Сергия Радонежского практически исчерпывающе исследовано Б.М. Клоссом. Первоначальный текст Епифания Премудрого (1418-19 гг.) до нас не дошёл. Его большой фрагмент (начиная с «Предисловия» до главы «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине») сохранился в составе Пространной редакции первой трети XVI века и опубликован Клоссом. Впрочем, нет полной уверенности, что авторский текст в ней не искажён позднейшими редакторами.
Подведём краткие итоги.
В самом начале XV века события Куликовской битвы нашли отражение в Краткой повести Троицкой летописи, которая до нас не дошла, и в созданной на её основе Пространной летописной повести.
Эпизод предполагаемого посещения перед битвой Дмитрием Донским Сергия Радонежского содержался, скорее всего, уже в Житии последнего, написанном Епифанием Премудрым. До нас он дошёл в составе Пахомиевых редакций Жития, составленных в первой половине XV века.
Во второй половине того же столетия было составлено поэтическое произведение о Куликовской битве, вскоре после этого довольно неумело сокращённое – «Задонщина». Она была частично переработана после 1475 года. Произведение это написано в духе государственной идеологии того времени.
Наконец, в первой четверти XVI века создаётся самое подробное и сюжетно увлекательное повествование о Куликовской битве – «Сказание о Мамаевом побоище». Создававшееся изначально как «исторический роман», оно требует максимально осторожного подхода к содержащимся в нём сведениям. Это произведение оказалось впоследствии самым популярным. На протяжении XVI-XIX вв. было создано несколько его редакций, обраставших постепенно всё более фантастическими подробностями.
Так что источники наши практически все литературные.
Например, если рассмотреть наиболее подробное и наиболее цитируемое произведение «Сказание о Мамаевом побоище», сомнений не остается.
В Сказании очень много имён, известных только по этому произведению, количество которых, к тому же, подозрительно возрастает от более ранних редакций и списков к более поздним, упоминаются мелкие удельные княжества, не существовавшие в 1380 году. Сказание содержит также целый ряд анахронизмов: во всех его редакциях (кроме Летописной и Киприановской, входящих в состав летописей, где имя литовского князя механически исправлено, что местами входит в противоречие с контекстом), союзником Мамая указан не Ягайло, а Ольгерд, умерший за три года до Куликовской битвы.
Это сознательный литературный приём, призванный усилить драматизм повествования: братья Ольгердовичи, выступившие на стороне Московского великого князя, пошли на правое дело вопреки воле отца, а не брата!
В основной редакции вместо коломенского епископа Герасима Дмитрия Ивановича благословляет на битву епископ Геронтий, занимавший коломенскую кафедру с 1453 по 1473 год.
Покидая Москву, Дмитрий Донской молится перед иконой Владимирской Богоматери, которая, как известно, была перенесна в Москву только в 1395 году.
В Сказании упоминаются Константиновские (Константино-Еленинские) ворота московского Кремля, ещё в 1476 году называвшиеся Тимофеевскими [Московский летописный свод конца XV века, ПСРЛ т. 25; СП. Бартенев. Московский Кремль в старину и теперь. М. 1912]. И т. д. И т. п. Об этом мы поговорим подробнее чуть далее.
Всё это убеждает в том, что произведение изначально создавалось как «исторический роман», и, хотя это и самый красочный и подробный рассказ о событиях Куликовской битвы, относиться к его подробностям следует с предельной осторожностью. Откуда вообще могли взяться в произведении, написанном спустя столетие после события, эти имена и подробности? Вспомним, что конец XV – первая половина XVI вв. – это время расцвета боярских «вольностей», с которыми впоследствии с переменным успехом будет бороться Иван Грозный, время бесконечных местнических споров и притязаний, для обоснования которых использовались как официальные летописи и разрядные книги, так и их доморощенные аналоги (родословные росписи).
В последних, особенно пышным цветом расцвели всякого рода легенды, а то и прямые подлоги, перекочёвывавшие «за давностию лет» в официальную документацию.
Эталоном для подобных «исторических доказательств» можно считать официальную легенду о происхождении правящей династии Московского государства от брата римского императора Августа.
Прослеживая, как в различных списках Сказания появляются многочисленные эпизодические персонажи, встречающиеся среди предков различных знатных фамилий XV–XVII вв., невольно убеждаешься, что их источником являлись именно эти «доморощенные» разряды, а в иных случаях, может быть, и устные пожелания заказчиков конкретных списков.
Вернемся к рассмотрению состава войска «московской коалиции».
Если принимать свидетельство летописи Дубровского, следует заключить, что так называемая «московская» коалиция русских земель, сложившаяся в 1375 году, продолжала существовать и в 1380. В любом случае, именно воины этих княжеств: Московского, Владимирского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Моложского, Стародубского, Кашинского, Смоленского, Новосильского, Оболенского, Тарусского, возможно, Суздальско-Нижегородского и Муромского, и их уделов принимали участие в Куликовской битве.
Перечень князей в этой росписи полков подозрительно напоминает перечень участников похода на Тверь 1375 году в той же летописи. С другой стороны, различия между ними довольно хорошо объясняются политической ситуацией 1380 года. Так, в росписи отсутствуют нижегородские князья, которым было не до участия в очередной военной кампании после двукратного разорения их владений в 1377 и 1378 годах.
На правом фланге – полочане, под командованием литовского князя Андрея Ольгердовича (Полоцкого). К сожалению, точно не известен весь комплект имен князя Полоцкого. Андрей – это христианское имя, отчество Ольгердович – языческое.
Младший брат Андрея – Яков, имел еще языческое имя – Ягайло и славянское – Владислав. Двоюродный брат Андрея – Юрий, был «по совместительству» язычником Витовтом и католиком – Александром. Причем в католичество он за свою жизнь крестился как минимум, по мнению историков, трижды. К слову сказать, мы выскажем крамольную мысль, в то время не было еще никаких религий и, следовательно, различий. В этот период только происходило формирование, скажем так, религиозных предпочтений.
В середине фронта и на левом фланге были москвичи и отряды других русских городов. За ними стояло войско… литовского князя Дмитрия (Корибута) Ольгердовича.
Кто был главным на поле Куликовом? Наемников и союзников-чужестранцев всегда ставят перед собой, сбоку, но никак не за собой.
В засаде ждал Дмитрий Боброк. Дмитрий Михайлович Боброков Волынец был сыном князя Кориата-Михаила Гедиминовича, владельца местечка Боброка, недалеко от Львова. Он был тысяцким у суздальского и нижегородского князя Дмитрия Константиновича, потом перешёл на службу к великому князю Дмитрию Ивановичу, который выдал за него сестру своей жены Анну. Он также первым свидетельствует подлинность завещания великого князя Дмитрия, уже упомянутого нами.
Следует вспомнить еще одного участника событий, любимого сына Ольгерда – Ягайло (он же Яков, а позже Владислав). Согласно традиционной версии, Ягайло спешил на помощь Мамаю, но не успел, остановившись в 20-ти километрах от поля битвы.
Что привело на Куликовское поле литовских князей: Дмитрия Ольгердовича, Андрея Ольгердовича, Ягайло Ольгердовича. Зачем они рисковали жизнью в далеком второстепенном княжестве?
Еще раз взглянем на построение русского войска на Куликовом поле. В засаде ждал Дмитрий Боброк. Правый фланг занимал Андрей Ольгердович (Полоцкий). Середину и левый фланг – Дмитрий (Корибут) Ольгердович.
Пространная летописная повесть упоминает только полки великого князя Дмитрия Ивановича, его двоюродного брата Владимира Андреевича – князя Серпуховского и Боровского – и белозерских князей.
Роспись полков в летописи Дубровского перечисляет, кроме того, отряды, выставленные смоленскими, ростовскими, стародубскими, ярославскими, моложскими, оболенскими, новосильскими, тарусскими, кашинскими князьями.
Задонщина дополняет этот перечень (в списке убитых) боярами: московскими, коломенскими, серпуховскими, переяславскими, костромскими, владимирскими, суздальскими, муромскими, ростовскими, дмитровскими, можайскими, звенигородскими, угличскими. А кроме того: боярами рязанскими (нонсенс), новгородскими «посадниками» и даже литовскими «панами», якобы пришедшими с братьями Ольгердовичами и приведшими с собой 70000 латников.
Второй ключик к пониманию, кто стоял на стороне коалиции, это состав воевод, перечисление комсостава армии Дмитрия Донского.
Согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», распределение воевод было следующим:
Передовой полк:
Дмитрий и Владимир Всеволожи,
коломенский воевода Микула Васильевич,
воевода владимирский и юрьевский Тимофей Волуевич,
костромской воевода Иван Родионович Квашня,
переяславский воевода Андрей Серкизович.
Большой полк:
великий князь Дмитрий Иванович,
белозерские князья.
Полк правой руки:
князь Владимир Андреевич Серпуховской,
Данила Белеут,
Константин Конанов,
князь Фёдор Елецкий,
князь Юрий Мещерский,
князь Андрей Муромский.
Полк левой руки:
князь Глеб Брянский.
При втором «уряжении» на поле битвы был выделен засадный полк, возглавленный князем Владимиром Андреевичем и Дмитрием Боброковым Волынцем. Полк правой руки возглавил Микула Васильевич, а полк левой руки – Тимофей Волуевич.
Согласно летописи Дубровского, распределение воевод было следующим:
Передовой полк:
князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи,
боярин Микула Васильевич,
князь Фёдор Романович Белозерский.
Большой полк:
великий князь Дмитрий Иванович,
Иван Родионович Квашня,
боярин Михайло Бренков,
князь Иван Васильевич Смоленский.
Полк правой руки:
князь Андрей Фёдорович Ростовский,
Фёдор Грунка,
князь Андрей Фёдорович Стародубский.
Полк левой руки:
князь [Василий] Васильевич Ярославский,
Лев Морозов,
князь Фёдор Михайлович Моложский.
Сторожевой полк:
Михаил Иванович Окинфович,
князь Семён Константинович Оболенский,
князь Иван Тарусский,
Андрей Серкизович.
Засадный полк:
князь Владимир Андреевич,
Дмитрий Михайлович Волынец,
князь Роман Михайлович Брянский,
князь Василий Михайлович Кашинский,
князь […] Романович Новосильский.
Под знамена Дмитрия Донского встали дружины вновь народившихся и старых окрепших городов. Княжеские дружины и городские ополчения. Именно воины этих городских соединений: Московского, Владимирского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Моложского, Стародубского, Кашинского, Смоленского, Новосильского, Оболенского, Тарусского, возможно, Суздальско-Нижегородского и Муромского, и их уделов были ядром в Куликовской битве со стороны «русских» князей. Городские дружины готовились к битве.
Неужели при той прозрачности политических ходов в таком большом масштабе, это укрылось от глаз Мамая?
Конечно, нет. Определенные признаки, косвенные улики свидетельствуют и об аналогичных приготовлениях и со стороны Мамая.
Незадолго до Куликовской битвы ордынский хан проводит очередную замену своей креатуры в Золотой Орде. В результате, прежний 18-летний хан вместе с приближенными был казнен, а на его место заступил новый правитель. Известный нам по монетным легендам под именем «Буляк» или «Туляк» – второе прочтение более приемлемо (Мухамадиев А.Г. 1983. Булгаро-татарская монетная система XII–XV вв). Это же имя, переданное в форме «Тюляк», упоминается в тексте ханского ярлыка от 1379 года, выданного митрополиту Михаилу (Митяю) (Памятники русского права 1955). Мамай заручался лигитмным верховным правителем из высшей иерархии воинской касты Чингизидов. Сходная транслитерация «Теляк» или «Тетяк» содержится в изложениях летописных «сказаний» и «повестей» о Куликовской битве (Сказания и повести о Куликовской битве 1982). Прямые указания на присутствие в «Мамаевой Орде» номинального правителя из рода Чингизидов накануне решающего сражения содержит также Новгородская I летопись младшего извода (Новгородская Первая летопись 1950).
К тому времени, города получили право на управление и самостоятельность. Люди в короне получили опору на города и на их силовое прикрытие. В результате они потребовали свое место у стола власти. Первым об этом заявил Великий князь Владимирский. Каста кормильцев протянула руку к пирогу правления, к пирогу власти.
Каста воинов, каста людей на коне, правителей Орды, попыталась ударить по этой руке. Не вышло.
И вот тут еще серия загадок. А как же те, кто обязан был не допустить даже самой мысли выступить против власти. Как же те самые военизированные структуры – Орден? Те самые фрязи и генуэзцы, что были на территории Руси. И почему московская коалиция, если Москва вообще не княжеский удел?
В связи с этим нельзя не упомянуть, о Сергии Радонежском.
Преподобный Сергий Радонежский за какое-то время до Куликовской битвы отказался благословить великого князя на войну с Мамаем. В одной из рукописей жития величайшего русского святого приведено его прямое возражение Дмитрию Ивановичу: «…Пошлина твоя държит покорятися ордынскому царю должно».
Нет оснований сомневаться, что преподобный Сергий действительно сказал так. Сергий личность загадочная. Не митрополит, не патриарх, просто настоятель монастыря и создатель сети обителей по всей Руси. Обителей монастырских общежитского типа, точно такого же, как и у всех монашеско-рыцарских братств. Накануне же Куликовской битвы Сергий Радонежский сказал совсем иное: «Подобает ти, господине, пещися о врученном от Бога христоименитому стаду. Пойди противу безбожных, и Богу помогающи ти, победиши».
Упомянем весьма многозначительное место из «Сказания», где сообщается о реакции рязанского князя Олега на выступление Дмитрия Ивановича против Мамая. Привожу его в переводе М.Н. Тихомирова. Узнав о решении московского князя, Олег говорит: «Я раньше думал, что не следует русским князьям противиться восточному царю. А ныне как понять? Откуда такая помощь Дмитрию Ивановичу?…» И бояре его сказали ему: «…в вотчине великого князя близ Москвы живет монах, Сергием зовут, очень прозорливый. Тот вооружил его и дал ему пособников из своих монахов».
Портрет шестой. Пересвет, Ослябя и Челубей
Наверно надо рассказать об этих персонажах Куликовской битвы. Потому, как в настоящее время именно они вызывают массу споров и именно они доказывают нашу версию противостояния Князей и Орды.
Начнем, как всегда с официоза.
Материал из Википедии – свободной энциклопедии.
«Александр Пересвет (? – 8 сентября 1380) – легендарный монах-воин, инок Троице-Сергиевского монастыря. Вместе с Родионом Ослябей участвовал в Куликовской битве и сразил в единоборстве перед основным сражением татарского богатыря Челубея, погибнув при этом сам. В Русской православной церкви причислен к лику святых. Некоторые источники указывают, что Пересвет родился в Брянске и до пострижения в монахи был боярином. Возможно, участвовал в ряде походов и боёв. Существует предание, будто Пересвет принял монашеский постриг в Ростовском Борисоглебском монастыре. Однако это предание – типичный пример фальсификации, фигурирующая при этом ссылка на работу краеведа А.А. Титова „Предание о ростовских князьях“ (М., 1885) ложна: издание никаких сведений об Александре Пересвете не содержит. Житие Пересвета и Осляби сообщает, что Пересвет и Ослябя были учениками и постриженниками Преподобного Сергия Радонежского, иноками Троице-Сергиева монастыря (тогда ещё не бывшего лаврой). Достоверно известно только то, что в 1380 году они оба уже были послушниками монастыря, [источник не указан 768 дней] По другой версии, Пересвет стал послушником Троице-Сергиевского монастыря уже после своего переезда в Переяславль-Залесский.
Согласно житию преподобного Сергия Радонежского, перед Куликовской битвой князь Димитрий в поисках духовной поддержки отправился к нему в монастырь за благословением. Татары в то время считались непобедимыми, а имя преподобного Сергия, как праведника и чудотворца, было прославлено по всей Руси. Благословение такого человека должно было вселить надежды во всех воинов. Преподобный Сергий не только благословил князя, но и отправил с ним двух иноков княжеского рода, хорошо владеющих оружием. Этими иноками были Александр Пересвет и Родион (имя в иноческом постриге) Ослябя, которых преподобный Сергий перед этим постриг в Великую схиму (высший монашеский чин).
По преданию, перед битвой Пересвет молился в келье отшельника при часовне святого воина великомученика IV века Димитрия Солунского, где впоследствии основан мужской Димитриевский Ряжский монастырь, что в 7 км от г. Скопина. Помолясь, Пересвет ушёл, оставив свой яблоневый посох. Этот посох после революции хранился в краеведческом музее г. Рязани.
По наиболее распространённой версии, перед началом битвы Пересвет участвовал в традиционном «поединке богатырей». Со стороны татар ему противостоял богатырь Челубей (по другим версиям – Челибей, Темир-Мирза либо Таврул). По преданию, Челубей не только отличался огромной силой, но и особым мастерством военной выучки. Некоторые источники указывают, что Челубей был непобедимым воином-поединщиком, которого татарские войска наняли специально для подобных поединков. Оба противника были на конях, вооружение составляли копья. После первого же столкновения копья обоих переломались, после чего оба поединщика рухнули на землю и скончались.
Существует также другая версия поединка, в соответствии с которой Пересвет и Челубей пронзили друг друга копьями. В соответствии с этой версией, копьё мастера конных поединков Челубея было на метр длиннее обычного. Вступая с ним в бой на копьях, противник не мог даже нанести удар, как уже оказывался побеждённым и выпадал из седла. Александр Пересвет пошёл вопреки логике поединка – сняв с себя доспехи, он остался лишь в одной Великой схиме (монашеская накидка с изображением креста, надевается поверх монашеской одежды). Сделал он это для того, чтобы копьё противника, пройдя сквозь мягкие ткани тела на большой скорости, не успело вышибить его из седла и тогда он смог бы нанести удар сам, что и произошло в бою. Получив смертельную рану, он продолжал оставаться в седле, смог сам доехать до строя и только там умер.
Сразу после гибели поединщиков началась сама битва – татарская конница атаковала Передовой полк русских войск.
После битвы тело Пересвета вместе с телом Осляби было доставлено в Москву и погребено рядом с храмом Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове (тогда ещё деревянным) в «каменной палатке». Но по другим сведениям (С.Ф. Платонов, Курс русской истории для гимназий, 1912 год) Ослябя в Куликовской битве не погиб, а упоминания о нем встречаются в летописи и за значительно более поздние годы. Согласно тому же источнику, имя собственное Ослябя надлежит склонять так же, как и слово "дитя": Ослябяти, Ослябяте, Ослябятю и т. д., образование родительного падежа как "Осляби" – безграмотно.
По одной из версий, саркофаги Пересвета и Ослябяти были обнаружены в XVIII веке, при разборе старой колокольни храма. При проведении работ строители наткнулись на кирпичный склеп, пол которого сплошь покрывали надгробные камни без надписей (захоронения монахов или воинов). Сняв их, строители увидели саркофаги Пересвета и Ослябяти. При строительстве новой трапезной храма усыпальницу закрыли, а камни из неё были уложены в северо-западный угол трапезной храма. Позднее над этим местом было сооружено чугунное надгробие с сенью, уничтоженное в 1920-х годах.
Однако, по ряду данных, тела Пересвета и Ослябяти никогда не были найдены и ныне покоятся в трапезной храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове «под спудом», то есть, точное местоположение захоронения не идентифицировано. Сейчас на предполагаемом месте захоронения Пересвета и Ослябяти в трапезной храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове установлено деревянное надгробие, копирующее по форме первое чугунное. Могила открыта для посещения.
Пересвет и Ослябя причислены Русской православной церковью к лику святых. День памяти отмечается 7 сентября, а также на Неделе Всех Святых, в земле Российской просиявших (2-е воскресенье после Святой Троицы), в день Всех Московских святых (воскресенье перед 8 сентября), Всех Тульских святых (22 сентября), Всех Брянских святых (3 октября), Всех Радонежских святых (6 июля) и 24 августа.»
Продолжим.
«Родион Ослябя (в монашестве Андрей, светское имя – Родион либо Роман;? – 1380 либо после 1389) – легендарный монах-воин, земляк Пересвета, инок Троице-Сергиевского монастыря. Причислен к лику святых. Предположительно, родом из Брянска. До пострижения в монахи – боярин и профессиональный военный. Возможно, командовал московской тысячей в Пьянском побоище [источник не указан 1535 дней].
По Сказанию о Мамаевом побоище, сопровождал вместе с иноком Пересветом великого князя Димитрия в походе против татар по повелению святого Сергия, и принимал участие в Куликовской битве.
По наиболее распространённой версии, Родион Ослябя, как и Пересвет, погиб в Куликовской битве. Однако некоторые источники позволяют предположить, что не позднее 1389 года Ослябя ездил в Царьград в составе посольства московского Дмитрия Донского для оказания помощи Византии, пережившей опустошительные набеги турок.
Похоронен Ослябя вместе с Пересветом рядом с деревянным храмом Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове в «каменной палатке».
В его честь был назван броненосец Российского флота, погибший в Цусимском сражении. В настоящее время в боевом составе КТОФ находится большой десантный корабль «Ослябя».
Возможно, имел сына Якова, также участника Куликовской битвы.
Есть история, что в ходе битвы Дмитрий Донской получил ранение и упал с коня. Ослябя перенёс его в безопасное место, переоделся в его доспехи, и вновь повёл войско вперёд, таким образом, повлияв на ход битвы.
Другое имя в крещении, часто приписываемое Ослябе – Родион. По мнению РПЦ, это возникло вследствие различных недоразумений».
Ну и конечно второй поединщик их противник.
«Челубей (в некоторых источниках Челибей, Темир-Мирза либо Таврул, ? – 8 сентября 1380) – тюркский богатырь из войска темника Мамая. Известно, что он участвовал в Куликовской битве. Перед началом битвы сражался с богатырём Пересветом, назван печенегом, но точных сведений об этом нет.
Имя Челубей тюркского происхождения судя по составу и звучанию. Согласно преданию, Челубей не только отличался огромной силой, но и особым мастерством военной выучки. Челубей вышел на поединок перед основной битвой первым, а против него вышел Пересвет. Оба воина погибли в этом бою, одновременно пронзив друг друга копьями».
С официозом закончили. Давайте разбираться.
Откуда и что нам известно об участии в сражении двух монахов Троице-Сергиева монастыря: Пересвета и Осляби, и самом знаменитом поединке Пересвета с Челубеем?
Подробный рассказ об этом поединке дошёл до нас только в Сказании о Мамаевом побоище. Поединок описывается различно разными списками Сказания. Противник Пересвета называется то просто «печенегом», то Темир-мурзой (Киприановская редакция), то Таврулом, то, наконец, Челубеем (Челебей, Телебей) в редакциях «Синопсиса».
Итак. Что говорят историки?
Сомнение первое. Скудность информации.
Сомнение второе. Различные имена противника Пересвета.
Сомнение третье. Несовместимость монашества и воинской доблести.
Сомнение четвертое. Сама традиция поединков перед боем.
Сомнение пятое. Исход поединка.
Попробуем во всем разобраться.
Начнем с традиции поединков.
Мы не будем обращаться к русским летописям, где отмечены легендарные поединки Никиты Кожемяки с печенегом и Мстислава с Редедёй в Повести временных лет. Не будем вспоминать богатырский эпос и поединки Ильи Муромца со Святогором или Поединок Дуная Ивановича с Добрыней Никитичем. Не будем вспоминать калик перехожих с их эпосом «Сорок калик со каликою». Отметим. Поединок в воинской русской традиции был. Был именно в касте воинов.
Далее.
Авторитетные знатоки утверждают, что «Поединки, как и прочие проявления "личного мужества", прямо запрещались "Ясой" Чингисхана, превыше всего ставившей дисциплину в монгольских войсках. Как свод "традиционного" монгольского права "Яса", разумеется, утратила значение после исламизации Орды, но как воинский устав сохраняла свою авторитетность. Об этом согласно говорят авторы восточных хроник и европейские путешественники, оставившие записки о "татарах"».
Значит, это еще раз говорит, о том, что Мамаева Орда к монгольскому праву никакого отношения не имела, как впрочем, и исламизация Орды произошедшая гораздо позже.
Итак, это тоже не аргумент.
Так у кого же поединки на копьях были в традиции?
Посмотрим в Военной энциклопедии.
«Конный поединок на копьях (joute, jouste, jouxte) был одним из популярнейших рыцарских развлечений. Достаточно сложно точно определить период, когда этот вид воинских состязаний получил распространение, эта проблема связана с выяснением момента появления нового способа использования копья в кавалерии. На ковре из Байе (1077–1085) видно, что всадники, вооруженные длинными копьями, редко атакуют, держа копье наперевес под мышкой; почти все они поднимают его в правой руке над головой как пилум древних, предназначенный для метания».
Продолжим.
«Похоже, только в XII в. возник обычай атаковать, не выпуская копья из руки, плотно прижимая его к телу, а поединки как раз предназначались для упражнения воинов в таких атаках.
Во второй половине XIV в. конные поединки на копьях приобрели огромную популярность, тогда же появились первые ордонансы о поединках. Фруассар оставил пространное описание прошедших в 1390 г. на равнине между Кале и аббатством Сен-Энгельберт состязаний, Во время перемирия (тогда шла Столетняя война) трое молодых французских рыцарей в качестве зачинщиков объявили по всей Англии о предстоящих в конце мая поединках».
Здесь речь идет о копейном поединке воинов с острым оружием».
Но почему так? Откуда вдруг такой взлет популярности?
В книгах историков оружия больше науки и меньше выдумок, чем в книгах просто историков. Вот М. Горелик рассказывает о действительной эволюции конской сбруи: «Надо сказать, что снаряжение коня и методы управления им менялись и совершенствовались так же, как и остальные средства ведения боя. Таранный удар копьем и связанная с ним опасность быть выбитым из седла потребовали предельно крепкой посадки, что привело в XII веке к созданию седла-кресла с высоченной, очень жесткой задней лукой, охватывающей стан всадника, на которую он откидывался, уперев ступни вытянутых ног в стремена. Высокая передняя лука защищала живот рыцаря. Строгость в управлении конем обусловила существование специального мундштука и острых конусовидных шпор. С конца XII – начала XIII веков мундштук усложняется и становится все строже, и за счет этого уменьшается необходимость в большой строгости шпор, но возрастает требование более тонкого управления конем. Тогда по всей Европе начинают распространяться более «мягкие» шпоры со звездчатым колесиком».
Все просто. Эволюция конной сбруи дала возможность появлению конных поединков с копьем. Отсюда популярность их в среде всадников. Вызвать врага на бой «пред очи» своего сюзерена было рыцарским обычаем, то есть обычаем воинской касты, к которой относились многие бояре. Для Руси боярским обычаем. Отказаться от поединка не позволяла «честь боярская».
Разобрались. Для второй половины XIV века конные поединки на копьях острым оружием были в порядке вещей. Если не сказать в обязательной программе у всех представителей вонской касты. Людей на коне.
Вот теперь поговорим о множестве имен поединщиков. Я не оговорился, о множестве имен обоих участников поединка и их друзей.
Неоднократно мы в этой книге показывали, множественность имен у всех исторических персонажей того времени. По причине, что в основном это были клички. Ники, выражаясь современным языком. Или имена в разных социальных группах. Языческое, религиозное (христианское, мусульманское), монашеское, воинское и пр. Примеры. Предслава – Ефросинья. Анрей-Боголюбский-Китай. Мурза Чет – Атун – Борис – Захария. Да еще к именам примешивались и звания, титулы или профессиональная принадлежность, которые путались с именем.
Давайте рассмотрим героев нашего портрета.
Александр – Пересвет Нам толкуют, что в миру он был боярин Александр, а в монашестве Пересвет.
В Пространной летописной повести он назван бывшим брянским боярином (очевидно, перешедшим на службу к великому князю Московскому вместе со своим сюзереном – князем Дмитрием Брянским). В Распространённой редакции Сказания он назван «чернецом любочанином».
Это что такое любочанин? Пересвет и Ослябя происходили из Любутска в Брянском княжестве ив 1380 г. Монахами в современном понимании не были. В Куликовской битве они и сын Осляби Яков, судя по «Задонщине», погибший в сражении, участвовали в составе дружины князя Дмитрия Ольгердовича, сидевшего в пожалованном ему Переяславле Залесском.
Называться в монашестве языческим именем Пересвет черенц просто не мог. Притом, что Пересвет это не имя. Это Просветленный. То есть звание.
Боярин Александр, носивший звание Просветленный был воином-монахом, то есть членом военно-монашеского ордена, в котором носил нам неизвестное имя.
Андрей – Родион – Роман – Ослябя. Брат Пересвета. Теперь мы понимаем, что брат по Ордену. Побратим, кровник. Тут все проще. Андрей мирское боярское имя.
Роман имя в Ордене. Это может быть и «римский» и «ромовский». Римский – как боец западной школы, а ромовский – как боец волховской школы, оберегающий Ромову – священное капище.
Спустя годы после сражения, Андрей Ослябя принял монашество под именем Иродион, и нет никаких данных, что это произошло именно в Троице-Сергиевой лавре. Имя Родион является славянской формой греческого имени Иродион, что в переводе с греческого означает «герой», «героический».
А вот, что такое Ослябя до сих пор остается загадкой.
Боярин Андрей орденский брат Александра, как и он, был воином.
Ну и третий наш участник этого поединка.
Темир-мурза – Таврул – Челубей (Челебей, Телебей).
В книжках и учебниках царского времени богатырь Челубей указывался не по имени, а по прозвищу Темир-Мурза, что означает «Железный Мурза».
Этимологический словарь Фасмера уточняет: «мурза – "таг. князь, наследный старейшина, по русским законам не имеющий особых привилегий", также бранное "татарин, басурманин", др. – русск. мурза (Афан. Никит. 26). Через тюрк. (ср. казах, murza "господин", "гостеприимный", тел. murza "сановник", таг. myrza (Радлов 4, 2143, 2196)) заимств. из араб. – перс, emirzada "княжеский сын" (Литтман 105; Mi. EW 205; Mi. TEL, Доп. 1, 35; Локоч 6 и ел.)».
Итак. Первое – это титул.
Имя этого Железного Мурзы – Таврул. Вот тут неожиданность. Мужское имя Таврул, произошло от tavrul, с древнегреческого языка, что означает «щедрость» А не как неиз монгольского или печенежского.
А вот что такое Челубей, Челебей?
Челеби – это «царевич», «образованный», «ученый».
Некоторые исследователи выводят название Челубей от тюркского корня «челяби» («селяби»), то есть «благородный». В Орде было распространено почётное имя-звание Челеби (Челубей). Антропоним Челеби относится к эпитетам со значением сильной, влиятельной личности (в переводе с тюркского – «миловидный, красивый, солнцеподобный»).
В истории можно найти множество подтверждений существования этого антропонима. Челибиром звали одного из батыров, служивших черниговским князьям. В XV веке Турцией правил султан Мехмед I Челеби. Известный турецкий учёный XVII века Хаджи Халифе носил псевдоним Кятиб Челеби. Его младшим современником был крупнейший турецкий путешественник средневековья Эвлия Челеби. Да и в переводе с турецкого языка на русский «челяб» означает «Бог», а «челяби» – «божественный», «одарённый Богом».
Таким образом – это звание.
Челубей – дословно Мастер. Магистр, если хотите. В Орде были свои братства, опять же спецподразделения, если хотите, которые имели символику сокола, впоследствии трезубец. Среди них выделялся самый закрытый – сотня «Богаз» (Горло). Ее воевода или старший имел звание Челубей. Это то-же самое, что у тевтонов Гроссмейстер, а у мальтийцев Великий Магистр. У ессеев это называлось Учитель Справедливости, у назареев Цадик и так далее. Проще Мастер, а еще проще Гуру, Учитель.
Противостоял воинам-монахам. Такой же Посвященный, как они. Мастер боя Железный князь Таврул.
Продолжим.
Как это монахи и воины? Монахи и бояре? Заключение историков – «Монашеский сан несовместим с боярством!»
Так ли?
Помимо Сказания о Мамаевом побоище, Пересвет и Ослябя фигурируют также в Задонщине, называющей их «чернецами». Там они представлены воинами, участвовавшими в сражении в течение достаточно долгого времени. При этом фрагменты, посвященные Пересвету, рисуют его, скорее в облике «былинного богатыря», нежели монаха: «Хоробрый Пересвет поскакиваеть на своемь вещем сивце, свистомь поля перегороди, а ркучи таково слово: «Лучши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели намъ от поганыхъ положеным пасти». И реч[е] Ослебя брату своему Пересвету: «Уже, брате, вижю раны на с[е]рдци твоемь тяжки. Уже твоей главе пасти на сырую землю на белую ковылу моему чаду Иякову..»" «Пересвет поскакивает на борзе кони, а злаченым доспехомъ посвечиваше. […] И молвяше брат его Ослабе черънецъ: «Брате Пересвет, вижу на те ли твоем раны, уже голове твоей летети на траву ковыл[ь], а чаду моему Якову на ковыли земли не лежати на поли Куликове…». «Тако бо Пересвет поскакивает на своем добре коне, а злаченым доспехом посвельчивает. […] И молвяше Ослябя чернец своему брату Пересвету старцу: «Брате Пересвете, вижу на теле твоем раны великия, уже, брате, летети гл[а]ве твоей на траву ковыль, а чаду твоему Иякову лежати на зелене ковыле траве на поле Куликове на речьке Напряде…».
Вот они монахи-воины. И в доказательство привожу слова Бернара Клервоского из «ПОХВАЛЫ НОВОМУ РЫЦАРСТВУ», написанной рыцарям-тамплиерам.
«По всей видимости, на земле появилось новое рыцарство и появилось именно в той ее части, которую посетил во плоти Восток(?) свыше…. Это, говорю вам, новый тип рыцарства, неизвестный прошедшим векам. Он непрерывно ведет войну на два фронта, против зла во плоти и против духовного его воинства на небесах. Вот это поистине рыцарь без страха, защищенный со всех сторон, потому что душа его защищена броней веры, тогда как тело защищено броней из стали. Так он вооружен вдвойне, и не страшен ему ни дьявол, ни человек. Не потому, что он просто не боится смерти – нет, он даже жаждет ее».
И об исходе поединка.
Первый вариант легенды изложен в Задонщине, где Пересвет уже монах, но еще ничего неизвестно о поединке. Более поздний вариант легенды описан в Сказании, где бою предшествует поединок воина-монаха с татарским богатырем, в котором оба бойца погибают. Красиво.
Александр Пересвет упомянут в списке убитых уже в Краткой летописной повести. Если его гибель на поле боя фиксируется всеми источниками, то о судьбе его брата Осляби ничего не известно.
С.К. Шамбинаго, разбирая в своё время акты местнических споров между монахом Геннадием Бутурлиным и М.Б. Плещеевым в 1390–93 годах, обнаружил, что Андрей Ослябя был в это время ещё жив. Он служил боярином при дворе митрополита Киприана. А вот о чём свидетельствует статья 1398 года Московского летописного свода конца XV века [ПСРЛ т. 25], где сказано, что великий князь Василий Дмитриевич послал в осаждавшийся турками Царьград «много серебра и милостыню с черньцомъ Родионом Ослебятемъ, иже прежде былъ боярин Любутьскы».
В подтвердительной грамоте 1483 года о совершении обмена между великим князем Василием Дмитриевичем и митрополитом Киприаном города Алексина на слободку Каращ что имело место между 6 марта 1390 года и 13 февраля 1392 года в числе митрополичьих бояр, совершавших сделку, фигурирует «чернец Андрей Ослебятя» [АФЗХ, 14. Стр. 24].
Это, во-первых, говорит о том, что к этому времени он себя прекрасно чувствовал, а, во-вторых, что место в монашеско-орденской структуре не мешало ему оставаться боярином.
На не слишком достоверных данных базируется и предание о захоронении братьев в Старом Симонове, восходящее к одному рукописному месяцеслову XVII века, где сказано, что оба инока похоронены «у церкви деревянныя Рождества», заменённой в 1509 году каменной. Карамзин в «Истории государства Российского» [т. 5, прим. 82] пишет: «В приходской церкви Рождества Богоматери, разбирая колокольню сей церкви, называемой Старым Симоновым […], в царствование Екатерины II нашли древнюю гробницу под камнем, на коем были вырезаны имена Осляби и Пересвета: ныне она стоит в трапезе, а камень закладен в стене».
С другой стороны Н.М. Снегирёв [Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. Тетрадь пятая. М. 1848. Стр. 35] сообщает, что «в царствование Анны Иоанновны, при разобрании старой колокольни и при копании рвов для новой каменной трапезы, открыт был кирпичный склеп, покрытый надгробными камнями без надписей, длиной 1 аршин 14 вершков. Когда сняты были сии камни, тогда увидели через отверстие гробы духовных витязей». Трудно решить, кому следует больше доверять. Мне представляется более соответствующим действительности сообщение Снегирёва. По его словам надгробные плиты не имели надписей, к тому же кирпич по археологическим данным начал широко применяться в московском строительстве только со второй половины XV века. Как бы то ни было, в связи с тем, что Андрей Ослябя не погиб в Куликовской битве, это захоронение в лучшем случае могло принадлежать Пересвету и сыну Осляби Якову Ослебятину которых позднейшая традиция сделала монахами. А скорее, двум безымянным инокам, которых позднейшая традиция почему-то отождествила с Пересветом и Ослябей.
Военно-монашеские ордена встали на сторону касты кормильцев и тем самым обеспечили ее победу в конфликте с воинами. В этом и разгадка бездействия тамплиеров (генуэзской пехоты), бывших первоначально на стороне Мамая, на поле Куликовом. В этом разгадка его смерти.
Последняя кастовая война, рожденная сменой экономической политики, изменением идеологии и парадигмы в жреческой (духовной) касте и ослаблением в касте воинов, привела к власти третью касту. Этой властной составляющей пришедшей на гребне Новой Экономической Политики средневековья стала каста наместников – людей в короне. Первой ласточкой победы было право наследования. Новый закон, опиравшийся на идеологию патриархата и на завоеванное право самим решать передачу власти.
Составляя в 1389 году завещание, Дмитрий Донской писал в нем: «…благословляю сына своего Василия своею отчиною, великим княжением».
Победа, одержанная на Куликовом поле, и успехи объединительного процесса городов сказались уже в том, что великий князь Дмитрий считал великое княжение «своею отчиною» и не передавал вопрос о его судьбе на усмотрение ордынских царей.
Однако само завещание великого князя Дмитрия Ивановича в сложившихся условиях еще было двояко в своей интерпретации. Первая из них опиралась на формальное истолкование текста: наследником удела Василия I (а, следовательно, и великокняжеского престола) должен стать следующий по старшинству брат умершего великого князя, то есть Юрий Дмитриевич. Подобное престолонаследие было в ходу до этого, в том числе и в роду Ивана Калиты. Отец Дмитрия Донского Иван Иванович стал великим князем после смерти своего старшего брата, Семена. Обладание великим княжением определялось тогда традицией (духовенством), волей ордынского царя (воинами) и раскладом сил на самой Руси (политикой в среде кормильцев).
Вторая интерпретация завещательного распоряжения Дмитрия Донского имела своими истоками новый порядок престолонаследия, только еще складывавшийся при Василии I.
В первом своем увещании Василий I говорил лишь о возможности перехода великого княжения к его сыну («А даст Бог сыну моему, князю Ивану, княженье великое держати»).
Во втором – это княжение рассматривается как вотчина завещателя, наследие Дмитрия Донского («А сына своего, князя Василья, благословляю своею вотчиною, великим княженьем, чем мя благословил мои отець»). (Зимин А.А. Завещание Дмитрия Донского).
Пока еще власть предавалась робко, с оглядкой на более сильные касты правителей: духовенство и воинов, но уже по линии отца, по законам патриархата.
Это было началом конца, но об этом еще никто не знал, не догадывался. Строились города и соборы. Мужали и крепли торговые гильдии. Каста кормильцев, людей в короне праздновала свою победу, радуясь отвоеванному месту под солнцем. Пока еще локомотив экономики летел вперед. Знакомая картина. «Наш паровоз вперед лети…»! А те, кто не с победителями, машут платочками, с платформы.
А что победителям? Отказ от дани? Место у стола власти? Нет. Дмитрий едет в Орду опять, и опять везет договор о десятине. И это не результат похода Тахтомыша, якобы сжегшего Москву. Это геополитическое решение, которого сейчас не видит никто.
Результат визита Дмитрия Донского в Орду не ограничился только восстановлением «статус-кво». Об этом мы можем судить по двум документам: «докончанию» Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем 25 марта 1389 г. [ДДГ, 13. № 11] и его духовной грамоте (завещанию), написанной незадолго до смерти 19 мая 1389 года.
Во-первых, в завещании Дмитрий Иванович передаёт своему сыну Василию власть над Великим княжеством Владимирским. «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великимъ княженьем». Такой пункт не мог быть внесён в завещание без предварительного согласия Орды. Таким образом, был завершён процесс фактического формирования геополитического ядра будущей России.
Во-вторых, впервые фиксируется надежда на возможное в недалёком будущем освобождение от власти Орды и прекращение выплаты дани. Духовная грамота: «А переменить Богъ Орду, дети мои не имуть давать выхода в Орду, и который сынъ мои возмет дань на своем уделе, то тому и есть».
В-третьих, определяется, впервые, распределение доходов с территории Москвы, как отдельной единицы, некоего порто-франко. Докончание с Владимиром Андреевичем: «А оже ны Богъ избавит, освободит от Орды, ино мне два жеребия, а тебе треть».
Теперь надежду на это давали, как пример недавней «великой замятии» в Орде, так и победа на Куликовом поле.
Отступление. Вирус кризиса
Отступление. Вирус кризиса.
Странное дело, но период подготовки к Куликовской битве совпал с эпидемией чумы или Черной смерти в Европе. И началась она в 1347 году с Крыма. Совпадение? Постараемся предположить обратное. Закономерность. Вот перед вами карта распространения Черной смерти. Или как нам говорят чумы.
В цветном варианте она более показательна.
Обратите внимание «чума» не задела Еврейское грецогство в Альпах – средневековый банковский центр, Венгрию – оплот воинских владений и Баскию – оплот тамплиеров, а так же голландские порты.
Напомню. Уже в наше время сказки о чуме были отвергнуты эпидемиологами напрочь. Разносчиков чумы – крыс реабилитировали по причине их отсутствия в то время в Европе как таковых. О чем ниже. Скорость распространения и ареал не выдерживают никакой критики. Читайте сами.
«Позор сомневающимся» – таков был лозунг рыцарей ордена Подвязки, и уже из этого следует, что это не было сообщество ученых. Ибо ученые сомневаются всегда и во всем. Именно сомнение ведет их к исследованиям и к познанию окружающего мира. По дороге рушатся каноны и опровергаются общепринятые мнения, но при этом делается неизмеримо маленький шаг на пути к Истине. Ибо в науке даже отрицательный результат считается достижением: отсекается один из возможных ложных путей для поиска. Очередная теория, опровергающая очередное общепринятое мнение, выдвинута двумя английскими эпидемиологами из Ливерпульского университета – Сьюзен Скотт и ее соавтором Кристофером Дунканом в недавно опубликованной книге под названием «Биология мора». И вот какие интересные вещи они там рассказывают под этим скучновато-страшноватым названием. Речь идет о болезни, которая, подобно лесному пожару, прокатилась по Европе между 1347 и 1351 годами и по сию пору является самой страшной зафиксированной в истории эпидемией. Она погубила по меньшей мере треть тогдашнего европейского населения, более 25 миллионов человек. Заболевшие вначале страдали от боли, лихорадки и нарывов, затем у них распухали лимфатические узлы, и кожа покрывалась пятнами. Под конец появлялась кровавая рвота, и больной умирал в течение трех дней. Выжившие назвали это Великим мором (Great Pestilence). Викторианские ученые прозвали эту эпидемию Черной смертью. Как полагают большинство специалистов, Черная смерть представляла собой бубонную чуму, Yersinia pestis, бактериальное заболевание крыс, которое переносили блохи, перепрыгивая с крыс на людей. Сьюзен Скотт выступает с опровержением этой общепринятой картины. В своей книге она показывает, что распространение Черной смерти никак не совместимо с ее трактовкой как бубонной чумы. И если Скотт и Дункан правы, нам стоит хорошенько прислушаться к ним из самых что ни на есть шкурных интересов. Ведь каким бы ни был патоген – возбудитель Черной смерти, опустошавшей Европу несколько раз в течение прошедших двух тысячелетий, этот бич может подняться над человечеством вновь. Если мы сумеем выяснить, что это было в действительности, мы сумеем (возможно) подготовиться к повторению.
Предположение, что Черная смерть была бубонной чумой принадлежит Александру Ерсину, французскому бактериологу, который в XIX веке разобрался в сложной биологии бубонной чумы. Он нашел в ней признаки, общие с Черной смертью: «бубоны» – темные, болезненные, распухшие лимфатические железы, обычно в подмышках или в паху. Хотя появление бубонных язв характерно и для других болезней, Ерсин идентифицировал Черную смерть с бубонной чумой и даже назвал бактерию-возбудитель Pestis (от Great Pestilence). Но эта гипотеза страдает серьезными пробелами, говорят Скотт и Дункан.
Во-первых, бубонная чума неразрывно связана с грызунами и живущими на них блохами. Но карта распространения Черной смерти не совпадает с расселением крыс и распространением болезней, ими переносимых. Она галопировала через Альпы и по Северной Европе при температурах, слишком низких для размножения блох, и проносилась от Марселя до Парижа, делая по четыре километра в день, – значительно быстрее, чем могут передвигаться крысы. Более того, тот кочующий вид крыс, который необходим для распространения болезни, вообще не существовал в Средние века в Европе, там жили тогда только черные крысы – домашние и не удаляющиеся от человеческого жилья. Между тем Черная смерть перепрыгивала между городами Франции – на расстояние до 300 километров – всего за несколько дней без промежуточных остановок. А в Исландии крысы вообще не живут, тем не менее и оттуда доходили сообщения о случаях Черной смерти. В отличие от приведенных повадок Черной смерти, бубонная чума действительно, распространяется так же, как и крысы, – медленно и спорадически. Так, зарегистрированная в 1907 году вспышка чумы в Индии за 6 месяцев продвинулась всего на двадцать километров. Бубонная чума, достигшая берегов Южной Африки в 1899 году, продвигалась в глубь континента со скоростью всего двадцать километров в год, хотя ей могли помочь уже появившиеся в это время паровозы. Болезнь, вызвавшая Черную смерть, бушевала в Европе в течение 300 лет, до 1666 года. За это время вспышки болезни наблюдались в самых отдаленных местах континента почти каждый год. Каждые несколько лет эти вспышки порождали эпидемии, которые опустошали остальную Европу. Если бы то была бубонная чума ее виновниками могли быть лишь грызуны, резистентные к болезни, но тогда ими не могли быть крысы, потому что бактерии чумы убивают их самих наряду со всеми другими европейскими грызунами. Далее, бубонная чума несравненно менее заразна, чем Черная смерть. В то время как Черная смерть убивала 30 и более процентов людей в районе ее распространения, эпидемия бубонной чумы вспыхнувшая в XIX веке в Индии, убила «всего» менее 2 процентов населения зараженных городов. А в Африке, Южной Америке и на юго-востоке Соединенных Штатов отдельные случаи заболевания чумой вообще не вызвали массовой эпидемии. И наконец, еще одну очевидную проблему составляет способ заражения: в отличие от бубонной чумы с ее носителями-грызунами. Черная смерть явно передается непосредственно от человека к человеку. Этот факт удалось обнаружить при изучении английских административных записей за XVI век, когда, по приказу Елизаветы I, были подробно задокументированы все летальные случаи Черной смерти. Эти записи подробно описывают процесс распространения болезни от первого заболевшего к его соседям и родственникам, причем каждый случай отделен от другого инкубационным, скрытым периодом от 20 до 30 дней. Заразившийся узнает о своей болезни не раньше, чем за 5 дней до смерти, когда его сваливает с ног, и за это время успевает заразить окружающих. Европейцы хорошо знали о существовании такого длительного инкубационного периода, и чтобы изолировать возможных распространителей болезни, помещали людей, прибывающих в Европу на кораблях, в карантин на 40 дней. Более того, известен случай, когда в 1665 году жители английского городка Эйам самоотверженно заключили себя в своих стенах. Треть из них умерли, но они не дали болезни достичь других городов. Но если бы переносчиками Черной смерти были крысы, остановить болезнь, таким образом, никак бы не удалось.
Такова вкратце аргументация Скотт и Дункана. Отношение к ней коллег-специалистов пока что колеблется от вежливого интереса до полного отрицания, со ссылкой на то, что «все знают, что Черная смерть была бубонной чумой». Ох, уж эти «все знают, что…» и «я книгу не читал, но…». И тут надо перейти к вопросу вопросов: если справедливо утверждение, что Черная смерть не была бубонной чумой, что же это было? Возможный – и зловещий – ответ гласит, что это был вирус.
И здесь Скотт и Дункан вызывают свидетелем по делу о Черной смерти совсем, казалось бы, не имеющее к ней отношения вещество – белок, именуемый CCR5 и располагающийся на поверхности определенных белых кровяных клеток, где он играет роль «рецептора» – своего рода «кармана» для захвата или присоединения к клетке определенных молекул из внешней среды. Этот белок существует в двух состояниях – нормальном и мутированном. В нормальном состоянии он действует как рецептор для особых иммунных сигнальных молекул «хемокинов», сигнализирующих иммунной системе о появлении «врага» и тем самым помогающих ей с ним бороться. Но, как оказалось, вирусы СПИДа и миксоматоза (смертельного заболевания кроликов) также способны использовать рецептор CCR5: они внедряются в его «карман» и затем в самую иммунную клетку, убивая ее и лишая организм зашиты от заражения. Напротив, мутантная форма CCR5, как показала в 1998 году группа ученых под руководством Стефена О'Брайена из американского Национального института рака, имеет «карман» несколько иной формы, и потому вирус HIV, возбудитель СПИДа, входит в него труднее. Иными словами, мутантная форма рецептора дает некоторую – впрочем, не очень большую – защиту от вируса (как будто бы желая опровергнуть общепринятый зловещий имидж мутантов).
Какое, однако, отношение все это имеет к Черной смерти?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует предварительно сказать, что, продолжая исследование этого важного рецептора, ученые обнаружили, что его мутантная («неудобная» для определенных вирусов) форма появилась в Северо-Восточной Европе около 2000 лет назад. К сожалению, мы не можем сейчас вдаваться в вопрос о том, как ученые определяют «возраст» различных белков и генов. Ограничимся лишь результатами. Дальнейшее изучение рецептора CCR5 показало, что примерно 700 лет назад произошло резкое увеличение распространенности его мутантной формы. Если раньше она встречалась у одного европейца на каждые 40 тысяч, то с 700 лет тому назад и ближе к нашему времени – уже у одного на каждые 5!
Что могло быть тому причиной?
Один из возможных ответов на этот вопрос таков. Представим, что 700 лет назад население Европы подверглось нашествию какого-то вируса, который хорошо усаживался в «карман» нормального рецептора CCR5 и плохо – в «карман» мутантного. Если вирус был очень опасен, то выживали только счастливые обладатели рецептора мутантной формы; гибли в основном носители его нормальной формы. В результате носителей мутантной формы должно было стать много больше, чем до эпидемии. Мы произнесли решающее слово – «эпидемия». Только массовое вымирание носителей нормальной формы рецептора могло привести к обнаруженному учеными резкому скачку числа носителей его мутантной формы. Но самая массовая эпидемия 700-летней давности – это как раз Черная смерть. По мнению Скотт и Дункана, именно мутация рецептора CCR5 могла помочь ее обладателям выжить во время Черной смерти. Авторы считают, что накопление этих «счастливчиков» до их нынешнего процентного числа происходило на всем протяжении от XIV до XVII веков. Когда оно достигло некоторого количественного рубежа, произошло качественное изменение: поддающихся Черной смерти людей в каждом отдельно взятом месте стало меньше, чем нужно для быстрого распространения эпидемии. И Черная смерть покинула Европу. Надо сказать, что бактерии бубонной чумы, вызывая болезнь, тоже убивают иммунные клетки. Но лабораторные проверки не дали пока однозначного ответа, защищает мутация указанного рецептора от этих бактерий или нет. В случае же упомянутых выше вирусов факт такой защиты не вызывает сомнения.
И тогда остается последний вопрос: какого же сорта вирус вызывал Черную смерть? Поскольку общим симптомом Черной смерти были тяжелые кровотечения, Скотт и Дункан полагают, что ее возбудителем был «геморрагический (то есть вызывающий кровотечения) филовирус» типа Эболы. Они предлагают для этой эпидемии новое, более подходящее, по их мнению, название – геморрагическая чума. Некоторые исследователи уже и раньше обвиняли Эболу в древних моровых эпидемиях. Так, в 1996 году была выдвинута гипотеза, что эпидемия чумы в Афинах в 430 году до новой эры, описанная Фукидидом, была вызвана вирусом Эболой, включая характерные изнурительные рвоты и икоту. В то же время многие симптомы этой чумы, а также аналогичной в Константинополе в 540 году новой эры, были сходны с симптомами Черной смерти. Можно попробовать искать истоки Черной смерти в Африке. Европейцы впервые зарегистрировали это заболевание на Сицилии в 1347 году. Скотт полагает, что она была занесена прибывшими на Сицилию кораблями из Африки. Это предположение тем более правдоподобно, что Африка исторически является родиной и прибежищем большего числа человеческих патогенов, чем любой другой континент. Кроме того, люди, жившие во время эпидемий в Константинополе и Афинах, тоже считали, что болезнь пришла из соседней Африки. В частности, следы константинопольской эпидемии ведут к торговым путям из глубин Центральной Африки. Некоторые другие исследователи тоже убеждены, что и афинская, и константинопольская «чума» была эпидемией той же болезни, что и Черная смерть.
Казалось бы, к однозначному решению загадки могло бы привести исследование остатков ДНК, извлеченных из массовых захоронений жертв эпидемии в Европе. Такие исследования, действительно, были проведены. Ученые из Средиземноморского университета в Марселе в прошлом году изучили ДНК, добытые из трех скелетов, откопанных в могильном рве под городом Монпелье. Они искали в скелетах фрагменты ДНК, специфичные для нескольких известных патогенов – бубонной чумы, антракса и тифа. Было найдено только одно соответствие – патогенам бубонной чумы. Казалось бы, все ясно, все противоречия решены, и следует по-прежнему считать Черную смерть бубонной чумой. Но не тут-то было. Ведь не исключено, что в те века в Южной Франции были случаи смерти от бубонной чумы, если даже она не была Черной смертью, и что исследователи в Монпелье столкнулись как раз с такими случаями. Не случайно же попытки повторить эти результаты, проделанные позже теми же и другими исследователями, потерпели неудачу. Окончились неудачей и попытки найти ДНК
Yersinia в массовых захоронениях в других местах Южной Франции, а также в Лондоне и Копенгагене. Однако из того факта, что ДНК бактерии бубонной чумы не найдена там-то и там-то, нельзя делать окончательное заключение, что ее там и не было. Искусство восстановления древних ДНК находится еще в зачаточном состоянии. Особенно трудно надежно идентифицировать ДНК патогенов и еще труднее – неустойчивых вирусов, особенно в останках многовековой давности. Патогены распадаются вместе со своими жертвами, и ученые столкнулись с трудностями, даже когда пытались восстановить вирус инфлюэнцы из тел всего столетней давности, причем хранившихся в постоянной мерзлоте. Кроме того, надо еще знать, что именно ищешь. На данный момент нет возможности искать не известный науке «геморрагический вирус». С другой стороны, ученые не могут и позволить себе откладывать такие поиски в долгий ящик. Их стимулирует пугающая возможность повторения эпидемии Черной смерти в новое время. Сходство и повторяемость катастроф в Афинах, Константинополе и средневековой Европе свидетельствуют о том, что каким бы ни был их возбудитель, он выходит из своего укрытия каждые несколько столетий. И последняя вспышка была самой энергичной и смертоносной. Что будет делать убийца в новое время? Надо постараться найти его до того, как он найдет нас.
Очень все аргументировано и подробно. Однако посмотрим на карту еще раз. Черная смерть приходит из Кафы из Крыма в 1346 году. Это кстати годы, когда там правил Князь Мамай. И он готовился к Куликовской битве. И вот что странно, на его подготовку эпидемия никакого влияния не оказала, то есть народ не перемер, численность войска не сократилась. А главное, ни в каких источниках по его правлению и подготовке к походам на Русь никакого упоминания о Черной смерти нет!
Продолжим изучение карты. Нам упрямо твердят, что Черная смерть распространялась по торговым путям. Что ее несли корабельные крысы. Естественно не верблюды. Это так называемые СЕРЫЕ крысы. Год Черной смерти 1347–1352. Но вот в чем загвоздка, СЕРАЯ крыса или корабельная появляется в 16 веке, так как ее родина АМЕРИКА. В Европу ее завезли после Христофора Колумба. А у нас до этого жила ЧЕРНАЯ крыса. Она горожанка. Не плавает. Видимо морская болезнь. Живет в городах и даже не мигрирует. Ладно, пусть Черная смерть распространяется по торговым путям. Но вот загадка. Один из ОСНОВНЫХ торговых путей – путь Из варяг в греки. Он или по ДНЕПРУ, или по ДУНАЮ, или по ВОЛГЕ. Как кому нравиться. Однако именно по этому пути Черная смерть не пошла.
Она сделала какой-то цирковой кульбит и пришла в Восточную Европу из Крыма через Францию с Испанией.
Предположим, что проклятые черные крысы полюбили плавать. Недаром их прозвали собачками дьявола. Вот они плавают, ибо основные торговые пути водные, как мы с вами убедились до этого, и несут на себе чуму по торговым путям. Притом, напоминаю, крысы корабельные. Но несут, если глянуть на карту, эту самую Черную смерть по суше. Полностью не захвачены эпидемией порты Ганзы. Порты Бретани – северной Франции. Речные порты на Сене, Рейне, и других реках. Странное какое-то распространение. На цветной карте мы видим, как эпидемия обходит западные Пиренеи. Южные Альпы, Как она огибает основные порты Голландии, целую область на Дунае в районе Будапешта, всю Шотландию. Эта та Шотландия, что славилась как раз своим морским пиратством. Видимо крысы морских пиратов не любили. Но что удивительно крысы просто ни как не обращают внимание на восточных соседей, хотя пришли якобы с Востока, чуть ли не из Ордынских земель. Про Крым мы говорили. При этом Кафа была все-таки не ордынским портом, а генуэзским, как нам говорят историки. Но в ордынских землях никакой Черной смерти нет. Как убежала на запад из Крыма, так и пропала…..
А что, если посмотреть по-другому?
Известное дело, что болезни, мор и всякие такие эпидемии, и прочие беды, часто являются следствием экономического упадка. То есть они вторичны, по отношению к финансовым крахам. Пример тому гражданская война и разруха.
Нам историки все уши прожужжали, что следствием чумы (теперь мы уже знаем, что чумы не было, а была некая загадочная Черная смерть) была именно экономическая разруха. Вымирание городов, развал торговли, гонения на евреев и всякие другие ужасы, и катаклизмы мирового масштаба. Попробуем поменять ВЕКТОР направления. Поменять местами причину и следствие. А что если наоборот? Болезни (в том числе где-то чума, где-то оспа, где-то кровавый понос) стали следствием рухнувшей экономики? Выражаясь современным языком, финансового кризиса.
Тогда все становиться закономерным и понятным.
1. В Кафе, то есть в Крымском княжестве, под рукой князя Мамая начинается подготовка военной экспансии, против непокорных городов в центральной метрополии на Руси.
2. Ответной превентивной мерой против ее подготовки становиться отключение поставок из кормящих ордынские войска районов и городов Руси, в результате чего начинается торгово-снабженческий кризис.
3. Учитывая, что Крым есть южные ворота ордынского снабжения колоний на западе, и что генуэзский флот еще не оправился от первого удара, после разгрома тамплиеров за двадцать лет до этого, торговые поставки в Европу снижаются практически до нуля.
4. Первыми терпят крах именно южные торговые, закупочные, складские и инвестиционные компании на перевалочных базах: Венеция, Флоренция (Генуя), Южная Франция, Острова. Притом снабжение по внутренним речным торговым путям не связанным с экспортом не страдает вообще.
Усиление финансового пресса и ухудшение экономической обстановки в колониях усугубляет положение населения. В свою очередь управленцы на местах используют ситуацию для разогрева сепаратистских настроений. Результат известен. Откройте учебник истории и посмотрите.
1380 год – Куликовская битва. Разгром войск Мамая объединенными дружинами русских городов.
1381 – Битвы при Креси и Пуатье.
1381 – Разгром Уота Тайлера.
1389 – Косово поле.
И далее везде….
Финансовая эпидемия или кризис привели к тотальным восстаниям и тотальному их подавлению.
Еще один факт. Наличие, как нас убеждают, всеобщей болезни, а значит глобального сокращения численности населения, не помешало всеобщей мобилизации ни в одном из государств средневековья. Мало того не помешало их оснащению и прокорму. Кроме того это еще и не помешало затяжному ведению войн.
А вот то, что сокращение населения было результатом этих самых восстаний и их подавления является естественным результатом.
Мне могут возразить, что это фантастика.
Но вот недавно математик из Института Буше-Франклина в Роче стере Реджинальд Смит составил карту распространения финансового кризиса.
По словам ученого, падение финансовых рынков носило типично эпидемиологический характер.
При составлении карты Смит ориентировался на данные по колебанию котировок акций компаний, включенных в индексы S&P 500 и Nasdaq, с 1 августа 2007 года по 10 октября 2008 года.
Согласно выводам ученого, кризис начался на рынке недвижимости в Калифорнии и Флориде в начале 2007 года. Потом стали снижаться акции американских компаний на биржах. Следующими пострадавшими оказались крупные американские банки. Затем кризис перекинулся за границы США.
Хотя составленная Смитом схема не объясняет глобальных причин кризиса, выявленный характер его распространения напоминает распространение эпидемий инфекционных заболеваний. Ученый оговаривает, что термин «эпидемия» не стоит воспринимать буквально: «вирус кризиса» не передается от одного рынка к другому.
Последовательное падение рынков, по мнению Смита, могло быть спровоцировано распространением новостей о снижении котировок. Кроме того, так как некоторые рынки имеют сходную структуру капитала и базисные активы, они являются одинаково уязвимыми для кризиса. При этом снижение на одном из рынков является более сильным триггером падения других рынков, чем рост.
Зеленое поле все в порядке. А дальше районы поражения. Красное снижение ставок на 25 % и более, желтое на 10 % и более и т. д.
Действительно карта кризиса напоминает карту распространения какой-либо эпидемии. С этой точки зрения, если посмотреть на Черную смерть средневековья, они идентичны.
В этой ситуации можно напомнить одну из нехороших мыслей.
«Здоровое общество не имеет истории. История – это всегда история болезни».
И в заключение еще одна карта.
Если понимать, что евреи были финансистами Империи. То там, куда пришел финансовый кризис, им делать было нечего. Так что, это не изгнание. Это исход в метрополию.
Вот теперь о Москве.
Портрет седьмой. Святитель Алексий и ханша Тайдула
Почему мы объединили эти два портрета, да потому что сама Москва началась по их, так сказать, воле.
Начнем с идейного вдохновителя всего этого перелома. Если Сергий Радонежский был моторчиком всех съездов, коалиций и выступлений, то головой и мозгом всего был святитель Алексий.
Неизвестно еще как бы повернулось дело, если бы не твердая позиция, которую занял тогдашний русский митрополит Алексий. Представитель касты духовенства.
Будущий русский митрополит родился в Москве около 1293 года в семье боярина Федора Бяконта и его жены Марии, выходцев из Чернигова. В конце XIII века боярин Федор с семьей переехал в Москву и вошел в число ближайших бояр князя Даниила Александровича Московского. По некоторым сведениям князь, а затем и его сыновья не раз поручали Федору Бяконту управление Москвой во время своих отлучек. Сыновья боярина (братья митрополита Алексия) стали основателями известных боярских фамилий – Игнатьевых, Жеребцовых, Фоминых, Плещеевых.
При крещении своего сына Федор Бяконт назвал Елевферием (по некоторым данным его имя было другим – Симеон). Крестным отцом младенца стал сын Даниила, юный княжич Иван, будущий князь Иван Данилович Калита.
В Житие святого рассказывается, что в возрасте двенадцати лет с отроком произошел чудесный случай. Однажды мальчик расставлял в поле силки для ловли птиц. Он случайно уснул и во сне услышал голос: «Зачем, Алексий, ты напрасно трудишься? Я сделаю тебя ловцом человеков». Пробудившись, отрок очень удивился, но с этого времени задумался над своей жизнью и решил стать монахом. Он выучил грамоту и греческий язык, хорошо изучил Священное Писание. В двадцать лет он принял иноческий постриг в московском Богоявленском монастыре. В монашестве ему было дано имя, которое он слышал во сне – Алексий.
Двадцать лет провел Алексий в монастыре. Около 1333 года тогдашний русский митрополит Феогност привлекли его к управлению Русской Церковью. В 1340 году Алексий был поставлен митрополичьим наместником во Владимире, где он и пробыл двенадцать лет и три месяца.
В 1352 году Алексия возвели в сан епископа Владимирского. Тогда же великий князь и митрополит направили к константинопольскому патриарху грамоту, с просьбой поставить Алексия в митрополиты Киевские и всея Руси после смерти митрополита Феогноста. Через год послы вернулись с положительным ответом. Но к этому времени, великий князь Семен Иванович и митрополит Феогност уже умерли от эпидемии чумы. По завещанию великого князя Алексий был назначен советником его братьев Ивана Ивановича Красного, который стал великим князем, и Андрея Ивановича.
В 1353 году Алексий отправился в Константинополь, где провел около года в ожидании утверждения на митрополичьем столе. 30 июня 1354 года константинопольский патриарх Филофей утвердил Алексия в сане митрополита Русского.
На обратном пути из Константинополя корабль Алексия попал в жестокую бурю на Черном море. Алексий усердно молился и дал обет: если он спасется, то построит в Москве церковь. Буря прекратилась, и путешественники смогли достичь берега. А в 1360 году митрополит Алексий исполнил обет: на берегу реки Яузы он устроил храм и монастырь в честь Спаса Нерукотворного. В создании монастыря ему помогал ученик Сергия Радонежского Андроник, а монастырь по его имени с тех пор называется Спасо-Андрониковым.
Уже при жизни Алексий прославился как чудотворец. В 1357 году митрополит Алексий ездил в Орду по приглашению хана Джанибека. Дело в том, что ордынская царица Тайдула лишилась зрения и пожелала, чтобы Алексий исцелил ее. Житие митрополита рассказывает, что 18 августа, в день отъезда, в Москве случилось чудо: в Успенском соборе перед гробом святого митрополита Петра сама собой загорелась свеча. Алексий разделил свечу и одну часть ее раздал народу, а другую взял с собой. В Орде, возле больной царицы, он помолился и зажег привезенную из Москвы свечу. Затем окропил Тай дулу освященной водой – и та тотчас прозрела.
А в память о чудесном исцелении царицы Тайдулы, в 1365 году митрополит Алексий заложил в московском Кремле монастырь во имя Чуда архистратига Михаила, бывшего в Хонех. Этот монастырь, известный под именем Чудова монастыря.
Вскоре Алексию вновь пришлось ездить в Орду. Пришедший в результате переворота к власти хан Бердибек потребовал от русских князей огромной внеочередной дани. Митрополит постарался укротить ярость хана. До сего дня сохранился ярлык, выданный Бердибеком Алексию, подтверждающий освобождение Русской Церкви от даней и поборов.
В начале 1359 года митрополит Алексий отправился в Киев, но был схвачен литовским князем Ольгердом. Ольгерд заключил Алексия под стражу, отнял все имущество и даже грозился убить. Однако Алексию удалось бежать. В Москву он вернулся в 1360 году.
За время его отсутствия, в 1359 г. умер великий князь Иван Красный, завещав престол девятилетнему сыну Дмитрию Ивановичу. Опекуном над сыном он назначил митрополита Алексия. В течение последующих лет Алексий был фактическим руководителем московского правительства. Дмитрия Ивановича он воспитывал как смелого воина и мудрого политика, способного объединить русские земли и организовать отпор Орде.
В начале 1360-х годов митрополит Алексий сделал все, чтобы Дмитрию Ивановичу достался ярлык на великое княжение. Алексию удалось убедить нижегородско-суздальского князя Дмитрия Константиновича отказаться от претензий на великокняжеский стол. Ив 1362 году Дмитрий Иванович стал великим князем. Позднее митрополит поддержал великого князя в его борьбе с Тверью.
Значительную роль сыграл митрополит Алексий в установлении духовного единства Руси. В этом отношении он особую роль придавал учреждению и распространению общежительских монастырей.
Выдвижение на первый план в XIV веке монастырского «общежития» предполагало принципиально иной взгляд на само назначение монастыря. По мысли митрополита Алексия, озабоченного установлением на Руси духовного и политического единства, общежительские монастыри должны были стать центрами, из которых на всю Русь проливался бы свет христианского благочестия. В монастырях, устроенных на правилах «общежития», отменялась частная собственность, вводились общие молитвы, общие трапезы и обязательный труд для каждого инока. Кроме того, ориентированные на Москву, эти монастыри способствовали бы усилению политического единства. К тому же, распространение общежительских монастырей должно было способствовать возрождению общинных идеалов и, следовательно, распространению идеи единства. А устроенные как настоящие крепости, монастыри выполняли и военно-оборонительные функции. Как показала дальнейшая история, митрополит Алексий оказался прав – духовно-политическая жизнь Русского государства во многом строилась вокруг вновь основанных монастырей.
Впрочем, вопрос о первых шагах монастырской реформы, благодаря которой на Руси в большом числе возникли общежительские монастыри, не до конца ясен. Так, в летописном изложении «Повести о Митяе» на первое место вынесен «архимандрит Иван Петровьскый», о котором говорится: «Се бысть перъвый общему житию началник на Москве». При втором упоминании Ивана Петровского «Повесть» также подчеркивает его значение как «архимандрита, Московьскаго киновиарха, началника общему житию». Слово «начальник» имело значение и близкое к современному, и, чаще, значение «зачинатель», «зачинщик». При одном толковании, можно предполагать, что в Москве было специальное учреждение, ведавшее общежительскими монастырями, которое возглавлял Иван Петровский. При другом толковании, получается, что именно Иван Петровский и был первым зачинателем «общежительских» монастырей в пределах Московской Руси.
В самой Москве Алексий основал четыре новых монастыря: Чудов, Андроников, Алексеевский и Симонов. Затем монастырская колонизация двинулась на север и способствовала экономическому освоению края.
Ученики Сергия Радонежского во второй половине XIV – начале XV вв. основывают несколько новых монастырей, самыми известными из которых стали Высоцкий в Серпухове, Саввино-Сторожевский в Звенигороде, Благовещенский на Киржаче, Кирилло-Белозерский и Ферапонтовский под Вологдой. Всего же, по подсчетам В.О. Ключевского, в конце XIV–XV вв. возникло 27 пустынных и 8 городских монастырей.
Несомненная заслуга митрополита Алексия в создании коалиции русских князей.
Сразу после съезда в Переславле в 1374 году нижегородцы уничтожили «посольство Мамая» и тысячу татар с ним, видимо, надеясь на поддержку московской коалиции, в случае если Орда попыталась бы наказать их за дерзость.
В 1376 году войско под водительством воеводы Боброка Волынца взяло бывшую столицу Волжской Булгарии, получив 5 тысяч рублей «окупа».
Победа над ордынским войском во главе с Бегичем на реке Воже в 1378 году, одержанная московскими и рязанскими силами. И недаром в следующем году Мамай опустошит Рязанскую землю, но не осмелится вступать в московские пределы.
12 февраля 1378 года митрополит Алексий скончался.
После смерти митрополита Алексия похоронили в церкви Архангела Михаила в основанном им Чудовом монастыре.
Таков был Святитель Алексий Московский.
Теперь о ханше Тай дуле.
Ханша Тайдула, вызывает интерес в первую очередь тем, что она расположила свой ханский двор на Боровицком холме современного Кремля, рядом с будущей Соборной площадью, улицей Великой и Варваркой.
Цитирую еще раз официальную историческую справку.
«В 1366–1367 годах по распоряжению Дмитрия столица была укреплена первым на Руси белокаменным Кремлем. Если для ханских послов ворота его были гостеприимно раскрыты (Дмитрий предпочитал откупаться от них богатыми подарками), то для других соседей и князей-соперников Кремль стал мощной защитной крепостью».
А вот Чудов монастырь был основан митрополитом Алексием в 1365 году на земле ханского двора в память о чудесном исцелении от слепоты Тайдулы, жены хана Золотой Орды Узбека, матери хана Джанибека.
Таким образом, ещё до Кремля на Боровицком холме, который тогда был двумя холмами: Боровицким и Кремлевским стоял двор этой самой ханши Тайдулы, занимавший правый и левый берега Неглинки, текущей на месте современной Соборной площади.
Рядом стояло капище Яра (Ярилы), позже названное собором святого Иара, затем собором Иоанна Предтечи на Бору с приделом святого Пара.
Хотя, по другим источникам «Легендарная кремлевская церковь Рождества Иоанна Предтечи на Бору была самой первой московской церковью, основанной в Москве на заре ее истории – в XII веке, когда появилась и сама Москва». («Москва, которой нет. Церковь Рождества Иоанна Предтечи и святого У ара в Кремле»).
В таком случае ордынская ханша Тайдула, носившая еще титул императрица Северной Тартарии (Тульского улуса), ставила свой ханский двор рядом с этой церковью.
Именно часть этого двора она и подаоила Алексию, исцелившему ее.
В Государственной Третьяковской галерее даже хранится картина Я.Ф. Капкова, посвященная этому поразившему всех событию: «Исцеление Митрополитом Алексеем Тайдулы, жены Чанибека, Хана Золотой Орды».
После своего чудесного выздоровления ханша прослыла заступницей христианства.
Об этой ханше Тайдуле, исследователи пишут так: «В истории Золотой Орды и русско-ордынских отношений середины XIV в. нет личности более известной и одновременно более загадочной, чем Тайдула. Заинтересованное исследование выявляет имя Тайдулы не только в собственно ордынских, но также в арабских и персидских источниках. Имя ханши и ее историческая роль прослеживаются не только в русских, но и в папских, и в венецианских документах той далекой эпохи. Ее полное имя в транслитерации буквами арабского алфавита представлено в труде персоязычного историка начала XV в. Муинуддина Натанзи. Женой Узбека она стала после 1323 года, когда умерла его жена Баялун. После этого, старшей и любимой женой Узбека Тайдула оставалась до конца дней его жизни».
При ордынском дворе ходила молва, которую поведал миру арабский путешественник Ибн Баттута, объяснявшая привязанность Узбека к Тайдуле некими анатомическими особенностями ее женского естества… В действительности влияние Тайдулы на своего супруга, придворное окружение и даже внутреннюю и внешнюю политику страны в целом объяснялось незаурядностью ее личности.
Современные Тайдуле руководители христианских государств, прекрасно знали о ее роли «христианской заступницы» при ордынском дворе и постоянно прибегали к ее помощи. Летом 1340 года глава католической церкви папа Бенедикт XII (1334–1342) составил в Авиньоне послание «светлейшей императрице Северной Тартарии, достойнейшей государыне» Тайдуле, в котором сообщал, что ему известно, с какой любовью Тайдула относится к христианам-католикам, проживавшим в Золотой Орде (Григорьев А. П., Григорьев В. П. 2002).
После смерти Джанибека к власти пришёл его сын и соответственно внук Тайдулы – Бердибек, при нём, как и при его отце, Тайдула участвовала в управлении державой. Известно, что она разбирала судебный иск между золотордынскими купцами и венецианцами, которые ограбили и захватили в плен этих купцов.
Бердибек был свергнут и убит в результате переворота, совершённого Кульпой (Кульной). Тайдула вступила с ним в борьбу за власть. Р. Ю. Почекаев сообщает, что в поисках достойной кандидатуры хана она сначала рассматривала кандидатуру шибанида Хызра, но затем склонилась к тангуту Наурузу В 1360 году она пошла на активные действия, чтобы вернуть себе былую власть. Кульпа был свергнут и убит вместе с сыновьями. Тайдула вступила в брак с Наурузом, чтобы подкрепить права своего ставленника на престол Золотой Орды. Однако их совместное правление продолжалось недолго. Хызр смог найти поддержку среди столичной знати. В том же 1360 году он напал на столицу, используя помощь своих сторонников в городе. В результате переворота Науруз и Тайдула были убиты. Так говорят историки.
Ханша Тайдула нам интересна не только в связи с тем, что она спустя пять лет после своей смерти, «пожаловала святителю в Кремле участок земли, на котором святитель Алексий воздвиг в 1365 году Чудов монастырь, в память чуда архистратига Божия Михаила в Хонех. В этом монастыре святитель завещал себя похоронить», но и еще одним загадочным обстоятельством. Полным совпадением истории болезни её и княгини Оболенской-Сабуровой, и легендой о ее исцелении.
В исторической статье «Сабуровы: Царедворцы и Царица», описывается легендарная история о том, как жена князя Ярославова – Оболенского, урожденная Сабурова, заболела глазами, и он направился с нею в Крыпецкий монастырь, где за её исцеление перед стенами монастыря молился сам Савва Крыпецкий. Память об этой истории сохраняет икона «Клеймо: исцеление жены (Сабуровой) псковского наместника князя Ярослава Васильевича Оболенского» и сказание о том, что «Ярославов мост», построен после этого к Крыпецкому монастырю князем Ярославовом Васильевичем Оболенским.
Эти две истории, являются или историями о наследственной болезни, с учетом того, что и родоначальница князей Яро с лавовых – дочь Михаила Сабурова и Тайдула имели отношение к Золотой Орде. Потеря зрения подобной природы была и у Аксакова, но он тоже потомок некой таинственной турчанки из таинственного рода чуть ли не потомков Мехмеда. Причем Ярославовы и Аксаковы – состояли в родстве.
Или же это фантомы вообще одной истории. Удивительно в легенде следующее – излечены были обе молитвой. Можно сделать предположение, что в определенный момент, когда муж ее служил в Орде, она была известна как ханша Тайдула. А вот, когда он возвратился в княжеский удел, как например князь крымский Мамай, то стала женой князя Оболенского. И легенда с исцелением осталась в анналах и Орды и княжества.
На этом история ханши Тайдулы в связи с ее знакомством с митрополитом Алексием заканчивается.
Мы еще к этому вернемся.