Через пару месяцев взводник Скорого Бетон отправил его вместе с Хорватом встретить и завести к ним на позиции Мальца. При перебегании участка от НП Камень до Северной деревни, который находился под постоянным наблюдением со стороны 5-этажек и часто простреливался, парни услышали громкий щелчок, сильно похожий на одиночный выстрел, и не сообразили, что это был отстрел чеки гранаты Ф‐1, поставленной на растяжку в проходе между стенами забора, забежав за угол которого, Скорый с Хорватом инстинктивно пригнулись и присели, решив сориентироваться и немного переждать, подумав, что по ним работает снайпер. Сильный взрыв откинул их на пару метров, тяжело ранив обоих. Хорвату, стоявшему ближе и немного закрывшему своим телом Скорого, досталось гораздо сильнее – прибежавшие на место подрыва парни увидели, как окровавленный Скорый реанимировал лежащего на земле Хорвата: даже истекая кровью, Серега в первую очередь думал о своем ближнем и о профессиональном долге. Примеров русской народной поговорки «Сам погибай, а товарища выручай» в конторе только за одну командировку можно было увидеть не один десяток.
Когда их эвакуировали на Пилюлю, так назывался наш бригадный госпиталь, встречающий машину отрядной скорой помощи Аксон только всплеснул руками и выдал: «Ну пиздец! И на хера мы с твоей рукой столько ебались?! – подколоть товарища на войне было святым.
Хорвата при первой же возможности эвакуировали на Россию, а Скорого прооперировали, удалив как можно больше осколков, и оставили – медики по-прежнему были на вес золота. Отец хотел его перевести в медгруппу бригады, чтоб он помогал при госпитале: на передовой от Скорого толку было теперь мало, он еле ходил, хромая, не мог сидеть, а только лежать – и то на правом боку, но отдавать из отряда старого проверенного бойца, тем более специалиста и тем более медика, никто даже и не думал. Кэп лично приехал за ним на госпиталь и со словами: «Извини, Отец, такая корова нужна самому! – забрал Серегу обратно в отряд.
Через пару месяцев Отец погибнет…
В бригадном госпитале, уже на Сирте, его взорвет сошедший с ума врач медгруппы бригады – Шов. Самовлюбленный человек с нездоровыми амбициями, не успев закончить свою первую командировку, пожелал во что бы то ни стало занять место Отца и стать начмедом бригады. Написав в Питер огромное количество жалоб, которые не привели к желаемому им результату, Шов решил взять судьбу в свои руки, закатив спящему в своей комнате Отцу две гранаты. Тот скончался под утро, не приходя в сознание, а Шов действительно, как и желал, круто изменил свою судьбу – через пару дней попав в засаду всего в 100 метрах от базы в глубоком тылу – случайность, и ничего более. Новым начмедом бригады стал Аксон.
Теперь после пережитых испытаний Скорый стоял и беседовал с доктором, вот-вот должен был прийти борт из России, который заберет тех, кому отпуск был положен в первую очередь: уезжающих по семейным обстоятельствам, имеющих уже нереально огромные сроки командировки и таких, как Скорый, по состоянию здоровья. Они виделись в последний раз: Скорый завяжет с конторой и вернется на родную подстанцию в одной из станиц Краснодарского края, впереди у него еще будет 4 операции и долгий процесс восстановления.
– Внимание! Всем убывающим в отпуск построиться с вещами перед ангаром! – довел информацию Русич, чем вызвал бурю радостных эмоций в наших рядах.
Мы смотрели на наших товарищей, улетающих в отпуск, и радовались за них. В Ливии было хорошо, но Родина есть Родина, и каждый мечтал как можно скорее очутиться в родных краях.
– Аптечка, смотри, что с тобой будет, если ты мне дома не позвонишь! – Аякс протянул доктору написанный на клочке картона домашний номер, смеясь, разорвал руками железную банку из-под спрайта и, бросив ее на землю, принялся топтать ногой; они очень сильно сдружились с доктором за это время – и связь терять не хотели.
– Все, по машинам! – скомандовал Русич, и парни, обнявшись с нами, отправились на взлетку.
– Короче, слушайте меня сюда внимательно, там, наверху, че-то переиграли. В течение пары дней все выдвигаемся на Сирт и становимся там в глухую оборону, будем этот город держать! – довел нам на совещании взвода информацию Назар. Встреча с домом откладывалась на неопределенный срок.
Сирт был знаковым городом в истории Ливии, и особенно в этом конфликте, для обеих сторон – он являлся родиной Каддафи и местом, где его после 42 лет правления страной убили.
Часть бойцов было решено перебросить транспортными самолетами и вертушками, а часть должна была маршем дойти с техникой и имуществом отряда. Доктор попал в первую группу и уже больше суток лежал на кровати в казарме военной базы неподалеку от Сирта, читал электронную книгу и, как и все, ждал прибытия колонны – мы уже знали, что наши где-то на подходе, но не успели они доехать до базы, как в казарму буквально влетел Кэп и, крича так, что его было слышно с 3 этажа до самого низа, скомандовал нам: «К БОЮ!!!»
Как оказалось, Сирт был интересен не только нам; окрыленные успехом и высвободившие огромные силы, которыЕ ранее были скованы в обороне Триполи, духи рвались к нему, снося на своем пути немногочисленные блокпосты союзников. Их почти ничего не останавливало, и теперь то, кто первый займет Сирт, решало только время – счет шел уже на минуты. Дождавшись колонны, подъехавшей к базе меньше чем через 10 минут, мы с ходу погрузились на технику и рванули к Сирту, на окраинах которого уже шли тяжелые бои – наемники из Чада и остатки союзников сдерживали натиск противника, но силы у них были уже на исходе.
Залетев на максимально возможной скорости в центр города, мы едва не столкнулись с колонной, которая не уступала по количеству техники нашей и шла нам навстречу; кое-как разминувшись с ними на малой скорости, мы молча смотрели в лица друг другу практически с расстояния в полтора метра.
«Русич Кэпу! Это че, союзники, что ли?! – вышел на замполита командир отряда.
«Бля, походу! – ответил Русич.
«А какого хуя они тогда в обратную сторону уебывают?! Мы, как всегда, одни воевать будем, что ли?! – возмущался Кэп.
Для этой войны, как, впрочем, и для Сирийской, подобное было практически обычной ситуацией, с союзниками нам никогда не везло.
В конторе даже пересказывали историю о том, что когда Девятому доложили о многочисленных случаях гомосексуальных контактов между бойцами сирийской армии, он глубоко задумался и задался вслух вопросом: «А за тех ли мы воюем?»
К счастью, бойцы армии Хафтара были равнодушны к анальным отверстиям друг друга, но в бою очень часто вели себя как последние пидорасы, из-за чего мы нередко оказывались с проебанными флангами и в окружении – как в недавнем случае с Триполи.
Но в этот раз мы ошиблись, колонна свернула вправо и ушла на нефтеперерабатывающий завод, с которого нас потом от души поливали свинцом: только тогда мы поняли, что встретились лицом к лицу с нашими оппонентами.
Доехав до окраины Сирта, наш штурмовой отряд стал разворачиваться в боевой порядок и растягиваться по фронту, занимая оборону. Звуки боя были уже очень близко, и, судя по плотности огня, там был настоящий ад, который довольно-таки быстро приближался к нам.
Доктор с Назаром, Мальцом и Метаном вместе с разведвзводом заняли оборону возле мечети, стоящей на перекрестке перед нефтеперерабатывающим заводом. Едва успев закрепиться, они увидели несколько пикапов с установками крупнокалиберных пулеметов, идущих навстречу с мигающими аварийными огнями и на предельно малой скорости, точнее, то, что от них осталось: пикапы шли на ободах колес и больше были похожи на решето, кузов первого пикапа был доверху набит трупами, а установка пулемета второго была вся сплошь покрыта кровью, которая медленно стекала с нее, капая на железное дно кузова.
Наемники из Чада, которым платили просто смешные деньги – 100$ в месяц, совершили настоящий подвиг и ценой собственных жизней смогли продержаться до подхода помощи, не пропустив колонну духов в сам город, задержав их и связав боями на ближних подступах. Теперь они передали эстафету нам.
Духов было настолько много, что когда, наблюдая с запущенного беспилотника, командир батареи Д‐30 Че Гевара увидел черное пятно гигантских размеров, он долго не мог понять, что это такое, и доложил наверх руководству, на что получил четкий ответ от Девятого: «Да уеби туда раз – ща посмотрим, че это за хуйня! – 122-мм снаряд, пролетев со свистом, угодил в самую гущу черного пятна, от которого полетели вверх и в разные стороны куски непонятно чего, и только замедлив видео на повторе до максимума, Че Гевара увидел, что это были человеческие конечности!
Черное пятно теперь больше было похоже на огромный встревоженный муравейник и стремительно расползалось в разные стороны – это были пикапы с пулеметами и десантом духовской пехоты.
«Батарея! Беглым! Огонь!!! – заорал Че Гевара, и воздух наполнился разрывами гаубиц. Когда все закончилось, сделав стоп-кадр, Че принялся подсчитывать количество пикапов – и через минут 40 напряженного подсчета дойдя до невероятной цифры в 450 машин, психанул и, произнеся сакральную фразу: «Да пошло оно все на хуй!», отправился спать. В тот день его батарея дала просто невероятный результат – счет убитых шел на тысячи.
Мы стояли в обороне, смотрели на завод и ждали команды «Штурм – то, что он будет, сомнений ни у кого не вызывало.
Бегающий туда-сюда без брони и каски начальник инженерной службы Рудик привлек внимание доктора и Назара; когда пару месяцев назад он приезжал к ним на позиции по своей работе – Руд сидел в полной боевой, не снимая каски и броника, и ждал, когда за ним придет пикап из штаба, а ходящие вокруг него в одних шортах и с чашками чая в руках доктор и Назар подшучивали над его чрезвычайными мерами собственной безопасности.
Нет, конечно, Руд не был трусом: его боевой путь начался еще задолго до конторы, первое свое тяжелое ранение он получил во время знаменитой засады на колонну наших войск под Ярыш-Марды, которой руководил сам Хаттаб; когда бой стих и духи ходили добивали наших раненых бойцов – Рудик с перебитыми ногами прополз по руслу арыка и скатился в кювет, чем сохранил себе жизнь.